Рассказы. Миры Гарри Гаррисона. Том 13 - Страница 47

— Что такое космос? Как на самом деле выглядят звезды? На это нелегко ответить. — Капитан Джонатан Борк обвел взглядом серьезные напряженные лица, ждущие его слов, и опустил глаза на свои руки, опаленные космическим загаром. — Иной раз ты словно падаешь в бездонную яму, протянувшуюся на миллионы и миллиарды миль, а бывает, что ты чувствуешь себя мошкой, затерявшейся в сверкающей паутине вечности, беспомощным обнаженным существом под безжалостным светом звезд. И звезды там совсем другие: они не мерцают, как вы привыкли видеть; это точки, откуда льется пронзительный свет.

Произнося эти слова, капитан Борк в тысячный раз проклинал себя за ту ложь, что льется из его уст. Он, капитан Борк, межзвездный пилот, на деле — гнусный лжец. Даже после пяти орбитальных полетов на Марс он не имел представления, как на самом деле выглядят звезды. Его тело вело корабль, но сам Джонатан Борк командную рубку корабля видел только на Земле.

Он просто не мог в этом признаться. И когда люди задавали ему вопросы, он произносил заученные фразы.

Он вернулся к столу, окруженному друзьями и родственниками. Прием, устраивался в его честь, и надо было выдержать до конца. Помогло бренди. За час он осушил бутылку, и когда пришло время выбираться из-за стола, его извинения были приняты с участливым пониманием.

Он вышел во двор — да, их старинное «семейное гнездо» имело даже свой небольшой садик. Прислонился к темной каменной стене, еще хранившей дневное тепло. Бренди разливало тепло по всему телу, и, когда он посмотрел на мерцающие круги звезд и закрыл глаза, под веками продолжали танцевать сверкающие точки.

Звезды. С детства они влекли и манили его. Всю свою жизнь он подчинил им. Он жаждал стать одним из немногих, кто прокладывает путь по звездным дорогам. Стать пилотом.

В семнадцать он поступил в Академию, оказавшись самым молодым курсантом. И уже через год понял, что звезды — это самый большой обман в истории человечества.

Сначала он прилагал все усилия, чтобы уйти от этой нелегкой мысли; он настойчиво искал другие объяснения. Но ничего не получалось. Все, что он знал, все, что изучал, подтверждало его странное предположение.

Он никуда не мог уйти от терзавших его мыслей и наконец решился найти им подтверждение. Это случилось во время занятий по психологии, когда курсанты, используя теорему Паллея, разбирали проблемы взаимной ориентации в пространстве и уровня сознания при ускорении. Он нерешительно и робко поднял руку, но профессор Черник, обладавший орлиным зрением, сразу же увидел ее и пригласил юношу встать. Прежде чем Борк осознал, что делает, слова хлынули из него потоком.

— Профессор, если мы признаем справедливость теоремы Паллея, то даже минимальное ускорение отрыва подведет нас к порогу сознания. И, следовательно, фактор ориентации, как мне кажется… ну, он…

— Господин курсант, что вы там мямлите? — холодный голос Черника резал, как лезвие бритвы.

Джон разозлился:

— Из этого следует единственный вывод! Любой навигатор, взявшийся пилотировать космический корабль, окажется в таком беспомощном состоянии, что не сможет контролировать свои действия.

Класс разразился смехом, и Джон почувствовал, что его лицо заливает горячая краска стыда. Даже Черник, прежде чем ответить, позволил себе едва заметную улыбку.

— Отлично. Но если это правда, то полеты в космос невозможны, а мы, заметьте, летаем туда едва ли не каждый день. Я думаю, вам все станет ясно, когда в следующем семестре мы приступим к изучению вопроса о пороге стрессовых ситуаций…

— Нет, сэр, — прервал его Джон. — Тексты не отвечают на эти вопросы, а скорее избегают их. Я тщательно проштудировал весь последующий курс.

— Господин Борк, не хотите ли вы назвать меня лжецом? — Голос Черника был так же холоден, как его глаза. В аудитории наступила мертвая тишина. — Прошу вас покинуть помещение. Отправляйтесь к себе в комнату и оставайтесь там, пока не получите нового приказа.

С трудом переставляя окаменевшие ноги, Джон пересек аудиторию и вышел. Никто не спускал с него глаз, и он чувствовал себя, как приговоренный на пути к эшафоту. Похоже, вместо того чтобы получить ответы на свои вопросы, он сам выгнал себя из Академии.

Теперь ему уже не быть пилотом. Пилотом становится один из сотни, остальные довольствуются работами по обслуживанию космического флота. Мало кому из поступивших удается успешно пройти весь курс Академии; кажется, он оказался среди неудачников…

Когда наконец зуммер интеркома сообщил, что курсанта Борка вызывают в апартаменты Президента Академии, он почти смирился со своей участью. Он вскочил с первым же сигналом и быстро прошел к эскалатору, который поднял его на нужный уровень. Секретарь с каменным лицом кивнул ему, открыл дверь, и Джон оказался лицом к лицу с Адмиралом.

— Профессор Черник сообщил мне об инциденте. Кроме того, я прослушал запись вашего… гм… диспута.

Это удивило Джона: он не предполагал, что аудитории оснащены записывающими устройствами. Меж тем Адмирал продолжал:

— Поздравляю вас, мистер Борк. Вы допущены к тренировкам по пилотированию космических кораблей. Конечно, если вы еще желаете стать пилотом. — Джон попытался что-то сказать, но Адмирал остановил его движением руки. — Не торопитесь, я хотел бы, чтобы вы меня выслушали. Как вы уже поняли, космические полеты — отнюдь не то, что знает о них обычный человек.

Когда мы начали осваивать космос, то столкнулись с тем, что теряем девять из десяти кораблей. Девять из десяти! И не техника подводила нас, нет. Телеметрическая аппаратура, при помощи которой мы следили за состоянием пилотов, показала, в чем причина неудач: полеты с околосветовой скоростью ввергают человека в состояние, близкое к ступору. Если даже он не теряет сознания и сохраняет какой-то контроль над своими действиями, неспособность ориентироваться в огромном количестве возникающих факторов совершенно лишает его возможности управлять кораблем.

Вы скажете: а как же техника, автоматы, компьютеры? Они стали неплохими помощниками в штатных ситуациях, но стоит обстановке измениться, что в космосе происходит постоянно, как они моментально «сходят с ума».

Мы оказались в тупике. Корабль должен был пилотировать человек, но именно человек не мог этого сделать. В доках стояло множество отличных лайнеров, но некому было вести их в космос. Мы пробовали и медикаменты, и гипноз, и множество других вещей, стараясь приспособить людей к существованию в космосе. Но все наши попытки приводили к одному и тому же эффекту — пилот переставал четко контролировать свои действия. Правда, теперь уже из-за воздействия лекарств.

Решил проблему доктор Моше Коэн, вы должны были слышать о нем.

— Кое-что: кажется, он был первым директором Психологической службы?

— Да, только в этом качестве он и известен широкой публике. Может быть, в свое время ему будет воздано должное. Доктор Коэн открыл дверь в Космос.

Его теория заключалась в том, что Хомо сапиенс как биологический вид не приспособлен для существования в космосе — полностью и бесповоротно. Доктор Коэн приступил к созданию Хомо ново. Под воздействием мысленного внушения и специальных процедур человеческое тело способно к невероятным свершениям — например, ходить по огню или проявлять совершенно немыслимую реакцию. Доктор Коэн пришел к выводу, что потенциальные возможности человеческого тела очень велики, и единственное, что необходимо, это — воздействовать на мозг Хомо ново, раскрыв его резервы. В результате всех этих операций человек обретает как бы две индивидуальности.

— Я не понимаю, сэр, — прервал его Джон, — а не проще ли работать с младенцами, изначально готовя их к иной среде обитания?

— Конечно, — ответил Адмирал, — но, к счастью, у нас есть законы, запрещающие такие исследования. Доктор Коэн никогда даже не обсуждал такой подход; он работал только с добровольцами. Кстати, психиатрия ведь тоже рассматривает случаи раздвоения личности, но там это аномалия, а у нас — результат направленного воздействия на «пациента». И то, что кажется ужасным и нестерпимым для «земного» человека, является нормальной жизненной средой для его космической ипостаси. Именно это второе «я» ведет корабль от планеты к планете. А пассажиры находятся в анабиозе, который избавляет их от столкновения с жестокой реальностью околосветовых перелетов.