Расследователь. Предложение крымского премьера - Страница 10

Обнорский завязал тесемочки на папке, закурил и задумался. Десять дней прошло, а человек не объявился… Десять дней – не три дня. Это уже серьезно.

Это наводит на очень нехорошие мысли. Первые два-три дня можно с некоторой натяжкой считать, что человек запил или «пошел по бабам». После десяти суток отсутствия такое предположение выглядит малоубедительным.

При таком длительном отсутствии возникают версии: а – несчастный случай; б – убит; в – похищен и, наконец, г – скрывается. Несчастный случай можно, пожалуй, отбросить. Сразу после исчезновения Горделадзе пресса, телевидение и радио Украины подняли невероятный ажиотаж. Власти были вынуждены немедленно отреагировать, и нет никаких сомнений, что все неопознанные трупы были «примерены» к пропавшему журналисту.

Остается убийство, похищение или добровольный уход Горделадзе на дно.

Пока Обнорский не мог отдать предпочтение ни одной из этих версий… При том что украинские коллеги в большинстве своем прямо или косвенно обвиняли в исчезновении Георгия Горделадзе президента Бунчука и спецслужбы. В папке, которая лежала посреди стола, придавленная пепельницей, не было ни одного материала самого Георгия, и Обнорский не мог судить, насколько Горделадзе был опасен для власти. Опыт подсказывал, что даже самый оппозиционный, обладающий авторитетом и «атомной» информацией журналист опасен для властей постольку-поскольку. Журналюги клеймят и разоблачают – власти вяло отбрехиваются. Или не реагируют вовсе, наглядно иллюстрируя старинную арабскую пословицу: собака лает, а караван идет.

Обнорский выкурил еще несколько сигарет, рассудил, что утро вечера мудренее, и лег спать. Снились море и берег, залитые лунным светом. И обнаженная женщина с каплями воды на загорелом теле… При чем здесь Горделадзе?

Утро не оказалось мудренее. Точно так же, как и вечером, Андрей не знал, стоит ли браться за «дело Горделадзе». А если стоит, то в какой форме: просто провести в Киеве семинар, обучив киевских коллег азам расследования, или провести расследование самостоятельно?

Он подумал, что вопрос нужно решать коллегиально, и позвонил Повзло и Звереву, предложил им приехать в Агентство пораньше для внепланового совещания.

Николай Повзло, первый заместитель Обнорского, и Александр Зверев, отвечающий в Агентстве за оперработу, прибыли на улицу Зодчего Росси к десяти утра. В коридорах Агентства было еще тихо и пусто. Только скучающий охранник нес службу в «предбаннике».

Первым появился Повзло.

– Выспаться не даешь, – сказал он, зевая. – Что случилось-то?

Андрей положил перед ним несколько листочков: читай. Документы были им предварительно рассортированы, и Николай получил «выжимку», экстракт из папки «Горделадзе». Повзло был украинец, родился в Виннице и в коллективе носил прозвища Хохол и Запорожец.

– О-о, – сказал Коля, – хохляцкая тема… Это мне сильно в кайф.

Спустя пару минут вошел Зверев. Пять лет Сашка отпахал в ленинградском уголовном розыске, потом пять лет провел в ментовской зоне УЩ 34913 в Нижнем Тагиле. Там Обнорский со Зверевым и познакомился.

– Пошто звал, боярин? – весело спросил Зверев, здороваясь за руку с Повзло и Обнорским. Андрей ответил:

– Читай, – и положил на стол копии «выжимки». С бумагами мужики ознакомились быстро, минут за двадцать.

– Ну и что? – спросил Зверев.

– Как это «что»? – возмутился Повзло. – Грохнули Горделадзе, а тебе, Саня, по барабану?

– А я не вижу, из чего следует, что его грохнули.

– Ну как же? Исчез человек.

– То, что исчез – вижу. А то, что грохнули – нет.

– За ним следили, – возразил Повзло. – Он был оппозиционер. Это почерк спецслужб.

– Коля, – с иронией ответил Зверев, – даже если я буду за тобой следить, ты навряд ли это заметишь. А если ноги за тобой поставит профессиональная наружка, ты никогда об этом не догадаешься.

– Ага, – буркнул Коля, – конечно… У них среди штатных спецсредств есть шапки-невидимки. Я, между прочим, в девяносто восьмом ходил под комитетской наружкой.

– И что – засек?

– Нет… Но я догадывался. Чувствовал что-то такое.

– Догадывался – это, конечно, аргумент, – с иронией ответил Зверев.

Повзло хотел возразить, но Обнорский пресек:

– Стоп! Стоп, мужики. Ситуация вот какова: пропал журналист. Украинские коллеги, как и Николай, почему-то убеждены, что к его исчезновению причастны представители СБУ и даже лично президент Бунчук…

– Что такое СБУ? – спросил Зверев. – Предполагаю, что это – Служба безопасности Украины?

– Да, аналог нашего ФСБ. Так вот, украинские коллеги убеждены, что причина исчезновения Горделадзе в его оппозиционных Бунчуку взглядах и критических статьях.

– Ты сам читал статьи? – спросил Зверев.

– Нет, ни одной не видел. Судить о степени конфронтации не могу. Я, кстати, тоже искренне сомневаюсь, чтобы власти пошли на физическое устранение Горделадзе, даже если бы он был сверхоппозиционен. Украина – это не Колумбия и не Таджикистан.

– А Горделадзе исчез, – вставил Повзло.

– Именно поэтому я вас пригласил. Мне сделали предложение провести расследование по делу Георгия Горделадзе. Или, как минимум, семинар для киевских коллег по расследовательскому ремеслу. Сегодня я должен дать ответ и хотел бы услышать ваше мнение. Финансово-организационные вопросы берет на себя фонд помощи независимой прессы «Виктория».

– «Виктория» – это американцы, – сказал Повзло.

– А тебя это колышет? – спросил Обнорский. – Они платят, но это не значит, что им позволено заказывать музыку.

– Я считаю, что надо браться, – сказал Повзло. – А ты, Саша? – обратился Обнорский к молчащему Звереву. Зверев пожал плечами.

– Провести семинар, – ответил он, – не проблема. А что касается качественного расследования… не знаю, не уверен. Работать-то придется на чужой территории, без агентуры, связей в правоохранительных органах. Попробовать можно, а гарантировать результат – нет.

– Так его и в Питере никогда нельзя гарантировать, – резонно возразил Обнорский. – Ну, что скажешь?

– Можно слетать, – сказал Зверев. – Мне хохлушки нравятся.

Спустя полчаса Обнорский позвонил Галине и дал согласие на предварительное расследование. На другой день Повзло и Зверев вылетели в Киев.

– Напротив, – возразил Обнорский Соболеву, – я, волею случая, неплохо знаком с делом Горделадзе, Сергей Васильевич.

– Каким же образом, Андрей Викторович? – удивился премьер.

– Наше Агентство начинало проводить расследование по исчезновению Георгия Горделадзе. Двое моих сотрудников более недели провели в Киеве, собирая первичный материал.

– Если я вас правильно понял, то расследование до конца вы не довели? – спросил Соболев. Андрей кивнул:

– Да. Нашим заказчикам не понравилось, в каком направлении движется расследование. Они вежливо нас поблагодарили и приостановили дело.

– А кто был вашим заказчиком?

– Фонд помощи независимой прессе «Виктория», – ответил Андрей.

– Американцы, – быстро произнес Соболев.

– Американцы, – согласился Обнорский.

– Им очень хотелось увидеть тень президента?

– Да, нас осторожно к этому подталкивали…

– Но вы не согласились?

– Я уже говорил вам, Сергей Васильевич, что у нас можно заказать расследование, но нельзя заказать результат. Если бы мои ребята увидели след президента, то мы именно так и написали бы в отчете. Но мы не увидели даже тени Бунчука.

– А вы не могли бы ознакомить меня с вашим отчетом? – спросил Соболев. – Или он является секретным?

– Нет, он не является секретным. Собранная нами информация является во многом конфиденциальной, но не секретной. По соглашению с «Викторией» эта информация остается совместной интеллектуальной собственностью Агентства журналистских расследований и «Виктории». Каждая из сторон может использовать материал отчета по своему усмотрению. В полном объеме или отдельные фрагменты его… Я, разумеется, могу вас познакомить с отчетом, но лучше сделать это в Агентстве. Все материалы хранятся там. Вы сможете зайти ко мне в Агентство?