Расщелина - Страница 5
Утвердилась точка зрения, что версия женских истоков человечества неприемлема. У нас в Риме сейчас действует секта — христианами они себя называют, — утверждающая, что первая женщина якобы создана из части мужского тела. Душок не скроешь. Явно попахивает изобретателем-самцом. И изобрел он нечто диаметрально противоположное истине.
Мне всегда казалось занимательным, что женщин обожествляют, в то же время отводя им в повседневной жизни второстепенную роль, считая их неполноценными существами. Возможно, мою собственную роль в исследовании сей истории определяет и этот мой скептицизм. Ведь истинная, женская версия также не лишена элементов легенды. В первую очередь, конечно, эти орлы — бич женщин, спасители первых мужчин. Что ж, у нас, римлян, язык не повернется критиковать фетишизацию орлов. Наша птица! Хотя наши орлы и не дотягивают до тех грандиозных птиц эпохи Расщелины и монстров.
Примечание историка: выше приведена песня, сопровождавшая пляски первых мужчин; ее до сих пор еще помнят в отдаленных уголках, хотя происхождение ее забыто. Люди Орла образуют клан правителей, сильнейший клан. И в наши дни убийство орла наказуемо, а в прежние времена оно каралось смертью.
А вот боевой клич-песня первых мужчин:
Наша древняя керамика изобилует изображениями надругательств над половыми органами, и не только над мужскими со стороны женщин, но и наоборот. Разумеется, это не утонченные блюда и амфоры периода расцвета, а грубые, примитивные изделия древнейших времен. Такого рода предметы тоже запирались в хранилищах либо уничтожались, так что большинство моих соотечественников о них и представления не имеет. Некий правитель — возможно, правительница? — отличавшийся гуманным складом характера, повелел (или повелела) уничтожить все предметы с изображениями пыток, наивно полагая, что человеческие существа не помыслят о жестокости, если им не привнести мысль о ней извне. Кто бы это мог быть?… Давно это случилось. А сравнительно недавно в какой-то пещере, где жили первобытные люди, обнаружили множество таких керамических изделий.
Итак, завершаю несколько затянувшиеся вводные пояснения. А теперь я попытаюсь по мере своих скромных сил систематизировать историю, согласовав версии племени Расщелины и монстров, мужчин и женщин. И сразу возникает проблема. У меня написано: «мужчин и женщин». Мужчин упомянул первыми, как и всегда. Они первенствуют в нашем обществе, несмотря на неоспоримое влияние некоторых матрон из благородных домов. Подозреваю, что это первенство, главенство изобретено в поздние времена.
Они валялись на скалах, волны омывали их, как тюленей, как больных тюленей, потому что белыми они были, а тюлени чаще всего черные. Сначала мы их за тюленей и приняли. Поющие тюлени? Не слыхали мы, чтобы тюлени пели, хотя и говорят, что они поют. И мы поняли, что это они — оттуда, из Расщелины. Нас трое было парней. Ненависть к Расщелине не угасала в нас, хоть мы и не помнили ранних дней своих, не помнили скалу Убиения или как орлы несли нас через горы. Что-то мы слышали и раньше, но все равно удивились. А еще более противно нам стало. Большие бледные существа перекатывались в волнах, и в каждом из них — разлом, гадкая расщелина. Раньше мы такого не видели. Мы смотрели, и из расщелины одного из них вылезло что-то кроваво-красное, маленькое. И в этом маленьком тоже был маленький разлом, мелкая расщелинка. Так мы подумали, хотя позже и сообразили, что это мог быть один из нас, маленькая трубка, мелкая асцидия. Мы убежали в утесы, мимо большой Расщелины с красными пятнами и густыми зарослями. Нас затошнило и вырвало, и потом мы вернулись вниз, домой.
Приведено наиболее раннее дошедшее до нас свидетельство о наблюдении монстрами за женщинами из племени Расщелины. Кажется очевидным, что рассказчик отнюдь не юного возраста вспоминает случившееся на заре его жизни. В этом рассказе нет ничего от грубости первого свидетельства женщин племени Расщелины, которое я не привожу из-за его мстительной жестокости.
Скомпоновать историю из материала такого рода нелегко, однако следует отметить, что хроники племени Расщелины и хроники монстров крайне редко противоречат друг другу или даже существенно отличаются. Часто они отличаются тональностью, а один раз у меня возникло подозрение, что освещались разные события. В общем, можно сказать, что племя Расщелины и монстры (они же трубки, асцидии) обитали в одной и той же истории. Вернусь к повествованию.
Обитали они на берегу теплого моря, на очень большом острове, но от берега не удалялись. Существа моря, они жили морем, питались рыбой и водорослями, не брезговали и тем съедобным, что росло на берегу. Спали в больших пещерах, усыпанных песком, но могли заснуть и на жестких скалах под открытым небом. Давно ли они там жили? Тут мы подходим к серьезной проблеме — к главной проблеме историка. Времени они, казалось, не знали. Не имели представления, когда выползли из волн, да и не интересовались этим. Вообще не были они любопытны, ничему не удивлялись и вопросами не задавались. Те же, кто их о чем-то спрашивал,
натыкались на непонимание. Даже намного позже вопрос: «Давно ли ваш народ живет здесь?» — встречали немигающим, невидящим взглядом: «Какая разница? Что ты хочешь узнать?» — спрашивали их глаза. Разум их не предполагал ни вопросов, ни даже слабого интереса к чему-либо. Они полагали — но это не было верой, за которую готовы были бороться, — что доставила их с Луны Большая Рыба. Когда? Долгие непонимающие взгляды. Из лунных яиц вылупились они. Луна откладывала яйца, теряла свою массу, потому и уменьшалась на время. Собственная способность к деторождению тоже вопросов не вызывала. Так было всегда. Ничто не менялось, не могло измениться, ни к чему перемены. Но и это было не убеждением, а всего лишь вялой уверенностью, недостойной упоминания. Они существовали в вечном настоящем. Давно? Праздный вопрос. Первого появившегося монстра они приняли за обычного уродца, но появился и второй, точная копия первого. На скалу Убиения их, но не в море, не рыбам. Возможно, боялись они, что море взлелеет монстров и размножит, что поползут они из волн на сушу. Можно ли применять термины «предрассудки» или «суеверия» к существам, живущим вне признаваемой нами реальности?
Полагаю, рождение монстров — первое злое с их точки зрения событие в их истории.
Да, высокая вода оставила следы на стенах их пещер. Не однажды врывалось море в их жилища, но они с морем едины. Чувства их к морским волнам неведомы, ибо песни их не сказания, а вздохи ветра, плач по неведомой утрате.
Первый родившийся монстр не вырвал их из долгого сна. Вывернутая рука или нога, изуродованная голова — печально, конечно, но случалось такое и раньше. Но снова и снова появлялись младенцы с гадкой уродливой грыжей там, где должна быть гладкая плоть с аккуратной резаной ранкой, которую впоследствии закроет густой мох оволосения… Ужас, ужас, ужас… Вон их, на скалу Убиения! Какая мерзость, эта то висящая, то торчащая штука. Что-то в ней зловещее, что-то чреватое… чем?
Что ж, орлы питались ими так же, как и остальными уродцами.
Но изменений избежать не удалось. Реакция сообщества напоминала судороги какого-нибудь застывшего на песке пляжа, выкинутого прибоем морского существа, которое ткнули палкой.