Распутин. Выстрелы из прошлого - Страница 123

Считая вполне возможным, что в будущем в России, как и в каждом государстве, могут меняться формы управления государственного режима, но русский народ по своему характеру, по своим взглядам, в своем отношении к людям не будет меняться и лишь об одном не будет забывать, кто его враги и кто его друзья. Народы Западной Европы, безусловно, значительно культурнее русского народа, но его искренними друзьями никогда не будут; и может быть, только за океаном русский народ скорее в состоянии будет рассчитывать на то, что его поймут и пойдут ему навстречу. Равным образом народы Северной Америки всегда могут рассчитывать на то, что русский народ со своим русским радушием, со своей отзывчивостью и доброй душой, с искренним сердцем отзовется и во всем пойдет навстречу Америке, которой Россия и раньше помогала.

Может быть, в своей необузданности и недостаточности культурного развития, под влиянием той или иной пропаганды со стороны внутренних врагов России, русский народ иногда может превратиться в зверя, но этот звериный облик является лишь на небольшой период времени, а потом опять тот же русский человек – делается таким же отзывчивым и добродушным, каким сделала его русская природа.

«– Вы уезжаете?

Я уезжал в Киев. Пуришкевич остановил меня в Екатерининском зале Таврического дворца. Я ответил:

– Уезжаю.

– Ну, всего хорошего.

Мы разошлись, но он остановил меня снова.

– Послушайте, Шульгин. Вы уезжаете, но я хочу, чтобы вы знали. Запомните 16 декабря.

Я посмотрел на него. У него было такое лицо, какое у него уже раз было, когда он мне сказал одну тайну.

– Запомните 16 декабря…

– Зачем?

– Увидите, прощайте…

Но он вернулся еще раз.

– Я вам скажу… Вам можно… 16-го мы его убьем…

– Кого?

– Гришку.

Он заторопился и стал мне объяснять, как это будет. Затем:

– Как вы на это смотрите?

Я знал, что он меня не послушает. Но все же сказал:

– Не делайте…

– Как? Почему?

– Не знаю… Противно…

– Вы белоручка, Шульгин.

– Может быть… Но, может быть, и другое… Я не верю во влияние Распутина.

– Как?

– Да так… Все это вздор. Он просто молится за наследника. На назначения министров он не влияет. Он хитрый мужик…

– Так, по-вашему, Распутин не причиняет зла монархии?

– Не только причиняет, но он ее убивает.

– Тогда я вас не понимаю…

– Но ведь это ясно. Убив его, вы ничему не поможете… Тут две стороны. Первая – это то, что вы сами назвали “чехардой министров”. Чехарда происходит или потому, что некого назначать, или кого ни назначишь, все равно никому не угодишь, потому что страна помешалась на людях “общественного доверия”, а Государь как раз к ним доверия не имеет… Распутин тут ни при чем… Убьете его – ничего не изменится…

– Как не изменится?

– Да так… Будет все по-старому… Та же “чехарда министров”. А другая сторона – это то, чем Распутин убивает, этого вы не можете убить, убив его… Поздно…

– Как не могу! Извините, пожалуйста… А что же, вот так сидеть. Терпеть этот позор. Ведь вы же понимаете, что это значит? Не мне говорить – не вам слушать. Монархия гибнет… Вы знаете, я не из трусливых. Меня не запугаешь… Помните Вторую Государственную Думу… Как тогда ни было скверно, а я знал, что мы выплывем… Но теперь я вам говорю, что монархия гибнет, а с ней мы все, а с нами Россия… Вы знаете, что происходит? В кинематографах запретили давать фильму, где показывалось, как Государь возлагает на себя Георгиевский крест. Почему? Потому что, как только начнут показывать – из темноты голос: “Царь-батюшка с Егорием, а царица-матушка с Григорием”…

Я хотел что-то сказать. Он не дал:

– Подождите. Я знаю, что вы скажете… Вы скажете, что все это неправда про царицу и Распутина… Знаю, знаю, знаю… Неправда, неправда, но не все ли равно? Я вас спрашиваю. Пойдите – доказывайте… Кто вам поверит? Вы знаете, Кай Юлий был не дурак: “И подозрение не должно касаться жены Цезаря”. А тут не подозрение… тут…

Он вскочил:

– Так сидеть нельзя. Все равно. Мы идем к концу. Хуже не будет. Убью его, как собаку… Прощайте…»

Киев, февраль 17-го. Из разговора Шульгина с неким товарищем министра:

«– И вы знаете, еще хуже стало, когда Распутина убили… Раньше все валили на него… А теперь поняли, что дело вовсе не в Распутине. Его убили, а ничего не изменилось. И теперь все стрелы летят прямо, не застревая в Распутине…»