Распоротый - Страница 8
Сколько это продолжалось, сказать трудно. Думаю, что недолго. Однако этого времени хватило, чтобы дорога перестала существовать. Камнепад накрыл по меньшей мере три витка серпантина. На расчистку их от валунов бригаде рабочих потребовалось бы несколько дней.
– Интересно… – услышал я позади себя и обернулся.
Полный невысокий человек с живым лицом и редкими фиолетовыми волосами стоял позади нас, задумчиво озирая, словно полководец после боя, открывшуюся нашему взору картину разрушений. Я понял, что это сам Принцепс. Он был достаточно молод, точнее, я знал, что он достаточно молод, но из-за полноты он не производил впечатления молодого человека. Естественно, у Давантари было на него подробное досье, однако меня до этого дня Принцепс не интересовал. Я вдруг со стыдом осознал, что не знаю даже, как его зовут.
Конвойный офицер наконец пришел в себя и вытянулся, ожидая приказаний. Но увидев, что Принцепс молчит, начал рассказывать сам.
– Вовремя остановились, – сказал он. – Вот этот человек, – он показал на меня, – предупредил нас. Если бы мы продолжали ехать, нас бы как раз накрыло.
Принцепс внимательно посмотрел на меня.
– Тера, – представился я, – владелец гостиницы.
– А что, – поинтересовался Принцепс, – об этом было известно заранее? Злая воля "волчат"?
– Нет… – Я поискал слова. – Дело в том, что мне иногда удается почувствовать приближение опасности. Не могу объяснить как, но удается.
– Отличное качество, – сказал Принцепс задумчиво. Видно было, что он думает о чем-то другом. – Нам всем очень повезло. Как же теперь спускаться? – обратился он к офицеру.
Я понял, что во мне больше не нуждаются, и отошел в сторону. Собственно говоря, склон здесь был не очень крутой, и, поскольку я передвигался на своих двоих, добраться до уцелевших петель серпантина не составляло труда. Однако прямо сейчас я не мог уйти. Во-первых, меня могли задержать, и это было бы не совсем приятно, а во-вторых, мне казалось, что уход через две минуты после знакомства с Принцепсом может быть воспринят как нарушение приличий.
Поэтому я сел на обочине дороги, лицом к морю, слушая вполуха, о чем говорят на шоссе. Тучи над головой несколько поредели, как это бывало всегда после полудня, и обнаженные куски неба цвета бутылочного стекла стали гораздо больше. Эта планета была очень красива, может быть, даже красивее Земли, но только красота эта меня не грела. Мерз я здесь, словно в глубоком космосе, и мерз изнутри.
Броневик за моей спиной фыркнул, разворачиваясь поперек шоссе. Я оглянулся. Охрана Принцепса пыталась вывернуть и втащить на шоссе один из валунов, под которыми я прятался полчаса назад. На этой планете до сих пор не изобрели радио, и, не имея возможности вызвать помощь из города, они приняли абсолютно разумное решение: укрепив один из броневиков, спустить с помощью его лебедки второй броневик без прицепа на тот уровень шоссе, до которого не достал обвал. Принцепс стоял в стороне и внимательно слушал начальника охраны, Вздохнув, я поднялся и, приседая на пятках, стал спускаться вниз.
Через полчаса я уже шел по дороге. С моря на город наползал обычный вечерний туман, но здесь еще было ясно, хотя тучи над головой снова стали тяжелыми, скрыв за собой пронзительную зелень атмосферы. Дул легкий, приятно освежающий тело ветерок. Отчаяние и чувство безнадежности на время исчезли, оставив давно позабытое ощущение спокойной усталости, похожее на то, что испытываешь, возвращаясь без потерь из рейда на базу.
Знакомое пыхтение за спиной заставило меня обернуться. Меня догонял броневик. Задуманная операция удалась, и теперь Принцепс торопился в город, стараясь наверстать упущенное. Чтобы пропустить броневик, я стал на обочину. Однако, едва миновав меня, броневик выпустил клубы пара и, противно скрипя металлом, остановился. Оказавшаяся прямо передо мной задняя дверца открылась, и голос начальника охраны Принцепса позвал из темноты:
– Эй, владелец… Давай залезай. Я не стал спорить. Во-первых, мне не хотелось тащиться до самого низа пешком, тем более что я уже основательно проголодался, а во-вторых, это было просто небезопасно. Поэтому я уцепился за специальную скобу внутри броневика и, протиснувшись между двух конвойных, кидающих в топку высококалорийные брикеты из опилок со смолой, примостился на крохотном кусочке обитой кожей скамейки.
Гремя и присвистывая, броневик покатил вниз, а я сидел и ждал, пока мои глаза привыкнут к темноте. Я никогда еще не был внутри местного броневика. Собственно, он воспроизводил поиск военной мысли на многих планетах. Та же теснота, те же наклонные плоскости, выполненные под нужными углами отражения летящего со всех сторон металла. Рядом с водителем я заметил аккуратно завитый темно-фиолетовый затылок Принцепса. Принцепс молча глядел на дорогу. Я вдруг вспомнил, что еще полтора года назад Принцепс был третьестепенным работником Командного Центра, отвечающим за снабжение армии. То, что он сумел так быстро преодолеть десяток ступеней, отделявших его от верхушки пирамиды, свидетельствовало в его пользу.
– Ты где живешь? – дружелюбно спросил сидевший напротив меня начальник охраны.
От его былой враждебности не осталось и следа. В общем-то это можно было понять. Он, как и все остальные, был обязан мне жизнью. Однако думаю, что главную роль в смене его отношения сыграла какая-нибудь фраза, брошенная Принцепсом.
– Пятый уровень, – сообщил я. – К востоку от Разделителя… Но это не важно. Я дойду…
– Ничего, ничего. – Начальник охраны даже подался вперед, чтобы похлопать меня по колену. – Доставим в лучшем виде. Ты сегодня заслужил.
Я хотел сказать, что не служу никому, но не стал этого делать, а только улыбнулся в ответ и посмотрел через плечо Принцепса на дорогу. Мы уже въезжали в город. Пошли брошенные сады, следом должны были начаться карантинные бараки для беженцев, потом фабрики промышленного пояса, а там до административного центра было уже рукой подать. Я вдруг понял, что смертельно устал и очень хочу домой.
– Дом, – сказал я себе. – Быстро же эта гостиница стала тебе домом! Ты ведь всегда считал своим домом "Трезубец". Вспомни, что кричала тебе Марта при расставании. И она, очевидно, была права. Но вот прошло три месяца, и ты уже позабыл его. Впрочем, это неудивительно. «Трезубца» давно нет.
Туман к этому времени заметно сгустился, и мелкие капельки покрывали переднее стекло. Я подумал, что сегодня я опять без накидки, а идти от административного центра до моей гостиницы никак не меньше двадцати минут. И как только я вспомнил о гостинице, вновь навалилась забытая на время тоска. Ничего хорошего меня впереди не ожидало. Только пустые комнаты и очередной бессмысленный вечер наедине с компьютером. Конечно, сейчас еще не поздно было найти себе девушку. Но за девушкой предстояло идти в харчевню или в сиделку, а на такое усилие я был просто не способен. Я даже есть не хотел – так я устал.
Когда мы наконец въехали на главную площадь, стало совсем темно. Броневик затормозил у входа в Желтый дворец, и я уже собрался поблагодарить, что меня подвезли, но тут Принцепс повернулся, и я отчетливо увидел его улыбающееся в сумерках лицо, а потом услышал тихий и мягкий голос.
– Не зайдешь ли сейчас ко мне? – сказал Принцепс.
Словно во сне, я поднялся в сопровождении начальника охраны по лестнице дворца. Принцепс мелькал где-то далеко впереди, но я не спешил догонять его. И действовал я так вовсе не от усталости.
Я никак не мог решить, насколько опасно для меня это приглашение и не стоит ли мне попытаться удрать. Поэтому я почти не воспринимал многочисленных служащих, которые, согласно ритуалу, выбегали из боковых коридоров, спеша приветствовать вернувшегося из путешествия главу государства.
– Сюда, – сказал начальник охраны, услужливо распахивая дверь и пропуская меня вперед.
Первое, что я увидел, были глаза. Абсолютно прозрачные, наглые, безумно красивые. На какое-то мгновение они остановились на мне, завораживая своим гибельным разрезом, а потом равнодушно скользнули в сторону. Обладательница глаз сидела перед дверью, за которой угадывался кабинет Принцепса. Точеный нос, безупречно очерченный рот, ослепительный каскад серебристо-синих волос. Левая рука ее легко поглаживала чешуйчатую голову лежащего на столе вазгифа. Потрясенный, я замер на пороге.