Рассказы - Страница 74
Дом почтенного купца - одно из тех основательных кирпичных строений, которые в провинциальных городах иной раз вклиниваются среди старинных домиков, - выходил фасадом на Хай-стрит, почти напротив бакалейной лавки Джолифов, и для Джоанны было сущей мукой сознавать, что женщина, чье место она когда-то захватила из одной только зависти, теперь, достигнув благосостояния, каждый день видит из своих окон запыленные сахарные головы, кучки изюма и жестянки с чаем, выставленные в убогой витрине лавки, хозяйничать в которой выпало на долю ей, Джоанне. Так как торговля сильно сократилась, Джоанне приходилось одной управляться со всеми делами, и она прямо-таки умирала от досады и унижения при мысли, что Эмили Лестер, сидя в своей просторной гостиной, могла с той стороны улицы наблюдать, как Джоанна суетится за своим прилавком, угождая покупателям, которые и покупали-то на грош, - но как-никак они поддерживали торговлю, значит, нужно было радушно встречать их и даже на улице проявлять к ним любезность, меж тем как Эмили спокойно шествовала мимо с детьми и гувернанткой, беседуя как равная с самыми именитыми жителями города. Вот что выиграла Джоанна, не позволив Шэдраку Джолифу, который не так уж был ей и дорог, отдать свою любовь другой женщине.
Шэдрак был добрый, порядочный человек, он хранил верность жене и в поступках своих и в помышлениях. Время подрезало крылья его чувствам, и былая любовь к Эмили уступила место привязанности к матери его сыновей; он забыл уже давнюю мечту своего сердца, Эмили вызывала в нем только чисто дружеское чувство. Так же относилась к нему теперь и Эмили. Будь у Джоанны хоть какой-нибудь повод к ревности, это, возможно, принесло бы ей некоторое удовлетворение. Но и Эмили и Шэдрак совершенно примирились со всем, что она сама для них подстроила, и именно это особенно разжигало в ней досаду.
У Шэдрака совсем не было той мелочной расчетливости, которая необходима розничному торговцу, всегда имеющему дело с многочисленными конкурентами. Спросит какой-нибудь покупатель, действительно ли бакалейщик может рекомендовать тот чудесный заменитель яиц, что был навязан лавке настойчивым коммивояжером, - а Шэдрак ответит, что "коли не положишь в пудинг яиц, так нечего удивляться, что он яйцами и не пахнет"; а спросят его о "настоящем кофе-мокка" - в самом ли деле это настоящий мокка, - и он угрюмо ответит: "Такой же настоящий, как во всех мелочных лавках".
Однажды в знойный летний день муж с женой были в лавке одни. Солнце отражалось от большого кирпичного дома напротив, и от этого в лавке было особенно жарко и душно. Джоанна посмотрела на парадную дверь Эмили, где остановилась нарядная карета. В последнее время эта Эмили стала говорить с ней каким-то покровительственным тоном.
- Шэдрак, вся беда в том, что ты не деловой человек, - с грустью сказала жена. - Да и торговле ты не обучен, а невозможно разбогатеть на таком деле, за которое взялся случайно.
Джолиф согласился с ней - он всегда и во всем с ней соглашался.
- Ну, и наплевать мне на богатство, - беззаботно ответил он. - Мне и так хорошо, как-нибудь проживем.
Сквозь ряды банок с маринадами она опять посмотрела на дом по ту сторону улицы.
- Да, как-нибудь... - повторила она с горечью. - Но вот повезло же Эмили Лестер, а ведь в какой бедности раньше жила! Ее мальчики поступят в колледж - а нашим-то, подумай, дальше приходской школы дороги нет.
- Да, ты оказала Эмили большую услугу, лучше никто бы не сумел, заметил он добродушно, - ведь ты сама отстранила ее от меня и положила конец этой сентиментальной чепухе между нами, вот она и могла дать согласие Лестеру, когда он посватался.
Джоанна прямо вскипела от досады.
- Не поминай старого! - взмолилась она. - Лучше подумай ради наших мальчиков, ради меня, если не ради себя самого, как нам разбогатеть.
- Ну вот, - сказал он уже серьезно, - по правде говоря, я сам всегда чувствовал, что не гожусь для мелкой торговли, только не хотелось спорить с тобой. Мне, должно быть, побольше места нужно, чтоб я развернуться мог; ширь нужна, чтоб свой курс держать, - не то что здесь, среди знакомых да соседей. Я мог бы разбогатеть не хуже других, возьмись я за свое дело.
- Хорошо, кабы мог! А какое же это твое дело?
- Вот пойти бы снова в плаванье.
В свое время именно она заставила его осесть в городе, потому что не хотела вести жизнь соломенной вдовы, как все жены моряков. Но теперь честолюбие подавило в ней все прочие соображения, и она сказала:
- Ты считаешь, что только так можешь чего-нибудь добиться?
- Только так, это уж я верно знаю.
- А ты хотел бы опять уйти в море, Шэдрак?
- Не то чтобы хотел - удовольствие в том небольшое. Сидеть здесь, в нашей комнатке за лавкой, куда приятнее. Говоря по правде, я не люблю моря. Никогда его особенно не любил. Но если речь о том идет, чтоб добыть богатство для тебя и для наших мальчиков, тогда другое дело. Только этим путем и может добыть его такой бывалый моряк, как я.
- А долго надо для этого плавать?
- Как повезет. Может, и недолго.
Наутро Джолиф вынул из комода морскую куртку, которую носил в первые месяцы по своем возвращении, отчистил ее от моли, надел и пошел на набережную. В порту и теперь вели торговлю с ньюфаундлендскими купцами, хотя и в меньших размерах, чем прежде.
Вскоре Джолиф вложил все свои средства в покупку брига на паях и был назначен на нем капитаном. С полгода ушло на каботажное плавание, так что у Шэдрака было время смыть ту сухопутную ржавчину, которая наросла на нем за "лавочный" период его жизни, - а весною бриг отплыл к Ньюфаундленду.
Джоанна жила дома со своими сыновьями, которые к этому времени уже выросли. Теперь это были крепкие, здоровые юноши, охотно исполнявшие всякую работу, какая подвертывалась в гавани или на набережной.
"Ничего, пускай немножко потрудятся, - думала нежная мать, - теперь нужда их заставляет, но когда Шэдрак возвратится, одному будет только семнадцать, а другому восемнадцать; тогда уж они в порт ни ногой. Наймем им учителей, и они получат настоящее образование. А при тех деньгах, что у них будут, они тоже могут стать джентльменами не хуже, чем сыночки этой Эмили Лестер с их алгеброй и латынью".