Распутица - Страница 4
Юлия полагала, что Игорь прихвастнул, когда говорил, будто в ресторане к их приходу всё уже подготовлено. Но действительно, к их приходу стол был тщательно сервирован. Столешница была застлана чистой белоснежной скатертью, расставлены рюмки, фужеры, тарелочки, на которых салфетки скручены в изящную фигуру; разложены попарно вилки и ножи. Для начала трапезы поставлены в основном холодные закуски и в графинчиках минеральная вода, водка и бутылка шампанского.
За соседними столиками уже сидели молодые мужчины и женщины или парами девушки и парни, за некоторыми – одни девушки, за другими рассаживались то парами, то одинокие мужчины и женщины. И так по всему залу, и всё нарядные, модные. В центре зала была отведена площадка для танцев, вокруг которой на незначительном возвышении за невысоким ограждением были расставлены под белоснежными скатертями квадратные столики вокруг всей овальной окружности танцевальной площадки, куда со всех сторон с балюстрады сбегали деревянные лесенки в несколько ступенек. Над площадкой возвышалась эстрада, где стояли музыкальные инструменты, но самих музыкантов пока ещё не было. За эстрадой на галерке под балконом под белыми скатертями также стояли столики. При входе из вестибюля в ресторан, с правой стороны, наверх вела широкая лестница в бар; он располагался на просторном балконе, который частично нависал над залом ресторана; его потолки были достаточно высокие, а окна тянулись от пола почти до самого потолка. Следующая стена была совершенно глухая, по ней в романтическом стиле растекалось цветное панно, создававшеё располагающеё к приятному отдыху настроение. К тому же панно рождало поэтические ассоциации – этакое вечное тяготение к любви и красоте. На живописному пейзаже изображены женщина и мужчина; их беззаботные счастливые взоры обращены друг к другу; а в некотором отдалении от влюбленной парочки, на лужайке, паслись белые в тёмных яблоках кони. Юлия как раз и рассматривала это дивное панно, словно ничего чудесней этого в своей нелёгкой жизни не видела, хотя она была уже знакома с настенной росписью в соборе, куда заходила вскоре после приезда из Сибири, так как ночью в поезде во сне она увидела покойного мужа, который стоял на высоком большом холме. В руках он держал меч, а на голове был металлический шлем русского витязя. И тут он вдруг исчез, и возник совершенно незнакомый мужчина в фуражке и погонах. Его форму она хорошо не успела разглядеть, но вполне ясно услышала слова: «Вот я тебя и нашёл». Юлия проснулась со странным ощущением холодка. Под боком спал сын Женя, и она ещё тесней легла к нему, трепетно прижала его к себе…
Этот сон почему-то долго не выходил из головы; она пересказала его Валентине, и та посоветовала поставить в соборе свечку за упокой мужа и за здравие сыновей, дочери и себя.
Глава третья
Зал наполнялся и наполнялся нарядной публикой, и, наконец, почти все столики были заняты; слышались гомонящие голоса, словно потревоженный рой пчёл. Игорь резво распоряжался за столом, открыл шампанское без шумного хлопка, разлил по высоким фужерам искромётное вино и пригласил Юлию выпить за Светку. Между прочим, через полтора месяца у Юлии тоже будет день рождения, но она об этом не хотела заранее напоминать, так как не любила его отмечать. Хотя покойный муж всегда её поздравлял. Но сейчас ей было тяжело вспоминать свое прошлое. Она выпила всё вино, даже не заметила, как это ловко у неё получилось. Юлия боковым зрением увидела, как на неё с соседних столиков то и дело смотрели с любопытством мужчины, а их женщины взирали на неё почему-то свысока, отчего ей становилось неприятно, хотя где-то в глубине души это вызывало тихую радость, которую в себе тут же подавляла. Неужели она ещё может привлекать чьё-то внимание? Юлии казалось, что, родив троих детей, она заметно постарела. Потому в последнее время стала делать омолаживающие маски, протирать лицо лосьонами, всегда пыталась сохранять фигуру, как ей иногда казалось, в своей первозданности. Но этими иллюзиями только себя обманывала – как и всякая женщина, которая любым способом стремится удержать ускользающую молодость. Но что касалось её самой, то роды на её внешности нисколько не отразились, и во многом это благодаря искусственному голоданию: она могла продержаться все выходные, не взяв в рот ни крошки, лишь попивая какой-нибудь фруктовый или овощной сок с гренками. А в будни старалась никогда не переедать, меньше есть мучного и мясных блюд…
Сейчас она исключительно из приличия прикасалась к овощному салату. Может, поэтому после второго фужера вина у неё приятно закружилась голова, ей стало так необычайно весело, что хотелось даже петь и танцевать, позабыв про всё свои печали. Потом, словно специально для неё, заиграл оркестр. Вот из-за соседних и дальних столиков к эстраде потянулись женщины и мужчины, девушки и парни. Это движение создавало несколько приподнятое настроение. Юлии тоже захотелось танцевать и веселиться. А музыканты заставили на миг вспомнить мужа, вокально-инструментальный ансамбль, как она в училище стала его постоянной солисткой… Но когда муж уехал по распределению, она уже не с таким желанием пела, а впоследствии для неё всё так неудачно складывалось, что ей больше не пришлось участвовать в художественной самодеятельности. Значит, не самозабвенно стремилась к пению и не обладала неуёмным честолюбием добиться чего-то серьёзного в вокальном искусстве. Тогда она выбрала любовь, семью, поэтому нельзя было бесплодно мечтать о музыкально-вокальном поприще. И вот сейчас у неё возникло желание спеть с музыкантами. Но как им объяснить, что у неё есть для этого все данные. И Юлия невольно вздохнула, а в этот момент перед ней, как из-под земли, появился молодой мужчина довольно приятной наружности, но на красавца совершенно не тянул и был явно старше её. Он был выше среднего роста, но достаточно плотный, хорошо сложен физически, по-военному подтянут. На нём хорошо сидел чёрно-синий костюм, белая рубашка в тонкую полоску была как-то неряшливо расстёгнута; на груди у него курчавились чёрные волосы. Почему-то ей показалось, будто он нарочно снял галстук, чтобы обнажить свою волосатую грудь, – наверное, ему кто-то подсказал, что именно таким был её первый муж. Но она понимала, что этого, кроме неё, никто не мог знать, значит, это случайное совпадение. И пока она так размышляла, он пригласил её танцевать; румянец и до этого цвёл на щеках, а сейчас лицо покраснело ещё сильней, и её охватило безудержное волнение оттого, что ей действительно нравились волосатые мужчины. Но тут она испугалась: как бы он не догадался о её страсти. Она робко встретилась с его улыбающимися серыми глазами и дико смутилась, поскольку ей казалось, что он видит всё её переживания, которые ей всегда было трудно скрывать, и оттого сейчас стыдливо опустила глаза. Юлия боялась, что и Светка и Игорь тоже улавливают то, о чём про себя она думала. К тому же к зятю она всегда относилась ровно, даже с намеренно отстранённым равнодушием, так как он иногда пытался обратить на себя внимание, что ей было совершенно не нужно. Хотя она хорошо понимала, что он всего лишь муж племянницы, и этого было вполне достаточно даже в том случае, если бы он сильно ей нравился. Сейчас она постаралась обо всём на свете забыть и быстро встала с сознанием, что впервые за два года будет танцевать с чужим мужчиной, что, однако, заставило её тотчас невольно усомниться, не совершает ли она ошибки. В этот момент молодая женщина услышала, как племянница бросила: «Пойдём танцевать!» Будто это относилось к ней, хотя на самом деле Светка приглашала мужа, видя, что тётку, как она и хотела, уводит вполне приличный на вид мужчина.
Юлия не без отчаяния старалась отвлекать себя от преходящих мыслей, которые сковывали её движения, и слегка опустила голову. И тут же как-то покорно пошла чуть впереди мужчины между столиками, чтобы пройти к выходу на танцплощадку. Из-за того что он шёл где-то позади, она боялась споткнуться о ножку стола или задеть стул, что опять-таки сковывало движение и делало её неуклюжей. Но вот она почувствовала лёгкое, тёплое касание его пальцев. От мужчины пахло чудесным одеколоном, аромат которого неодолимо влёк к нему. В этот миг ей снова показалось, что она поступает противоестественно, так как ещё несколько минут назад думала с тоской о покойном муже. Но почему именно в этот вечер? Ведь в будни к ней приходят совсем другие мысли, а чаще всего просто не было никаких. Правда, какая-нибудь хорошая книга уводила её в свой светлый или грустный мир, и ей тоже хотелось быть вновь замужней. Но за эти два года Юлия даже стала верить, что ей больше не испытать женского счастья… А может, это он, покойный муж, её удерживает от возможно опрометчивого шага?