Распутин. Выстрелы из прошлого - Страница 108

– Нет войны, не будет, не будет, не будет! – И он заходил, забегал, шатаясь по комнате, встряхивая насыпающимися на глаза длинными волосами, тревожно смотря вверх вдруг потускневшими, белесоватыми закатывающимися глазами.

– Святость, святость напускаете на себя, а все зря, притворно… Вон она у тебя, монашенька-то стоит, смотри: ручки сложила, глазки опустила, а сама злая-презлая, раздавит человека и не заметит… И все вы злые, – вдруг распалялся он, принимая какой-то боевой вид… Потом вдруг радостно и виновато улыбался.

– Ах, грех, грех… Ишь как распалил-то я себя… А ты знай-поминай, мужик-то ведь всех вас кормит, а вы у него где? Вот тут, на горбушке сидите, – он похлопывал себя по загривку. – Смотри ты чего навесила у себя на стенах-то? Одной стеной три года три деревни прокормить можно. А для чего тебе? Умрешь – все равно что тебе, что мне – одну сажень дадут, больше не пола-га-ат-ца!.. Иль ты и за смертью оттягаешь земли-то больше и там расширишься?! А?

И вот я думаю, эта-то воодушевленная защита «крестьянской нужды», неожиданные раскрытия ужасов бюрократического хозяйничанья там, на местах, – припоминаю историю с сеном в последний голодный год, о которой подробно говорить сейчас неудобно, – все это, а также некоторые, несомненно, привлекательные черты характера, делали то, что заставляли многих, никогда не живших среди народа, не видевших ни его нужду, ни его горе, ни его сильных и прямых сынов, искренно увлекаться Григорием Ефимовичем как бескорыстным ходатаем за «крестьянский мир честной».

Его весьма красочная биография, его превращение из сибирского «челдона», грубияна и отчаянного человека, в ищущего и к чему-то стремящегося, совершенно переменившего свой образ жизни еще до начала своей славы, – еще тогда, когда он вел покаянный образ жизни, странствуя по России, конечно, еще более укрепляла почву для того искреннего увлечения им, которое мы несомненно наблюдаем среди известного круга петербургского общества…

Трагическая развязка, столь неожиданно постигшая его, конечно, удалит бесконечную злобу и зависть, кипевшую вокруг него столько лет, и заставит многих собрать материалы о все-таки удивительной жизни этого человека, так ярко оттенявшего нашу странную эпоху, полную противоречий и замысловатостей.

В. М. Руднев

ПРАВДА О ЦАРСКОЙ СЕМЬЕ, Г. Е. РАСПУТИНЕИ «ТЕМНЫХ СИЛАХ.»

Состоя товарищем прокурора Екатеринославского Окружного суда, 11 марта 1917 года ордером министра юстиции Керенского я был командирован в Петроград, в Чрезвычайную комиссию по расследованию злоупотреблений бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц.

В Петрограде, работая в этой комиссии, я получил специальное поручение обследовать источник «безответственных» влияний при Дворе, причем этому отделу комиссии было присвоено наименование: «Обследование деятельности темных сил». Занятия комиссии продолжались до последних чисел августа 1917 года, когда я подал рапорт об отчислении ввиду попыток со стороны председателя комиссии присяжного поверенного Муравьева побудить меня на явно пристрастные действия. Мне, как лицу командированному с правами судебного следователя, было предоставлено производство выемок, осмотров, допрос свидетелей и т. д. В целях всестороннего и беспристрастного освещения деятельности всех лиц, относительно которых в периодической печати и обществе составилось представление как о людях, имевших исключительное влияние на направление внутренней и внешней политики, мною были рассмотрены и разобраны архивы Зимнего дворца, Царскосельского и Петергофского дворцов, а равно и личная переписка Государя, императрицы, некоторых великих князей, а также и переписка, отобранная при обыске у епископа Варнавы, графини С. С. Игнатьевой, доктора Бадмаева, В. Н. Воейкова и других высокопоставленных лиц.

При производстве расследования было обращено особое внимание на личность и характер деятельности Г. Е. Распутина и А. А. Вырубовой, а также на отношение царской семьи к германской императорской фамилии.

Считая, что задача моего обследования имеет громадное значение в смысле освещения событий, предшествовавших и сопровождающих революцию, я снимал копии со всех протоколов осмотров, проходивших через мои руки документов, а равно и со свидетельских показаний.

Уезжая из Петрограда, я захватил с собой все эти копии в Екатеринослав, где они хранились в моей квартире, но теперь, вероятно, разграблены при разгроме моей квартиры большевиками. Если же, сверх ожидания, копии этих документов не уничтожены и я доживу до того времени, когда получу их в свои руки, то я предполагаю опубликовать их в печати полностью, не делая никаких выводов и заключений.

Теперь же я считаю необходимым представить краткий очерк характеристики главных деятелей той области, которая называлась печатью и общественностью «областью темных сил», причем, так как этот очерк составляется мною по памяти, в нем, конечно, будет упущено много, быть может, интересных подробностей.

Прибыв в Петроград в следственную комиссию, я приступил к исполнению моей задачи с невольным предубеждением относительно причин влияния Распутина, вследствие читанных мною отдельных брошюр, газетных заметок и слухов, циркулировавших в обществе, но тщательное и беспристрастное расследование заставило меня убедиться, насколько все эти слухи и газетные сообщения были далеки от истины.

Наиболее интересной личностью, которой приписывалось влияние на внутреннюю политику, был Григорий Распутин, а поэтому естественно, что его фигура явилась центральной при выполнении возложенной на меня задачи. Одним из самых ценных материалов для освещения личности Распутина послужил журнал наблюдений негласного надзора, установленного за ним охранным отделением и введенного до самой его смерти. Наблюдение за Распутиным велось двоякое: наружное и внутреннее. Наружное сводилось к тщательной слежке при выездах его из квартиры, а внутреннее осуществлялось при посредстве специальных агентов, исполнявших обязанности охранителей и лакеев.

Журнал этих наблюдений велся с поразительной точностью изо дня в день, и в нем отмечались даже кратковременные отлучки, хотя бы на два-три часа, причем обозначалось как время выездов и возвращений, так и все встречи по дороге. Что касается внутренней агентуры, то последняя отмечала фамилии лиц, посещавших Распутина, и все посетители аккуратно вносились в журнал; при этом, так как фамилии некоторых из них не были известны агентам, то в этих случаях описывались подробно приметы посетителей. Познакомившись с этими документами, а также допросив ряд свидетелей, фамилии которых в документах упоминались, и сопоставив эти показания, я пришел к заключению, что личность Распутина, в смысле своего душевного склада, не была так проста, как об этом говорили и писали.

Исследуя нравственный облик Распутина, я, естественно, обратил внимание на историческую последовательность тех событий и фактов, которые в конце концов открыли ему доступ ко Двору, и я выяснил, что первым этапом в этом постепенном продвижении вперед было его знакомство с известными глубоко религиозно настроенными и несомненно умными архиепископами Феофаном и Гермогеном. Убедившись, на основании тех же документов, что тот же Григорий Распутин сыграл роковую роль в жизни этих столпов православной Церкви, будучи причиной удаления Гермогена в один из монастырей Саратовской епархии на покой и низведение Феофана на роль провинциального епископа, тогда, когда эти истинно православные епископы, заметив проснувшиеся в Григории Распутине темные инстинкты, открыто вступили с ним в борьбу, я пришел к заключению, что несомненно в жизни Распутина, простого крестьянина Тобольской губернии, имело место какое-то большое и глубокое душевное переживание, совершенно изменившее его психику и заставившее обратиться ко Христу, так как только наличностью этого искреннего Богоискания у Распутина в тот период времени и может быть объяснено сближение его с указанными выдающимися пастырями. Это мое предположение, основанное на сопоставлении фактов, нашло себе подтверждение в безграмотно составленных Распутиным воспоминаниях о хождении по святым местам. От этой книги, написанной Григорием Распутиным, дышит наивной простотой и задушевной искренностью. Опираясь на содействие и авторитетность указанных архиепископов, Григорий Распутин был принят во дворцах великих княгинь Анастасии и Милицы Николаевен, а затем, через посредство последних, знакомится с г-жой Вырубовой, тогда еще фрейлиной, и производит на нее, женщину истинно религиозно настроенную, огромнейшее впечатление; наконец, он попадает и в царский Двор. Здесь у него пробуждаются заглохшие низкие инстинкты, и он превращается в тонкого эксплуататора доверия высоких особ к его святости.