Растоптавший бабочку Брэдбери (СИ) - Страница 4
Племянник, всё также сидя на полу, глядел на него вполне осмысленно, слушал очень внимательно и даже несколько снисходительно – как породистый матёрый пёс, слушает истеричный лай какой-то мелкой шелудивой шавки.
Тактически грамотно, не став дожидаться команды «Halt die Fotze!», старый Фриц заткнул свой «фонтан» и, только тогда услышал:
- Мне нужна твоя одежда и мотоцикл!
***
Мотоцикла у дядюшки Фрица не имелось в наличии - чистая запасная одежда же, у реципиента была своя… Минут через десять, оставив выяснение обстоятельств на потом, Эрнст Рубель, из умирающего 95-ти летнего дряхлого старика – ветерана Второй Мировой Войны, ставший в мгновении ока физически здоровым тридцатилетним, хотя и страдающим жутким похмельем Эриком Юнгером2 - ветераном Первой Мировой, уже мылся в тазике на кухне… Ванной или хотя бы элементарного душа, в заведение его названного дядюшки Фрица, не имелось как такового, как впрочем - джакузи, унитазов с титановым напылением, биде, микроволновок, телевизоров, Интернета, компьютеров, соляриев и прочего - такого привычного человеку двадцать первого века! Даже электрический свет, здесь был каким-то жёлтым и, казалось каким-то мерцающим…
Всего, он насчитал четырнадцать ранений, из них три (как выяснилось позже по документам) двойные. Из серьёзных пять - сквозное пулевое ранение головы (от виска к затылку), два сквозных пулевых ранения груди – слева и справа, отрыв фаланг мизинца и указательного пальца левой руки. Ну и, остальные девять – могут считаться просто «царапинами» от рикошетов пуль, видать и, мелких осколков.
Рисунок 6. Возможно, так выглядел Эрик Юнгер после окончания ПМВ.
Рисунок 6. Возможно, так выглядел Эрик Юнгер после окончания ПМВ.
Этот тип, что оказался родным дядей, обзывал его «контуженным Idiot» - значит, было и такое!
«Тому» его телу, тоже по молодости доставалось – ранений, не намного меньше! От контузий, правда, Бог миловал… Зато, он переболел каким-то экзотическим кишечным паразитом - от которого дристал дальше чем видел, подцепленном осенью сорок второго на Кавказе.
Эрик, грустно усмехнулся: на войне не знаешь – где найдёшь, а где потеряешь...
Благодаря кавказкому «паразиту» он лечился в Харькове и, там встретил ЕЁ!!! Свою первую любовь... Она и, пришедшее позже – когда он вернулся уже в свою, воевавшую под Сталинградом танковую дивизию, весть об смерти родителей - так всё изменили, что...
Просто диву даёшься, как какой-то безымянный глист – без спросу поселившийся в твоём собственном же дерьме, может так всё повернуть в судьбе!
Мутило всего, а руки с бодуна тряслись - как при хорошо знакомом старческом треморе, но Эрнст ставший Эриком, заставил себя позавтракать… Аппетит и, так - аховый, ещё портил названный дядюшка Фриц – бухтя, как бы ненароком, про свои финансовые затруднения. Очевидный намёк на то - чтобы он куда-нибудь свалил!
Морщась съев отвратительный «Eintopf», затем – «Schweinhacks» с гарниром из кислой капусты и «Knödel», отказавшись от пива и запив завтрак достаточно приличным кофе, Эрик наконец соизволил заговорить:
- Не скули! Кормишь посетителей всяким «Scheisse» - вот и, торчишь в большой «Arsch»… Verstehst du?
Хер Фриц хотел возмутиться, типа: живёшь и жрёшь на холяву у меня - так ещё и привередничаешь, «Das Ferkel»! Хотел сказать, мол - в следующий раз как напьёшься, своё «Scheisse» сам будешь из штанов выгребать, но… Он, вдруг с ужасом понял, что это не Эрик! Тот, всегда разговаривал на «Bairisch» - на баварском диалекте немецкого языка. Только в очень редких – «официальных» случаях, на литературном немецком – «Hochdeutsch». Этот же говорит с ним на чистейшем «Berlinerisch» - берлинском диалекте.
И, как говорит… Хер Фриц своего племянника хорошо знал! Славный малый, конечно, но – шалопай! Несмотря на незаконченное университетское образование, из всех талантов – только умение набить кому-нибудь морду. Да, присвоили ему на войне капитана! Но, видно рядом никого - более достойного для офицерских погон, не оказалось - а командовать солдатами, кто-то всё равно должен.
Ещё, вот что... Несмотря на всю свою отмороженность, «тот» Эрик Юнгер, родственную «субординацию» всё же чётко соблюдал: своего дядю Фрица уважал с самого раннего детства и, даже слегка побаивался. Этот же… Взгляд, движения и, как говорит! Такое ощущение, что разговариваешь со старшим и, не только, типа - по возрасту. Сразу видно - человек привык повелевать и, мог и умел заставить повиноваться. Старому Фрицу Юнгеру, на своём долгом веку, много кого довелось повстречать - приходилось видеть и, аристократов… Вот, вот - нечто подобное!
Прокашлявшись, Фриц - сам не желая того, потихоньку начал оправдываться:
- После того, как в шестнадцатом старик Курт умер, рыжего Адама забрали в восемнадцатом на фронт – тогда, последнее «Scheisse» из резерва выгребали, а Гретхен ушла к этому «Fotzenlecker»…
- Выручу тебя, так уж и быть, дядюшка Фриц… По-родственному!
По насмешливой иронии, хозяин заведения понял, что прав: Эрик его за дядю не считает, значит… Он прав, это - не Эрик!
А КТО?!
К тому же, как будто прочитав его мысли – лже-Эрик с берлинского, вдруг перешёл на один из подвидов швабского диалекта и, Фриц Юнгер похолодел в чреслах…
- Я научу твоих рукожо…пых поваров кой-каким рецептам – быстрого приготовления, - меж тем продолжал на чистейшем «Enztalschwäbisch» тот, кто «вселился» в Эрика, - в окно вижу: здесь, просто проходной двор - а ты всё прибедняешься, да в «Anus» пальцем ковыряешься, дядюшка!
- Каким, таким «рецептам»? – вмиг насторожившись, поинтересовался хозяин забегаловки.
- Глухой?! Я же тебе на «deutsche Sprache» сказал: «Fast Food»! Один рецепт блюда в неделю – в это время я у тебя живу на полном пансионе, плюс – карманные деньги… По рукам?
- Тебе ещё и деньги? – сделал попытку «спрыгнуть» Фриц, мысленно уже прощаясь с заведением и становясь в очередь за бесплатной похлёбкой от католической церкви, - а если твой «Fast Food», никто жрать не станет?!
Не убирая протянутой руки, Эдик уверенно ответил:
- Если, за неделю не окупится с маржой первый рецепт, я из твоего «gadyushnika» съеду! По рукам?!
- По рукам! – обрадовался вмиг повеселевший дядюшка Фриц, заключая сделку.
Неделю, он как-нибудь потерпит…
Помолчав после заключения «контракта» с названным дядюшкой, Эрик спросил:
- Ты называл меня «выродком Russische Hure»… За этим что-то стоит, или так – к словцу пришлось?
- Ты, что? Вообще, ничего не помнишь?
- Вспомню, дядюшка, если напомнишь… Ну!
Сказано было хоть и повелительно - но с лёгким оттенком неуверенности и, у Фрица ёкнуло сердце: «Может и, про аптеку забудет? Тот еврей, конечно – «Mistkerl», да кто его знает, как дальше дело пойдёт…». Кроме старушки-жены да престарелой тёщи, у него было три дочери: старшую удалось сплавить, а вот две ещё висели на его родительской шее и, стало быть – остро нуждались в хоть каком-то приданом.
- Мой брат и твой отец Георг Юнгер (доктор по химии, между прочим!), познакомился с твоей матерью – женой русского помещика, на курорте в Бадене. Тот, думаю - лечился от хронического безделья, а твоя будущая мать, видать - страдала «Fotze»…
- Давай меньше про «Fotze» - больше по делу, дядя! – сморщился как от кислого Эрик, - как её звали?
- Её русское имя непроизносимо, но твой отец её называл Кэтрин…