Рассказы - Страница 2

— До свидания, — сказал Вова.

— Приносите в починку часы, — ответил старый часовщик. — Вы их будете иметь в срок и в лучшем виде.

— Хорошо, — пообещала Кира-Кирюша.

Когда они вышли, Вова постоял в раздумье на тротуаре, потом взял Киру-Кирюшу за руку и решительными шагами направился к дому. Ему пришла в голову ещё одна мысль… Как он раньше не додумался? Только бы те люди не ушли!

— Куда ты? — спросила Кира-Кирюша, когда они миновали свой подъезд и не свернули туда.

— За краской, — ответил Вова.

Неподалёку строился дом, и вот туда Вова потащил Киру-Кирюшу. Они прошли по размытой дороге за дощатый забор и очутились на стройке. Тут валялись железные бочки, доски, в углу прикорнул молчаливый трактор, а на рельсах раскорячился жёлто-красный подъёмный кран.

— Чего вам?! — крикнул ребятам какой-то дяденька, весь перемазанный белой краской. Вот с кем хорошо было бы вечером гулять: ни за что не потеряешь!

Вова сказал, что им нужно совсем немного масляной краски, белой. Они чернила разлили на подоконнике, а мама придёт — ругаться будет…

И тут он крепко сжал Кирюшино плечо, чтоб она чего-нибудь другого не сказала.

Не подумайте, что Вова любил вообще соврать. Ничего подобного. Просто он боялся, что если скажет про собаку, то не получит никакой краски.

— Значит, чтоб мать не заругала? — засмеялся перемазанный дяденька. — Ну, что ж, на хорошее дело и краски не жалко. Сейчас устроим.

Он налил им густой белой краски в консервную банку, и Вова взял её за отогнутую крышку и осторожно понёс домой. А рядом с Вовой семенила Кира-Кирюша и всё спрашивала, что Вова хочет делать — ведь эта краска не светится, да, не светится, да?..

— Да, да, да, — сказал Вова. — Но я кое-что придумал…

А придумал он вот что.

Только вошли они в квартиру, как Вова сразу бросился на кухню. Он схватил с плитки три коробка со спичками: один — мамин и два — соседских, потом открыл кухонный шкаф, нашёл там ещё четыре коробка и всё это понёс в комнату.

— Не понимаешь? — сказал он Кире-Кирюше. — На спичках что, вот это чёрное? Фосфор. Мы его с краской смешиваем — и получается светящаяся краска. Здорово?

— Ага, — сказала Кира-Кирюша и с восхищением поглядела на Вову.

— Отламывай головки от спичек — и в краску, — распорядился Вова. — Я тоже буду. Надо побольше… Да отойди ты, опрокинешь! — Это он Капу сказал.

И они начали…

А когда пришла мама, она увидала на полу Вову и Киру-Кирюшу. Не говоря уже о Капе. И рядом с ними она увидала тысячу… нет, наверно, целый миллион спичек без головок. Но что хуже всего — на полу были следы белой масляной краски.

— Это Кап опрокинул, — объяснил Вова. — Мы только хотели хвост ему намазать, а он…

— Тебе бы нос намазать! — сердито сказала мама. — И чтобы все на тебя пальцами показывали: вот он, умник, который хотел, чтоб его собака светилась!..

— А что, разве плохо? — сказал Вова. — Я хорошее хотел. Для вас. Вы же вечером гуляете.

И он обиделся.

— Пол теперь скоблить придётся, — сказала мама.

А скоро пришёл папа и объяснил: никакие спички светиться не будут — это раз; а во-вторых, нельзя живое существо мазать краской, оно от этого заболеть может.

— А как же тогда? — сказал Вова.

— Я знаю! — вдруг закричала Кира-Кирюша. — Надо на Капа мой белый бант надеть!

— Молодец! — сказал папа. — Правильно!

— Или папин белый галстук, — добавила мама. — Он его всё равно с самой нашей свадьбы ни разу не надел.

Однажды папа вдруг принёс черепаху. Так просто. В подарок.

Черепаха лежала на полу, упрятав голову и лапы, и была похожа на перевёрнутый тазик, на огромную ореховую скорлупу, на пятнистый камень…

Подошёл Кап. Он понюхал черепаху, потрогал лапой её панцирь и потом залаял. Он лаял так долго, что у черепахи, наверно, заболела шея, и она решила вытянуть её и посмотреть, кто же это столько кричит без передышки. Черепаха глянула своим немигающим чёрным глазом, и тогда Кап умолк. Как будто только и ждал, чтоб она поглядела на него. А может, тут дело в молоке, которое мама поставила для черепахи и которое Кап тут же выпил. От волнения, наверно. Но папа отогнал его, и черепахе опять налили молока и поставили блюдечко прямо к носу. Тогда она выпустила из-под себя когтистые лапы — прямо как самолёт выпускает колёса, когда идёт на посадку — повернулась и заковыляла под кровать. А Кап снова выпил её молоко.

С тех пор он очень полюбил черепаху и лаял уже не на неё, а на тех, кто брал её в руки.

Через несколько дней Вова сделал черепахе домик в большой коробке из-под обуви. Положил туда травы, поставил блюдце с водой. Коробка стояла под Вовиной кроватью. Но Капу это сразу не понравилось. Ведь так он не сможет глядеть на свою любимицу. Он долго лаял на Вову, а когда тот всё-таки не выполнил Капину просьбу, пёс решил взять дело в свои собственные лапы. Он решительными шагами подошёл к кровати и выдвинул из-под неё коробку с черепахой. А только Кира-Кирюша приблизилась — тоже посмотреть — и хотела погладить черепаху по спине, Кап заворчал и носом задвинул коробку обратно под кровать.

По нескольку раз в день подходил теперь Кап к Вовиной кровати, выдвигал коробку, любовался на черепаху и потом задвигал опять. А черепаха спала себе и видела свои черепашьи сны. И ей даже не мешал Капин лай, хотя он был куда громче соседского радио.

Особенно Капу не нравилось, когда Вова уносил черепаху во двор — погулять. Тут он прямо разрывался от лая.

Но он, бедный, наверно, совсем бы разорвался, если бы знал, что на этот раз черепаху уносят навсегда!.. Да, Вова решил отдать её в школу, чтобы их классу записали лишнее очко — за помощь в работе «живого уголка».

Много раз Кап вытаскивал пустую коробку и подолгу скулил над ней, обнюхивая сухое блюдечко и выцветшую траву с вмятиной от черепашьего панциря. Всем было очень жаль Капа, но когда Вова попросил у мамы денег на покупку новой черепахи, мама не дала. Она сказала, что надо было раньше думать — ведь он знал, что без черепахи Кап начнёт скучать, да и Кира-Кирюша тоже. А раз не подумал — теперь пеняй на себя…

Но Вова тоже не лыком шит. Он начал копить деньги. Копил, копил — то в школе не поест, то сдачу из хлебного магазина не всю маме отдаст… А когда накопил, пошёл и купил черепаху. Вернее, не сам пошёл, а попросил одного большого мальчишку со двора. Тот всё время в зоомагазин ходит — за кормом для рыб.

И вот Вова взял новую коробку, положил туда новую черепаху и задвинул коробку под кровать. Всё, как раньше. А уж потом Капа впустил.

Бросился пёс к кровати, выдвинул коробку лапой, понюхал, посмотрел, опять понюхал… И отвернулся. И совсем ушёл. В другую комнату. И глаза у него стали грустные-грустные…

Но Вова не растерялся. Он вынул из коробки новую черепаху, положил её в карман и побежал в школу. Прямо в живой уголок. Там он вытащил правой рукой новую черепаху, а левой взял старую. Старую он положил в карман, а новую — в ящик и помчался со всех ног домой. Но по дороге остановился нарвать травы. Дома он положил черепаху на её прежнее место и снова позвал Капа. Только пёс не стал выдвигать коробку, и тогда Вова сделал это сам.

Тут Кап подошёл, принюхался и радостно завилял хвостом. А черепаха высунула свою голову из-под панциря и мигнула круглым чёрным глазом.