Распутица - Страница 35

– Давай выпьем! – предложил он, не дав ей договорить.

Алла выпила, как и он, всё вино.

– Ты мне нравишься своей решительностью, но почему твоя решительность, – заговорил он, – была похожа на отчаяние, неужели ты променяла любовь на преходящую влюбленность?

– Не знаю; впрочем, я с тобой чувствовала себя не так уверенно, как с ним. Ты слишком был занят наукой, своими статьями. Ты науку ставил выше меня, а женщины этого не прощают…

– А сейчас простила?

– Дело не в этом. Мужа я люблю. Больше этого объяснять наши отношения не буду…

– А что тогда, кроме моего приглашения, тебя ко мне привело?

– Ты такой же самонадеянный хвастун, – грустно сказала Алла. – Давай ещё выпьем, я должна с твоей помощью разобраться в отношениях мужчины и женщины. Ты как научный деятель знаешь, чего хочет мужчина от женщины?

– Конечно, знаю, а для начала научного диспута выпьем, – он быстро налил ей полбокала и себе столько же. Когда опорожнили бокалы, Марик уставился на Аллу почти в упор, точно гипнотизировал.

– Я слушаю тебя.

– Зачем преуспевающему, опытному мужчине порнографический журнал? Остальное я спрашивала раньше…

Марик улыбнулся несколько удивлённо, его глаза приняли сумрачный оттенок, он опустил голову, точно соображал, и почти тут же поднял с каким-то загадочным выражением лица.

– Право, этого я не знаю. Может, это обычное любопытство к чужой жизни, хотя ты должна понимать, на что направлены такие журналы. У нас, безусловно, его не издают. Значит, в нашей стране внутренние враги с помощью западных подрывают нравственность. Как мы любим говорить, проводят идеологическую диверсию.

– Вот это правильно! Но журналы всё равно попадают. Появляется желание разврата? Или мечта о несбыточном?

– Но, наверное, это одно и то же. Ты хотя бы раз видел цветной журнал «Плейбой»?

– О да, много-много раз! Ты Фрейда читала?

– Нет, слышала. Да где его возьмешь, когда в библиотеке ни за что не достать. Нужно особое разрешение. Я психологией не занимаюсь.

– Смотри, мы уже выглушили почти всё шампанское! Ещё закажу, будешь? Может, у меня продолжим, и там отвечу на твои детские вопросы,

– он озорно засмеялся.

– А что ты смеёшься? Так с ходу и поехали, а что я тогда матери объясню? Потанцевали хотя бы для приличия…

Алла опьянела, у неё появилась какая-то бесшабашная смелость. Марика она почему-то не считала чужим, но ей было всё-таки страшно, что она с ним может разрушить созданный с мужем семейный союз. И всё потому, что для неё открылся его неизвестный мир, который возбуждал своей таинственностью, и она хотела понять интимные желания Михаила, которые он носил в себе и пытался удовлетворять на стороне.

Ссора с Николаем для Юлии произошла совершенно неожиданно; она боялась, что деловые отношения с Михаилом как раз и могли взбесить его, привести в исступление. Ведь она знала вовсе не на словах, что такое мужская ревность: ещё были живы в памяти сцены, которые устраивал по пьяному делу её второй муж Вячеслав. Но Славик Николаю в подметки не годился, этот намного выдержанней и разумней того. Хотя и Николай был очень характерным и по каждому поводу не ревновал её, держа свои чувства при себе. Может, только поэтому Юлия считала: если муж и узнает о её отношениях с Михаилом, то поймёт, почему она стала подпольщицей, почему её так неудержимо влечёт тайный бизнес – просто ей нужны хорошие вещи и побочный заработок. К тому же, если надо, она объяснит ему, что он, Николай, не отдает ей деньги на содержание семьи. В глубине души как раз это могло оскорбить любую женщину, но Юля, испытывая унижение, терпела…

И вот за десять дней до Нового года Николай решил свозить Юлю к своим родственникам, хотя собирался это сделать гораздо раньше, а точнее – ещё осенью. Но тогда совершить поездку реально не позволяла служба. А потом перенёс её на после новогодние торжества. Юлия тогда вздохнула: мол, слава Богу, он избавил её от новых испытаний. И полагала, что за своими служебными делами Николай откажется от своей затеи. В пятницу он пришёл со службы в хорошем настроении и сказал, чтобы завтра она готовилась к поездке в станицу Багаевскую.

– Зачем? – спросила она, позабыв даже, что его родители жили именно там, вблизи самого батюшки Дона.

– Как зачем? К моим старикам! – раздражённо бросил он.

– Ты же собирался это сделать позже.

– После Нового года наш корпус отправят на тактические учения, конечно, это только предполагается. Говорят, командующий округа прислал секретную депешу, содержание которой не разглашается.

– Коля, а может, ты сам съездишь? Ну подумай, мои дети чужие тебе. А что подумают о тебе родители? Скажут, своих детей променял на чужих.

– Ох ты какая умница! Я уже сказал отцу, да, он всё знает, второго ребёнка та, бывшая, нагуляла. А с дочерью, ты сама видела, у нас раздрай. К твоим чадушкам я уже привык, как к своим детям, хорошие ребята. Но они же не виноваты, что так получилось у тебя с бывшим мужем, их отцом?

– Да, верно, – она вздохнула. Юлия сейчас даже не знала, как объяснить Николаю, что уже один раз в жизни испытала нравственную муку, когда первый муж возил её к своим родителям. И теперь, похоже, повторяется та же история, только в новых условиях. Юлия опустила голову, качнула неопределённо, поднесла к губам руку, стала кусать свои ногти. Её глаза вдруг наполнились слезами, и она украдкой другой рукой вытерла мокрые глаза. Потом достала платочек из кармана домашнего платья. Юлия не позволяла себе ходить в халате при муже, что она усвоила ещё от первой свекрови Зои Сергеёвны, которая никогда дома не надевала халат, и потом она тоже стала так делать. А Славик, видя её в платье или юбке и кофточке, почему-то думал, будто она куда-то метила втайне пойти.

– Зачем я тебе сказал – едем! Пойми, надо так надо, моя радость!

– Коля, я люблю тебя за твое доброе отношение к детям, но поехать, извини, не могу никак! – она это проговорила, не поворачиваясь к нему.

– Это что за ответ я слышу? Ты меня обижаешь, они давно меня ждут. А ты ведешь себя, как скрывающаяся от правосудия преступница. Посмотри на себя, разве могу я скрывать от них такую красавицу?

– Тебя одолело тщеславие, а ты не думал, что у меня не такое происхождение, как у тебя? И причём здесь преступница?

– Выходит, я должен ехать сам или вообще не ехать, а может, пригласить Антонину? – закричал неистово Николай, и Юлия испугалась.

– Приглашай кого хочешь, – упавшим голосом сказала она, по-прежнему не глядя на мужа.

– Вот как? Очень хорошо, так и сделаю: сейчас выйду на улицу, остановлю красивую девушку и попрошу сыграть роль моей жены за деньги! Как тебе это понравится?

– А что ты кричишь, какая дурочка на это согласится? Видишь, дети спят… – шептала она испуганно.

– Я уверен – согласится, когда дам пару сотен.

– Ах вот на что ты приберегаешь деньги! – повернулась к нему она, полная внутреннего отчаяния.

– На что я собираю – я знаю! Ты меня заводишь своим диким, тупым упрямством! Всё, я сказал – едем! – с этими словами Николай пошел курить на кухню.

Юлия села на диван, уткнулась в свои ладони лицом; она не заметила, как с раскладушки поднялась Варенька и подошла к ней, став рукой гладить по её гладко зачесанным черным волосам, в которых были видны первые сединки. И Юлия всё собиралась перекрасить волосы, но без разрешения мужа, наученная горьким опытом, пока не решалась это сделать.

– Мама, а я дядю Колю не боюсь, он хороший, – заговорила тихим голосом дочь, наклоняясь к лицу дочери.

– А чего ты не спишь? Он разбудил? Я знаю, что он хороший, – прошептала Юлия. – А ты можешь меня выручить, Варюша: завтра утром притворись больной, ну что животик болит. Я не могу ехать с ним в станицу, ты меня только пойми правильно…

Юлия понимала, что она с детства приучает дочь ко лжи, и смирилась с тем, что её просьба кощунственна, противоречит здравому смыслу. Но она была вынуждена идти на это сознательно, так как не видела для себя выхода из непростой ситуации.