Расправить крылья - Страница 25

Неужели его не интересует, кто я? Неужели он является ко мне лишь ради того, чтобы покувыркаться в постели и порисовать отдельные части моего тела? Что, ради этого рисковать жизнью, лазая по балконам? А вдруг сегодня он не придет? И вообще больше не появится никогда?

Чтобы как-то убить время до вечера, а также сомнения и беспокойство, я решила поиграть в примерную хозяйку и занялась уборкой. Я даже затеяла ручную стирку, лишь бы только не спускаться в прачечную и не покидать квартиру.

С тазом мокрого белья я вышла на балкон. Справа наблюдал за улицей пятнистый дог, слева на своей плантации возилась мадам Накорню, а на полу моего балкона лежал большой букет симпатичных садовых ромашек. Понятно, что ни пес, ни старушка не могут быть к нему причастными. Моя соседка, конечно, способна вырастить любые цветы, но с чего бы ей таинственно подбрасывать мне букет? Стало быть, ромашки могли попасть сюда только с балкона надо мной.

— Добрый день, мадам Накорню! Отличная погода.

— Добрый день, милочка. — Бабуля выглядела обиженной. — Мне, конечно, нет никакого дела, но на твоем месте, Ирен, я поменяла бы замок и не бросала балкон открытым. — И она торжественно удалилась.

— Спасибо! — крикнула я ей вслед и наклонилась, чтобы поднять букет с пола.

И вдруг совершенно явственно вспомнила свой сон. Он напрочь вылетел из головы от разбудивших меня телефонных звонков, но ромашки были посланы мне словно специально для того, чтобы освежить память.

Все яркое, как в цветном фильме. Мы с Арни идем по залитому солнцем ромашковому лугу. Впереди скачет вприпрыжку маленькая белокурая девочка.

— Ганна! — зовет ее Арни.

Девочка останавливается, оборачивается, восклицает:

— Мама! Папа! — и бежит к нам, срывая на бегу головки цветов.

Я вижу ее улыбку, голубые, как у Арни, глаза, локоны светлых тонких волос и полные пригоршни ромашек…

Положив ромашки на подоконник, я натянула веревки и принялась развешивать белье. В дверь позвонили. Арни! Прижав букет к груди, я бросилась открывать и, замирая, спросила:

— Кто там?

— Пицца на дом, — ответил мне из-за двери мальчишеский голос.

— Но я не заказывала.

— Мадемуазель Валье, это я, Марко! Пиццу заказал мсье Леду!

— Так бы сразу и сказал. — Я открыла дверь знакомому рассыльному из пиццерии «Миланская трапеза». Его услугами мы не раз пользовались с Мишелем. — Чао, Марко!

Мальчик протянул мне теплую коробку.

— Еще горячая, синьора, — сказал он.

— Грациа, Марко. Как ты думаешь, Джоконда ела пиццу?

— Джоконда? — растерялся он. — Но синьор, в смысле, мсье Леду сказал «как обычно», я и привез вам «Сказку», синьора. Если хотите, можно заменить. Я доставлю вам «Джоконду» через двадцать минут!

Я поблагодарила и отказалась.

— «Сказка» — моя любимая, — заверила я парнишку. — Подожди, Марко. — Я порылась в сумочке и дала ему на чай.

— Грациа, синьора! Желаю вам, чтобы там оказалась новая сказка!

Я улыбнулась, заперла за ним дверь и нетерпеливо открыла коробку. Собственно говоря, «Сказку» мы с Леду обычно заказывали в офис, если возникали проблемные ситуации и нам требовалась разрядка перед «мозговой атакой». Вся штука заключалась вовсе не в пицце, к которой мы оба довольно равнодушны, а в листочке, который неизменно вкладывался в коробку, листочке со сказкой.

Мы по-детски заранее загадывали, что там будет: «Золушка», «Красная Шапочка», «Мальчик-с-пальчик», какая-нибудь малоизвестная «Волшебная сковорода» или популярные «Али-Баба и сорок разбойников»? Когда одному из нас удавалось угадать, это означало, что ситуация разрешится сама собой. «Сказка» редко нас подводила, но сейчас Марко предположил, что там может быть новая история.

Поверх аппетитно теплой и предусмотрительно нарезанной на порции пиццы лежал уже успевший слегка замаслиться свернутый листок. Я не успела его развернуть, как зазвонил телефон.

— Марко приходил? — спросил Леду.

— Спасибо, Мишель, очень трогательно!

— Ты еще не прочитала?

— Не успела.

— Хорошо! Я ставлю на «Красную Шапочку»!

— Мишель, а разве у нас какие-то проблемы?

— У меня — нет, у тебя — да.

— С чего ты взял?

— Ририш, я знаю тебя не первый год. Конечно, я был не прав, но это не причина, чтобы ты из-за этого сидела дома. Ты же звонишь мне без конца, не будь у тебя проблем, ты давно примчалась бы в офис! Не хочешь говорить в чем дело, не надо. Я всего лишь прошу тебя сделать ставку.

— Не буду. У меня правда все хорошо.

— Ты уже посмотрела… А прочитать мне ее можешь?

Я развернула листочек и, не удержавшись, отправила в рот кусок пиццы. Надо же, вкусно! Наверное, Джоконда все-таки ее ела. Сказка называлась незатейливо: «Сказка про девушку».

— Что ты молчишь? — забеспокоился Мишель. — Что-то опять не так?

— Извини, я ела пиццу. Вкуснятина! — сказала я, проглотив. — Кстати, сказка новая!

— Тем более прочитай! Я же должен ее знать!

— Мишель, отстань.

— Хочешь, я сейчас к тебе приеду? Я же чувствую, что с тобой непорядок.

— Все хорошо!

В дверь снова позвонили.

— Это у тебя звонок? — спросил Леду. — Кто-то пришел?

— Да. Извини. Спасибо тебе за пиццу. — Я была уже у двери. — Честное слово, у меня все хорошо.

— Ну ладно, — неуверенно пробормотал Мишель. — Пока. Звони, если что, я поехал домой.

— Хорошо, хорошо. Пока.

Звонок раздался снова, и моя соседка сказала за дверью:

— Я же слышу, что ты дома. Открывай, милочка.

— Извините, мадам Накорню. — Я распахнула дверь. — Я разговаривала по телефону.

— По телефону? — Она подозрительно посмотрела на телефонную трубку в моих руках и как бы ненароком заглянула в квартиру. — Ну-ну. Это, конечно, не мое дело, милочка, но я считаю неприличным развешивать напоказ свое неглиже в центре Парижа.

— Где же вы предлагаете сушить белье?

— Где угодно! Это не итальянский квартал! Это набережная Орлеанов! Пицца на дом, джакузи, белье, куда катится наше общество?

Я не очень поняла, при чем здесь джакузи, но не стала уточнять, тем более что неприязнь моей соседки к Италии объяснялась очень просто: у ее последнего мужа-генерала на протяжении всей его доблестной жизни была любовница-итальянка, между прочим, сопрано с мировым именем — Флоринда Примавера.

— Конечно, вы совершенно правы, мадам Накорню. Огромное спасибо.

Старушенция гордо засеменила в свою квартиру. А я вернулась к пицце и принялась за сказку, суеверно предчувствуя в ней радостное пророчество.

Жила-была девушка. Мечтала о принце. Ну в крайнем случае — о графе. Уж если не женой ему стать, то хоть любовницей. А глупые мечты, известное дело, сбываются. Попался ей граф, старый да жадный, но все же граф. Ему тоже, как графу, полагалось иметь любовницу. Граф и сам не рад был, но уж куда деваться: положено.

А любовницам положено дарить подарки. Думал граф, думал, как бы подешевле устроиться, а дешевле всего, известное дело, рыба. Купил он рыбешку, пустил в банку и приносит девушке. Та обрадовалась, в ладоши захлопала:

— Ах, — говорит, — прелесть какая! Она, наверное, все желания исполнять умеет?

Граф молчит, только от важности дуется. А рыбка услыхала такие речи, да и смекнула, что вполне еще в реку вернуться может. И говорит:

— Отпусти меня, умная девушка. Я что хочешь исполню.

А девушка и скажи:

— Надоел мне граф, принца хочу.

Граф как услыхал, дверью хлопнул и был таков.

А рыбка в ответ:

— Я тебе принца устрою, да ты потом, известное дело, короля запросишь. Так что давай я тебя сразу с ангелом познакомлю. А ты меня в реку отпусти. Как отпустишь, тут и ангела повстречаешь.

Девушка бегом в лес да к реке и рыбку выпустила. Домой пошла, а навстречу ей волк. Волки-то, известное дело, оборотни всегда. То человек человеком, а то вдруг зверь лесной. Сейчас он как раз в человеческом образе в реке собой любовался. Девушка как его увидела — на шею кинулась.