Рассказы о неизвестных героях - Страница 68

Бой закончился полной победой. Больше сотни гитлеровцев было убито, 250 взято в плен, колонна врага разгромлена, и Монтеротондо освобожден оружием партизан. Над ратушей городка взвилось национальное знамя Италии. Партизаны торжественно праздновали свой триумф, как вдруг на улицах Монтеротондо стали рваться снаряды Это подошли с юга англо-американские войска, решившие штурмовать местечко, уже освобожденное партизанами.

Пришлось срочно посылать к ним гонца. И когда танки союзников вошли в Монтеротондо, американцы, к неудовольствию некоторых своих офицеров, увидели, что стены домов исписаны здравицами не в честь войск США, а во славу Советского Союза и Красной Армии. Если эти надписи пробовали стирать, они появлялись снова и написанные еще более крупными буквами. Слишком много друзей приобрели советские люди в этом городке за время своей многомесячной борьбы в его окрестностях.

Партизаны после этого боя вернулись в Рим и вместе со своими товарищами по подполью - русскими и итальянцами - радостно отпраздновали победу на вилле Тай. Не был забыт и бар Фарабуллини. Все стены его зала были исписаны. Спасенные Альдо и Идраной советские люди от всего сердца благодарили этих мужественных итальянских патриотов. Несколько лет потом Альдо и Идрана бережно сохраняли эти надписи, сам бар был назван "Партизанским", и в его рекламных карточках рассказывалось о том, как скрывались здесь бежавшие из плена русские партизаны.

Эпопея виллы Тай закончилась, когда в Рим прибыли представители Советского правительства. Тогда А. Н. Флейшер выстроил во дворе и передал уполномоченному по репатриации 182 спасенных им бывших советских военнопленных, в числе которых были 11 офицеров. Все они отправились на Родину. Большинство участвовало потом в боях на фронте на заключительном этапе войны, и некоторые пали смертью храбрых.

А потом, после Победы, исполнилась и заветная мечта самого А. Н. Флейшера -он получил советское гражданство и вернулся в СССР. Он поселился в Ташкенте, работал там картографом, получил новую хорошую квартиру, а теперь вышел на пенсию.

Впервые об истории русских партизан в Риме я узнал еще четыре года назад, в 1960 году, из статьи А. Н. Флейшера, напечатанной тогда в "Литературной газете". Потом мы лично познакомились с главным героем виллы Тай в Ташкенте и стали переписываться с ним. А в последующие годы, в связи с работой, над итало-советским кинофильмом, мне пришлось несколько раз побывать в Италии. И всегда, приезжая в Рим, я пользовался этим случаем, чтобы встретиться с участниками заинтересовавших меня событий, друзьями и соратниками Флейшера по римскому подполью.

Я подружился со столяром-краснодеревщиком, старым закаленным коммунистом Луиджи де Цорци и его женой ЧезариноЙ, и всякий раз, когда я бываю в этой славной семье, начинаются воспоминания о советских друзьях военной поры и Луиджи подолгу рассказывает о смелости и отваге своего любимого Алессио Флейшера, а Чезарина, вздыхая, говорит о том, как ей хочется повидать своих бывших "крестников", которых она прятала и кормила то у себя в комнатах, то на чердаке, то в подвале дома. Я встречался и с адвокатом Оливьери и с бывшими палестринцами Северино Спакатросси и Лоренцо д'Агостино, который теперь занимает высокий пост коммунального советника в римском муниципалитете. Я стоял подолгу на углу улиц Номентана и 21 Апреля, глядя на виллу Тай с головами трех белых слонов под козырьком крыши и с балконом, откуда когда-то был поднят над этим домом красный флаг нашей Родины. Сейчас на воротах этой виллы, как и прежде, висит табличка, сообщающая, что здесь помещается посольство королевства Таиланд, а за оградой играют смуглолицые раскосые ребятишки.

Совсем недавно, в феврале 1964 года, мне довелось познакомиться, наконец, с супругами Фарабуллини. Теперь они живут не в Риме: прежний бар пришлось продать, и Альдо с Идраной открыли маленький ресторан на самом берегу моря в курортном местечке Фьюмичино, рядом с римским пассажирским аэропортом.

Мы сидели в их ресторанчике, и Идрана угощала нас своим "фирменным" блюдом - феттучини (род макарон в томатном соусе), а Альдо то и дело отходил к стойке, чтобы наполнить наши бокалы. А на столе перед нами лежал бережно хранимый в семье альбом, на страницах которого советские и итальянские партизаны, спасенные супругами Фарабуллини, оставили свои благодарственные записи. Альдо заставлял нас снова и снова переводить ему русский текст. Эти записи были порой неуклюжи, иногда даже малограмотны, но сколько истинной сердечности, искренних неподдельных чувств стояло за коряво выведенными словами, написанными рукой, тогда больше привыкшей к автомату, чем к перу. А Идрана горячо говорила:

- У меня только одно желание - приехать к вам в Советский Союз и увидеть там Алессио, и Пьетро, и Антонио, и всех, всех, кого мы тогда прятали в подвале своего бара. Я знаю, они встретят нас как родных. Ведь правда же, я могу этого хотеть? - допытывалась она. - Мы жалели и любили ваших людей, завезенных так далеко от Родины, мы ненавидели фашистов и уважали вашу страну. Мы помогали русским партизанам всем, чем могли, и хорошо знали, что нас ждет, если гестапо дознается о наших жильцах в подвале. Что ж, это было страшное время - тогда все рисковали жизнью. А теперь так хочется поехать к вам в Россию и повидать наших "ребят".

И я со всей убежденностью уверял Идрану, что недалек тот день, когда ее мечта осуществится. Я верю в это.

А двумя месяцами позже я встречал в Москве четверых съехавшихся сюда "русских римлян": Алексея Флейшера из Ташкента, бывшего палестринского командира Алексея Коляскина, приехавшего из Уфы, где он работает зоотехником на конном заводе, и сибиряков - "монтеротондовца" Анатолия Тарасенко, теперь заведующего складом в поселке Анзеба близ Братска, и руководителя "молодежной" группы на вилле Тай, а ныне шофера из города Анжеро-Судженска Кемеровской области Петра Конопелько.

Друзья приехали в Москву, чтобы выступить в передаче Центрального телевидения, посвященной их боевым делам.

Уже известно местонахождение почти двадцати участников этих событий. В Новосибирской области трудятся в колхозах Петр Ильиных, тот самый, что вместе с Коляс-киным взорвал немецкий склад около Джендзано, и его товарищ Федор Корековцев; в Ярославской области работает колхозный плотник Сергей Саржин, в Саратове живет Иван Логинов, в Калининской области - Василий Ефремов, в Вильнюсе - бывший священник Дорофей Бесчастнов, в Москре - Илья Марков.

Все они поддерживают связь между собой, переписываются с итальянскими друзьями и постоянно пишут Флейшеру в Ташкент. Он, одинокий и уже немолодой человек, имеет сейчас только эту семью - товарищей и соратников по антифашистской борьбе в Риме. И как тогда, он остается своего рода "начальником штаба русских римлян". Со всех концов страны бывшие партизаны и подпольщики с виллы Тай шлют ему на перевод письма, полученные из Италии, или, наоборот, просят перевести на итальянский язык письмо, адресованное римскому другу. Он дотошно и аккуратно выполняет эти просьбы, пишет статьи об участии советских людей в римском Сопротивлении как для наших, так и для итальянских газет и журналов, работает над книгой своих мемуаров и время от времени организует встречи старых товарищей - то в Уфе у Коляскина, то в Сибири у Ильиных и Корековцева, то в Саратове у Ивана Логинова.

И, собираясь вместе, они часами вспоминают и белую виллу на зеленой римской улице, и ущелье близ Монтеротондо, и могилу погибших друзей в Палестрине, и все опасности, тяготы и радости тех трудных и славных дней. Но больше всего вспоминают они своих итальянских товарищей - горячих патриотов и антифашистов, смело и самоотверженно пришедших им на помощь в час жестокой судьбы, вырвавших их из-за колючей проволоки гитлеровских лагерей, снова давших им в руки оружие и боровшихся плечом к плечу вместе с ними.