Рассказы освободителя - Страница 16

Уже через неделю после нашего прибытия в лагерь каждый должен был сдать устный экзамен на знание роли. Все часы, минуты и секунды, когда, где и какая цель появится, расстояние до нее, ее скорость и угол движения. Каждый из десятков тысяч людей знал точно наперед все действия противника, состав его сил и средств, все его хитрости.

После теоретического экзамена начались практические тренировки. Вначале каждый сам проходит все поле, отрабатывая мельчайшие детали своих действий. Каждый танкист в этом случае идет только пешком. Пехота тоже пешком, но якобы на бронетранспортерах.

Слева, справа, сзади тысячи людей группами идут каждый по своему маршруту. Все бубнят свои задачи. Тихо переговариваются, иногда заглядывают в записи. Пока это можно делать. Танки впереди, следом пехота, впереди разведка, иногда «пролетают» «самолеты» – летчики из воздушной армии фронта тоже тут.

На следующий день все начинается сначала, но на этот раз идет сколачивание взводов, уже переговариваются не только экипажи внутри «танков», но «танки» между собой. На следующий день все повторяется: сколачивание рот. После этого инспекторская проверка для всех. Только после этого начинаются тренировки на боевой технике. Один день ротные учения, каждая рота отдельно и без стрельбы, затем батальонные учения, потом полковые, дивизионные, армейские и, наконец, фронтовые. Все поля заботливо застланы металлическими сетями и арматурой, чтоб танки не перепахали все гусеницами. Только перед самыми учениями все эти решетки убрали, и за пару недель трава поднялась: местность низменная, почти Полесье.

После отработки всех задач в одном районе следует перемещение в новый район. Так из-под Чернигова на Украине мы постепенно перекочевали в Белоруссию и дошли до Бобруйска, затем вернулись и все повторили сначала, и вновь вернулись.

К этому времени не только наш фронт отрепетировал свои задачи, но и другие тоже. А вот после этого были проведены все учения как полагается, в быстром темпе и с участием нескольких фронтов. Это были еще не учения «Днепр», это была только подготовка к ним, генеральная репетиция. И только после этого нас вновь вернули в наши лагеря, где и произошла замена боевой техники. Десятки же тысяч солдат шли по нашим следам и уничтожали следы тренировок, убирали металл, зарывали воронки, собирали орудийные гильзы, искали неразорвавшиеся снаряды.

И вот только после этого…

Колонна нашего мотострелкового батальона знакомыми перелесками выдвигалась к водному рубежу. Артиллерия и авиация тем временем «готовили почву» для броска первого из батальонов. Задача его проста: форсировать Днепр, захватить плацдарм на правом берегу с тем, чтобы дать возможность нашему танковому полку с артиллерией переправиться, а уж следом начнется переправа сразу трех армий с одновременной высадкой тактических вертолетных десантов в тылу противника. После переправы трех первых армий последует строительство железнодорожных мостов, переправа армии второго эшелона, выброска двух воздушно-десантных дивизий в глубоком тылу противника, переправа двух других фронтов, встречное сражение с «Западным». Но пока идет один мотострелковый батальон.

Почет батальону был оказан небывалый. Путь батальону расчищают две артиллерийские бригады и восемь артиллерийских полков, 612 орудий для одного батальона. Кроме того, прямо к береговому срезу был выдвинут танковый полк и прямой наводкой гвоздил по цели на том берегу. 600 орудий и почти 100 танков для поддержки 300 человек! Такое бывает только на показательных учениях в честь великого юбилея.

Наши бронетранспортеры, ломая прибрежные кусты, не сбавляя скорости, влетели в воду, подняв столбы мелких брызг и, словно крокодилы, устремились к неприятельскому берегу, окутанному дымом разрывов. Пни и стволы деревьев, вывороченные разрывами, взлетали высоко в небо. Осколки снарядов сыпались непрерывным дождем, иногда долетая чуть ли не до середины реки.

По плану бронетранспортеры должны были дойти до середины реки, и в этот момент артиллерия должна была перенести огонь в глубину, давая возможность батальону преодолеть вторую половину пути и высадить десант на берег. Бронетранспортеры достигли середины, но артиллерия и не думала переносить огонь. Наоборот, темп огня возрастал. Или артиллерийские наблюдатели проморгали, или батальон минуты на две-три раньше в воду вошел, но так или иначе плыть дальше было нельзя, и бронетранспортеры закружили на месте, борясь с сильным течением Днепра и натыкаясь друг на друга.

Все это происходило прямо у правительственной трибуны. Генеральный секретарь с недоумением посмотрел на министра обороны, а тот крикнул в микрофон нечто такое, что передать на бумаге нет решительно никакой возможности, но отчего стрельба моментально смолкла. Десятка три орудий беспорядочно продолжали стрельбу, но основной хор умолк. Постепенно и оставшиеся орудия неуверенно, конфузливо смолкли.

Бронетранспортеры тем временем продолжали свои пируэты на воде. Командир батальона, видно, не решался дать команду «Вперед», ибо хрен ее, артиллерию, знает – замолкла, а сейчас вдруг вновь заговорит. Да и по инструкции он мог пересекать середину реки, только удостоверившись, что артиллерия действительно перенесла огонь в глубину. Но артиллерии нужно две-три минуты на изменение прицелов, и в ожидании этого батальон барахтался в реке. На тренировках все это было так хорошо, а тут на тебе…

Наконец, артиллерия медленно, как бы неохотно, начала обстрел дальних рубежей, и батальон вновь двинулся к берегу, но выйти на берег ни одному бронетранспортеру не удалось. Когда-нибудь я подробнее расскажу о нем, о БТР-60П и его привередливом характере, но сейчас кроме характера мешало и другое. Артиллерийская подготовка во время тренировок проходила весьма успешно, но сейчас либо наводчики волновались, или еще что, но весь береговой срез, который должен оставаться нетронутым, был перепахан и изрыт воронками. И началась импровизация. Командир батальона приказал десантироваться в воду и вплавь добираться до берега. В некоторых местах было мелко, но не везде. Пехота посыпалась с бронетранспортеров с отчаянным хриплым «ура». Все смешалось. Вместо четкого развертывания получилась толпа. Играть роль дальше было невозможно, ибо все было спутано.

Спас ситуацию командир нашего батальона подполковник Рубцов, впоследствии – полковник, начальник кафедры огневой подготовки Киевского высшего общевойскового командного училища. Он громко, что было сил, подал команду: «Действовать как в бою!»

Военные корреспонденты на все лады расхваливали потом бравого командира. Особенно лозунг комбата понравился начальнику Главного политического управления генералу армии Епишеву. Но комбат не стремился произвести впечатление. Просто он своей командой приказал нам, переодетым без десяти минут офицерам, одетым в солдатскую форму, забыть всю показуху, забыть заученные роли, забыть весь этот балет и действовать так, как подсказывает здравый смысл и опыт, полученный за годы курсантской жизни.

Действовать как в бою! Мы поняли своего командира, наши цепи выровнялись, ротные и взводные оценили ситуацию, и через пару минут комбат прямо от самого уреза воды поднял батальон в атаку, бросив бронетранспортеры.

Дальше все пошло как по писаному; возникла, правда, еще одна небольшая заминка. Бронетранспортеры так и не смогли выйти из воды, и у танкистов были серьезные опасения, что какой-нибудь из них может стоять поперек «потемкинской переправы» – секретного подводного желоба. Тогда головной танк упрется в бронетранспортер, все следующие за ним тоже встанут, и скандала не миновать.

Но доблестный комбат спас ситуацию и на этот раз. Он уже довольно далеко ушел с пехотой вперед, но затем, вспомнив о танках, подал по радио команду своим бронетранспортерам, не сумевшим вскарабкаться на перепаханный берег, уходить вниз по реке, освобождая путь танковой лавине. Все бронетранспортеры таким образом попадали в руки противника или под его огонь, но открыли путь наступающим войскам. Это решение спасло всю нашу показуху, но чуть не сгубило нашего комбата. После учений маршал Гречко счел такое решение нецелесообразным и чуть было не выгнал Рубцова из армии.