Рассказы о потерянном друге - Страница 26

Любое заступничество за животное порождало у него приступ дикой ярости. У него было какое-то патологическое неприятие и ненависть к собакам. «Зачем вам собаки? Купите свинью», — тоном непререкаемого авторитета и сурового осуждения заявлял он, когда кто-то пытался спорить с ним. «Тогда будет свинствоводство», — возражали ему, но скрытый смысл фразы не доходил до него, как оставались недосягаемы многие важные истины, неосознание которых ведет к тому, что человек перестает быть человеком, превращается во врага всего живого, и прежде всего самого себя. Поговаривали, что жена ушла от него, потому что не могла смириться с его жестокостью: однажды на ее глазах он своими руками задушил щенка.

Под стать начальству был ловец Митька, командовавший бригадой отлова, здоровенный детина без сердца, с нагло ухмыляющейся жирной физиономией, вечно что-то жующий; в городе его знали и стар и млад. Митьке ничего не стоило забрать собаку, когда хозяина нет дома, и тотчас уничтожить. Весь город знал о случае — его передавали из уст в уста: сеттер Каштан попал в лесу в капкан, поставленный браконьерами, пришел и лег с капканом на завалинке у забора, которым был обнесен пункт отлова. Пришел — помощи у человека просит. А Митька его немедленно в клетку, даже капкан не снял. Пес сидит, проволока впилась в кость. Ладно, нашелся добрый человек, выкупил. Митька был неравнодушен к деньгам и не упускал случая поживиться, и это спасло Каштана.

Как раз накануне дня, как здесь появиться Бимбе, на пункт примчались подростки. Они пришли бить Митьку, чтобы наказать его за злодейство, уж очень насолил всем своим таким отношением к животным. (В скобках заметим: история с Митькой имела последствие — распоряжением председателя горисполкома было запрещено отлавливать животных на улицах средь бела дня с применением жестоких методов — палок с крючьями и удавок. К сожалению, Бимбы этот запрет еще не коснулся.).

Вообще я бы всех людей поделил на любящих и не любящих животных и сделал это критерием человеческого достоинства. Право, отклонения от правила тут крайне редки. В нынешнюю эпоху целые нации оцениваются по их отношению к природе; так и отдельные люди. В наши дни известный ученый-натуралист Конрад Лоренц сказал: отношение к живому существу — мерило человеческой личности. Вот и с Чепрановым. Ведь было же. Ловцы привезли небольшую куцехвостенькую собачку, тойтерьера, или карликового пинчера; несчастная, сжавшись в комочек, вся тряслась от ужаса, как в ознобе; следом за машиной прибежала немолодая женщина, хозяйка собачки, и стала умолять отдать ей ее дружка. Она была одинока, эта белее стены, с широко открытыми молящими глазами женщина; муж умер, сын погиб на войне, и собачка для нее — что свет в окошке, единственная отдушина для сердца. Напрасно! Чепранов и слушать не захотел, отвернулся со скучающим видом и что-то стал говорить подчиненным. «Тогда я покончу с собой!» — в отчаянии выкрикнула женщина, не помня себя. «А это пожалуйста. Это уже ваше дело, нас не касается», — хладнокровно ответствовал Чепранов.

Значит, что маленькая шавочка, что человек — ему все равно, судьба их его не волнует. После у этой женщины стало плохо с сердцем и с нею долгое время отваживались врачи и сиделки; к счастью, хороших людей больше, чем плохих.

Но, заметим, хотя чепрановых меньше на белом свете, намного меньше, влияние их часто бывает губительно.

Бимбу выволокли на свет. Он был жалок и несчастен. За что люди так плохо обходятся с ним, пес не понимал. Ведь он всегда верой и правдой служил им… За что?!

И тут, кажется, впервые Бимба угрожающе ощерился, его челюсти сомкнулись на руке Чепранова. Нет, не укусил, он вообще не умел кусаться, просто хотел показать, что он тоже собака и у него есть зубы.

— Ах, ты так! Ты этого захотел, дрянь? — Руки Чепранова сомкнулись на шее Бимбы. Не впервые он поступал так.

Садист испытывает наслаждение от мучений жертвы. Руки у него были как клещи. Они вцепились в горло, Бимба хотел вырваться, стал биться, но дышать было нечем, и скоро он обмяк, бока запали, тише, тише… несколько судорожных движений, и тело беспомощно обвисло. Бимба был мертв. Убийца снял руки с шеи собаки и, сделав брезгливую гримасу, пошел сполоснуть их под струйкой воды, бежавшей из крана.

Про гигиену он никогда не забывал. Правда, есть еще гигиена души; но — к чему она ему?

После он скажет, что Бимба бросился на него, нанес покусы, он вынужден был защищаться. Ему поверили… И все…

Нет, не все.

Прошло года два или три, и друзья сообщили мне: умер Чепранов. От чего? А не все ли равно? («Получил свое!» — писали товарищи. Кого-то, возможно, покоробит от этих жестких слов, но что еще можно сказать о том, кого и человеком-то назвать язык не поворачивается. «Туда и дорога», — говорят обычно в таких случаях.).

Ушел из жизни главный гонитель домашних друзей, виновник неоправданно жестоких расправ над «братьями меньшими»; смерть прибрала и его. Чепранов был еще далеко не стар, и все-таки, наверное, тут была своя неизбежная закономерность. Злые люди не живут долго. Злоба душит, сжигает их.

Остается добавить: описанное происходило в краю магнолий под теплым южным небом, в городе, который известен каждому. Мы не назвали его, потому что нечто подобное могло случиться и в другом месте, ибо болезнью «собакофобией», к сожалению, поражены многие города и есть опасение, что она распространится шире. Но почему-то против этой пагубной инфекции не предпринимается никаких профилактических мер. Тамошняя секция защиты животного мира Общества охраны природы регулярно оповещала меня о всех примечательных событиях. Так я узнал о Бимбе — Тихом, про его подвиг и смерть.

Говорят, добро и зло шагают рядом по земле. Так же как жизнь и смерть. А добрые поступки не остаются безнаказанными, сказал мудрец. История Бимбы, славного рыжего сеттера, преданного людям, увы, подтверждает это.

Анчар, черный терьер, — значилось в его паспорте. Владелец… вот о владельце или, точнее, некоторых владельцах, не понимающих порой, чего они хотят и что отсюда может выйти, смотрящих на собаку как на прихоть или безделку, с которой можно обращаться как вздумается, собственно, и пойдет речь. Но сперва — о собаке.

Поначалу ничто не предвещало сложной изменчивой судьбы. Горизонт казался безоблачным. Пес чистопородный, хозяева давно хотели такого. Обязательно большого, «серьезного», и с полной родословной, чтоб другие завидовали, какой у них страж их домашнего очага. Превыше всего они ставили престиж — «что другие скажут». Купили. Завели. Собака росла, как они считали, не по дням, а по часам; правда, и забот всяких с ней было — корми, выгуливай по нескольку раз в сутки, убирай, причесывай, а потом, как говорят, еще надо ходить на дрессировочную площадку, тратить время: служебный пес должен знать охрану, окарауливание, защиту хозяина. Словом, хлопот не оберешься. Может быть, в конечном счете это и определило их отношение к нему.

А тут вдруг заграничная командировка, точнее, работа по договору за рубежом. Хозяин — научный работник — давно мечтал о такой: контракт на два года в одной из африканских молодых республик, из числа тех, что недавно обрели свою государственную самостоятельность и независимость. А куда девать Анчара? Вот тебе и престижный пес. Когда дошло до дела, торопятся сбыть с рук.

С собой его за границу не потащишь. Детей оставляют, а тут всего лишь собака…

Про это прознали любители животных. Пса сватали в уголок Дурова. Не отдали: не будет хозяина, говорят. Подоспел день выезда, хозяин с супругой уехал, Анчара оставил брату. Из уголка Дурова обращались к нему: молодой дрессировщице Элеоноре (Лоре) очень хотелось черного терьера; перед тем у нее погиб свой пес от пищевого отравления (попали недоброкачественные продукты).

Новый владелец Анчара наотрез отказал, а через три недели сам позвонил и сказал: «Возьмите, я согласен». Пообещал: сам приведет.