Распутин - Страница 25

Несколько дней спустя Государственный Совет, бастион абсолютизма, половина членов которого назначена царем, сменяя Думу, высказывает серьезное пожелание предостеречь Его Величество от действия «оккультных сил».

Таким образом, в то время как ультралевые хотят лишить уважения императорскую чету, чтобы ускорить падение самодержавия, крайне правые мечтают отдалить от трона всех тех, кто бросает гень на династию, чтобы восстановить самодержавие, сделать его непоколебимым. Сторонники последней теории хотят прекращения деятельности Думы, усиления цензуры, расширения полномочий полиции и применения законов военного времени. Царица соглашается, царь колеблется. Он вернулся в Царское Село к концу ноября. Прежде чем отправиться в Ставку, он встречает у Анны Вырубовой Распутина. Царь озабочен и говорит, усаживаясь в кресло напротив старца, слушавшего его внимательно и с почтением: «Хорошо, Григорий, молись усердно, сегодня даже погода против нас!». И рассказывает, что снежные заносы мешают доставке зерна в Петроград. Распутин успокаивает его несколькими словами и заявляет, что не нужно было бы, имея в виду сиюминутные трудности, заключать преждевременный мир: победа будет принадлежать той стране, которая покажет себя более твердой и терпеливой. Император отвечает, что разделяет его точку зрения и, согласно донесениям, у Германии тоже не хватает продовольствия. Потом, касаясь раненых и сирот, Распутин вздыхает: «Никого не должно забыть, каждый отдал тебе самое дорогое!». Императрица присутствует при беседе, глаза ее блестят от слез. Как можно ненавидеть такого человека? Безбожники, его чернящие, достойны виселицы. Прежде чем откланяться, царь как обычно, говорит: «Григорий, благослови всех нас!». «Сегодня ты меня благослови!» И император благословляет старца.

Как эхо слов Распутина об отказе от любых переговоров, перемирий до поражения Германии, новый министр иностранных дел Покровский произносит перед Думой очень жесткую речь: «Силы Антанты, — говорит он, — заявляют свою волю продолжать войну до победного конца. Наши неисчислимые потери не будут оправданы преждевременным миром с противником, который изнурен, но не побежден». Дума рукоплещет. Народ не так уверен: одно дело отказаться подписать мир, другое — выиграть войну! В стране продолжают страдать от голода, плохих новостей с фронта, превратностей в политике. Распутин кажется толпе семиголовым чудовищем из Откровения. Неустрашимая Александра Федоровна пишет своему мужу, уговаривая его распустить Думу не позднее конца февраля и в дальнейшем полагаться на мнение «отца Григория»: «Верь советам нашего Друга. Даже дети (великие княжны и цесаревич) видят, что ничего не удается, когда мы его не слушаем, и наоборот, все образуется, когда ему подчиняемся. Наш путь тернист, но нужно идти вперед, согласно воле Божьей, а не людской. Нужно только иметь мужество и глубокую веру (…). Благословляю тебя, люблю, целую, ласкаю без конца, мой дорогой маленький мальчик!..».

Утром она настаивает:

— Не говори: «У меня слабая воля». Просто ты чувствуешь себя слабым, сомневаешься в себе и склонен слушать других.

Спустя некоторое время мрачные мысли посетили Распутина. Несмотря на проявления нежности и почтения, которыми его окружает царица, он чувствует вокруг себя нечто вроде запаха смерти. Так гордившийся количеством своих врагов и их бессилием уничтожить его, он вдруг почувствовал себя уставшим от борьбы, навязываемой ему день за днем. Собака, которая лает, не кусается. Хотя он начинает верить, что нападет на него и разорвет. Однажды, когда он развлекался с друзьями под цыганский оркестр, смутное предчувствие проникло в него и разлилось по телу. Все вокруг потеряло краски. У вина вкус пепла, женщины, которые подставляют ему губы, вампиры. Он напивается вусмерть, чтобы избавиться от внезапной слабости. Пьяный, он ничего не боится. Но эйфория не длится более одной ночи. На рассвете сомнения вновь охватывают его.

Его секретарь Арон Симанович рассказывает, что однажды вечером, охваченный страхом, старец доверился ему, что у него есть предчувствие, касающееся Их Величеств: «Я чувствую, что уйду из жизни до 1-го января. Я хочу сказать русскому народу, папе (царю), маме (царице) и детям, что они должны предпринять. Если я буду убит обыкновенными убийцами и моими собратьями, крестьянами, ты царь России, тебе не надо будет бояться за своих детей. Они будут царствовать еще много веков. Но если меня уничтожат дворяне, аристократы, если они прольют мою кровь, то руки их будут запачканы моей кровью двадцать пять лет и они покинут Россию. Брат поднимется на брата. Они будут ненавидеть и убивать друг друга, и двадцать пять лет в России не будет покоя. Царь земли русской, если ты услышишь звон колокола, который скажет тебе, что Григорий убит, знай, что один из твоих подстроил мою смерть и никто из вас, никто из твоих детей не проживет больше двух лет. Они будут убиты русскими (…). Я буду убит. Меня больше нет среди живых. Молись! Молись! Будь сильным. Думай о своей благословенной семье!».

Несколько месяцев перед тем он присутствовал на пасхальной службе с двумя дочерьми и императорской семьей и почувствовал головокружение, тихо застонал и опустился на подушки в коляске, в которой ехал. Вскоре экипаж остановился перед церковью. Успокоившись, старец сказал расстроенным Марии и Варваре, засыпавшим его вопросами: «Не волнуйтесь, мои голубки. У меня только что было видение, очень страшное: тело мое висело на этой колокольне и я чувствовал свою смерть… Какая агония! Молитесь за меня, родные, час мой близок».

Несмотря на повторяющиеся предчувствия, он не думает покидать Петроград и возвратиться к мирной жизни в Покровском. Даже если бы он смог избежать трагического конца, который его ждал, он отказался бы это сделать. Ему кажется, что день его смерти записан в календаре у Бога с момента его рождения. Так же, как Христос знал, что будет распят, так же, думает со скорбным тщеславием, и он будет убит в назначенный час, назначенными руками, чтобы имя его сияло вечно над русской землей. И так как гибель его так же необходима, как и его жизнь, он должен продолжать разгульно использовать оставшееся ему время, прежде чем предстать перед Господом, который предвидел, пожелал, приказал и все простил.

11

Бурное заседание 19 ноября 1916 года в Думе. Среди публики есть один человек, который слушает полную яда речь депутата Пуришкевича, словно Христова апостола. Проклятия бесстыжему Распутину, осквернителю императорской четы, разрушителю воюющей России, давно разожгли в нем слепую страсть фанатика. То, о чем здесь говорят, он сам повторял сотни раз в кругу друзей, с не меньшим красноречием. Князь Феликс Феликсович Юсупов, двадцати девяти лет от роду, принадлежит к одной из самых знатных и богатых семей. Изнеженный в детстве, он вырос двуличным, капризным, ленивым и вздорным. С раннего детства его непреодолимо влечет к пороку и смерти. Любое извращение кажется ему близким по духу. Аристократ с ног до головы, строен, красив, тонкие черты лица, томный, почти девичий взгляд, неудивительно, что в юности любил переодеться женщиной. Сейчас уже и подавно обращенные к нему взгляды зрелых мужчин, их комплименты, предложения переполняют его счастьем. Правда, он не чужд женщин. Они все раздражают его своими глупыми требованиями выполнения тысяч смешных условностей, явившихся плодом то ли древних предрассудков, то ли дурного воспитания. «Поскольку я сам не прочь быть соблазненным, — пишет он, — то и мне ничего не стоит обольстить женщину. Но дело в том, что люблю я только себя». Его положение позволяет ему выражать свою гомосексуальность, соблюдая минимум приличий. В противоположность Распутину его кутежи отличает элегантность. Он завсегдатай ресторанов, трактиров, любитель цыганского хора, как, впрочем, многие в аристократических кругах Петрограда и Царского Села. Великий князь считает его своим. На балах у великого князя, застольях, ужинах с музыкой, парадных спектаклях он считается своим, подружившись с Дмитрием Павловичем, который тремя годами младше Феликса и приходится двоюродным братом царю. Они очарованы друг другом и становятся неразлучны. Царь и царица, испытывающие глубочайшую привязанность к Дмитрию, обеспокоены столь откровенными отношениями. И до них докатились слухи о педерастии Юсупова. Закончив обучение в Оксфорде, где времяпрепровождение было достаточно легкомысленным, он, кажется, сильнее, чем раньше, решил смутить общественное мнение. Императору надоели откровения и, решительно вмешавшись, Николай прекращает сумасбродство — не разрешает Дмитрию ни под каким видом встречаться с другом, а императрица хочет женить Феликса, чтобы умолкли пересуды. К счастью, молодой человек как раз в это время встречает прелестную княжну Ирину Романову[14], племянницу царя, и, забыв о своих пристрастиях, безумно влюбляется в нее. В приливе чистосердечия он не утаивает от нее правды о прежних заблуждениях. Ее это не отталкивает и вскоре она принимает его предложение.