Равноденствие (СИ) - Страница 10

Это война.

Вот только последняя жертва не дает Нарциссе спокойно спать. У нее есть имя. Ее зовут Гермиона Грейнджер. У нее карие глаза, непослушные каштановые волосы и звонкий голос. Нарциссе неоднократно он слышится в кошмарах или фантомом преследует ее в гостиной. Она из плоти и крови, эта жертва.

И она находится в подземелье уже три дня.

— Цисси, как скоро будет готов ужин? — появляется в гостиной Люциус, вынуждая женщину слегка вздрогнуть и вернуться в реальность. — Стоит поторопить домовиков.

Нарцисса переводит на супруга безразличный взгляд. Люциус сильно теряет в весе, не заботится о внешнем виде, крайне плохо спит. Они не спят с ним в одной спальне уже больше десяти лет, но она слышит, как он ворочается без сна большую часть ночи.

Она же сама такая же.

Нарцисса не говорит об этом вслух и никогда не скажет, но она винит Люциуса в том, что происходит сейчас с ними. Он всю жизнь гонится за престижем, за самым лучшим. Гордо из года в год заявляет о том, что все это ради семьи.

Его гордость их семью и губит.

Нарцисса боится за Драко каждую минуту своей жизни. Она знает, что так делать не стоит, но ничего не может с собой поделать. Цисси уверена: если с ним что-нибудь случится, у нее просто не останется причины продолжать жить.

— Поторопи, — поднимается женщина с места, — я буду в столовой.

Нарцисса коротко вздыхает и с ровной осанкой плавно направляется в соседнюю комнату. В этом доме есть новые установившиеся правила, которые с ее подачи все исполняют. Если Повелителя нет в Мэноре, сначала ужинают хозяева дома и ближайшие родственники.

Обычно в их число входит чета Малфоев, Драко, Беллатриса и Родольфус, но в последние недели он все чаще находится за пределами поместья, а сестрица предпочитает полночную трапезу.

Второй этап ужина приходится на следующий час. Домовики накрывают стол без излишней роскоши минимум на пятнадцать персон. И за стол садятся ближайшие к Лорду Пожиратели. Стоит отметить, что изначально этого всего не планируется.

Люциус предоставляет дом своей семьи в качестве штаб-квартиры для собраний, и сначала все так и происходит. В первый раз Долохову оказывается негде остановиться, и Нарцисса, как примерная хозяйка, выделяет ему одну из гостевых спален на ночь.

Однако он остается и на вторую, и на третью, и на последующие. Затем в доме поселяются другие. Темный Лорд говорит, что так будет даже лучше. В доме еще много свободных комнат, в них недостатка нет, но…

Чувства Нарциссы представить трудно. Она каждый день ходит по минному полю, а после полуночи запечатывает вход в спальню, потому что боится за собственную безопасность. И она правильно делает. Ручка ее спальни стабильно несколько раз каждую ночь дергается вниз.

Едва Нарцисса садится за стол, как возле нее появляется домовик.

— Ужин, — коротко кивает она. — Сначала горячее. Три порции.

— Конечно, хозяйка, — затравленно кланяется эльф и тут же исчезает в воздухе.

Женщина кладет себе на колени салфетку в тот момент, когда открывается дверь столовой. Она поднимает взгляд, и ее губы тут же трогает улыбка.

— Драко, — мягко произносит она.

Малфой садится на стул и кладет перед собой локти, начиная сосредоточенно смотреть в какую-то точку. Нарцисса обеспокоено смотрит на сына, улыбка сходит с ее лица. В доме и без того атмосфера витает безрадостная, на каждого она влияет по-своему.

— Когда я могу покинуть дом? — коротко произносит он.

Нарцисса ерзает на месте, сжимая губы.

— Драко, ты же сам понимаешь, что…

— Не время? — обрывает он мать, повернув к ней голову. — Когда оно настанет? Мне лучше вернуться в Хогвартс.

Женщина бледнеет. Она не может допустить, чтобы в такой период Драко был вне дома. Здесь он под защитой. Как бы то ни было, поместье — крепость. Поместье — их возможность оставаться вместе и выжить.

— Не говори глупостей, Драко, — сглатывает она. — Тебе следует быть сейчас здесь, ты же сам знаешь и…

— Я по горло сыт, — глухо выдыхает он. — По самое горло, черт возьми.

— Я понимаю, — шепчет Нарцисса, — но так нужно.

Драко бросает быстрый взгляд на мать. Она бледная, осунувшаяся. Однако глаза ее горят уверенностью и даже, возможно, гордостью. Хренова гордость за хренового сына. Драко ненавидит, когда мать на него так смотрит.

Так, словно нет больше ничего в целом мире, кроме него.

Драко хочется сказать ей, чтобы она прекратила, но слова застревают в глотке, когда разговор прерывается, потому что в комнату входит отец. Драко откидывается на спинку стула, сжимая челюсти.

Ему тошно находиться в этом доме. Тошно находиться среди родственников, часть из которых наглухо отбитые. Тошно видеть хреновы рожи бестолковых пожирателей, которые бродят по поместью так, словно это их дом.

Тошно слышать глухие крики из подземелья, что находится на два яруса ниже.

Тошно от самого себя.

— Замолчали, — замечает Люциус, присаживаясь на противоположную сторону стола напротив супруги. — О чем болтали?

— Имеет значение? — огрызается Драко.

— Драко… — тут же шепчет Нарцисса.

Лицо Люциуса приобретает сероватый оттенок.

— Следи за языком, Драко, — холодно чеканит он. — Ни к чему портить семейный ужин.

— Семейный… — шепчет под нос парень, едва подавляя в себе желание закатить глаза.

Домовики появляются в столовой мгновением позже и без слов ставят на стол горячее для хозяев. Драко смотрит на свою дымящуюся порцию рагу, и у него к глотке подкатывает тошнота. Ему хочется проблеваться от всего, что происходит сейчас.

Не только за столом, но и в его жизни в целом.

— Твоя сестра не спустится к ужину, — замечает Люциус, когда берет в руки столовые приборы.

Нарцисса сглатывает, делая вид, что все в порядке.

— Я догадывалась, — отзывается она, — поэтому порции только три.

Люциус кивает, разрезая большой кусок мяса в рагу.

— У нее, — подбирает слова Люциус, — есть дела…

Она пытает магглорожденных.

Драко бросает приборы в тарелку. Звон стоит на всю столовую, и оба родителя оборачиваются к сыну. Он отодвигает стул, резко поднимаясь с места.

— Драко, — вздрагивает Нарцисса.

— Не голоден, — коротко бросает он.

Люциус что-то гремит в ответ, но Драко не слушает. У него в ушах кровь шумит, а воздуха просто не хватает. Парень ослабляет узел галстука, когда почти мчит по коридору первого этажа, чтобы поскорее добраться наверх в свою комнату.

Сначала вся эта затея с меткой кажется Драко потрясающей. Отец гордится им, когда Драко получает ее и особое задание от Повелителя, даже говорит ему об этом вслух. Однако та ночь на Астрономической башне… Смерть директора, пожиратели в Хогвартсе.

Только в тот момент Драко понимает, во что он ввязывается. Только тогда, когда розовые очки разбиваются у него стеклами вовнутрь. Это больше не кажется чем-то забавным. Идет война, он выбирает сторону.

И она далека от света.

— Ты на тот свет торопишься? — врывается в его сознание голос, и Драко чувствует на своем предплечье чью-то хватку.

Выбравшись из своих мыслей, он непроизвольно останавливается, глядя в сторону говорящего.

— Пэнс? — хмурится он. — Ты-то нахрен тут что опять забыла?

Паркинсон фыркает.

— И я тебе рада, придурок, — язвит она. — За тобой гонятся? Куда бежишь?

Драко вырывает руку.

— Не твое дело, — выплевывает он.

Пэнси расправляет плечи, скрещивая на груди руки.

— Язвить своему папаше будешь, Малфой, — шипит она. — Выключи кретина хотя бы на пару секунд и ответь мне нормально.

Драко замирает на мгновение и желчь встает поперек глотки. Паркинсон смотрит ему в самую душу, нахмурив темные брови. Проклятье, действительно. Это же не кто-то с улицы, а она. Порой Драко забывает, что он во всем этом дерьме не один сидит.

Малфой трет пальцами переносицу.

— Ладно, извини, — небрежно бросает он.

Девушка закатывает глаза.

— Проехали.