Распахни свое сердце (СИ) - Страница 6

видела. А вот её дочь, напротив, потянулась в противоположную сторону, покорённая русским

студентом-медиком.

Александр Сизов годами упорно шёл к своей цели, прилагая максимум усилий, чтобы стать

профессионалом в своём деле. Первоклассный хирург, к которому выстраивались бесчисленные

очереди, хотел большего, будучи ограниченным во многом, поэтому без сожалений покинул страну

под причитания отца-фронтовика, плюющего на портрет Гитлера. Жизнь тяжела везде, но то, что

творилось в России в девяностых, семью Сизовых благополучно миновало.

Отец, имея свою клинику, пророчил Дмитрию карьеру врача, но тот его надежд не оправдал, подавшись в бизнес, а после и вовсе вернувшись на историческую родину, где открыл небольшую

фирму под чуткими наставлениями мужа своей тётки, урождённой Сизовой.

Деловую хватку племянника Юрий Фёдорович не мог не заметить, так что, естественно, уже грел

ему собственное кресло, понимая, что его непутёвый сынок удержать компанию на плаву не сможет.

Когда пришло время, Кондратенко предложил родственнику слияние и пост генерального директора.

Кто откажется от подобного предложения, открывающего большие перспективы? Вот и Сизов не

отказался, собрал вещи и рванул в столицу, оставив в офисе своего зама, на которого полагался во

всех делах, касающихся бизнеса. К тому же в Питере у него не было никого, после того как его

лучший друг Роман, разведясь с женой, переехал. В Москве были Смирнов и семья Кондратенко.

Прибавить к этому деньги и связи, и картинка вырисовывается слишком соблазнительной, чтобы не

купить её.

Глава 3

Войдя в курс дел компании к концу недели и заключив мир с Захаровой, понявшей, что в её

бухгалтерский храм с цифрами финансист не собирается влезать, занимаясь своим отделом, Роман

успел очаровать, сам того не зная, шумных девочек-блондинок с ресепшена и добрую половину

женщин всего офиса. Секретарь Константина, Вера Ивановна Любимцева, молоденькая любопытная

девушка с пушистой копной длинных светлых волос и курносым маленьким носиком, норовившим

влезать везде и всюду, откопала интересующую слабый пол информацию и оповестила коллег по

большому секрету, что Смирнову тридцать восемь, он в разводе и имеет двух сыновей, старшему из

которых, Олегу, семнадцать, а младшему, Егору — тринадцать. Дамочки были настроены

решительно, потому что слово «разведён» действовало на них, как красная тряпка на быка.

Сотрудники финансового отдела взвыли, когда их место работы превратилось в проходной двор, куда считала необходимым зайти почти каждая представительница прекрасного пола под любым

нелепым предлогом. Роман, зарывшись в документы в своём кабинете, казалось, вообще не замечал

происходящего, пока Павел Крюков в курилке не пожаловался, что единственная девушка в его

отделе, очень способная и незаменимая, большую часть рабочего дня проводит не там, где должна.

Смирнов стал внимательнее присматриваться к окружающим и просто не смог не заметить пылких

взглядов, которыми его одаривали женщины. Роман долго ворчал в кабинете Сизова, но тот только

пожал плечами, заявив, что дядя понабрал в компанию похотливых самок, и он не боится только

Татьяну и Клару Илларионовну, потому что они единственные, кто видит в нём начальника, а не

осеменителя.

К концу второй недели пыл дамочек поостыл, разбившись об ледяной презрительный взгляд

Смирнова и прямые заявления генерального, что он не будет держать сотрудников в штате за

красивые глазки. Разочарованных женщин спешил утешить Костя, готовый одарить своим

вниманием каждую, которой, по его мнению, не требовалось во время секса надевать пакет на

голову. О любвеобильности Кондратенко знали все, так что не торопились отвечать на его

ухлёстывания, у которых была лишь одна определённая цель. Только Верочка Любимцева томно

вздыхала, провожая взглядом тощую фигуру своего босса. Что было, то прошло, а Константин не

любил дважды входить в одну и ту же воду. Была у него только одна слабость, ради которой он готов

был поступиться этим принципом — Татьяна. Год назад он сам разрушил едва зародившиеся

отношения, да ещё и смачно плюнул женщине в душу, заявив, что она фригидная идиотка, возбуждающаяся только от фотографии покойного мужа, и ей следовало бы мумифицировать его

тело, чтобы развлекаться на досуге. Конечно, он был пьян, когда говорил это, и не соображал, что

орёт на весь подъезд, только вот прилетевшему из своей квартиры разъярённому Толику было

плевать на причины, и он едва не пришиб Кондратенко, нанося удары один за другим. Антонова

оттащила друга от теперь уже бывшего любовника, позвонила Юрию Фёдоровичу, объяснив

ситуацию без особых подробностей, и попросила Костю более не тревожить её и общаться

исключительно по работе.

Протрезвев и получив от отца порцию нотаций и угрозу лишения мужского достоинства, если ещё

хоть раз приблизится к Татьяне, Константин клял себя всевозможными ругательствами, потому что

он не хотел такого, искренне не хотел. Антонова нравилась ему, возможно, больше, чем кто-либо, но

он так устал от её холодности и скованности, от её вечной занятости с дочерью и мерзкого чувства

собственной ревности к человеку, которого уже давно нет, но который всё ещё ограждает свою

семью толстой стеной от вмешательства посторонних. Татьяна ни разу не пригласила его к себе

домой, оберегая эту святыню памяти мужа, и Костя злился, довольствуясь редкими встречами в его

квартире или на нейтральной территории. С Алесей у него не заладилось с первой же совместной

вылазки в кино, когда она, будто случайно, облила его новые светлые брюки колой, а потом с

виноватым лицом растёрла пятно салфеткой, сделав только хуже.

Порядком выпив после очередной отговорки Антоновой, он взял такси и поехал к ней, но за порог

его не пустили, и ссора перешла в скандал, закончившись мордобоем с Финогеновым. Нет, на Толика

Кондратенко не злился, напротив, понимал, что поступил, как последняя скотина, за что и получил.

Только вот женщина с гладкими иссиня-чёрными волосами, уложенными в аккуратное каре, большими голубыми глазами и соблазнительной родинкой над губой не выходила из головы.

Именно тогда так вовремя подвернулась под руку влюблённая Верочка, вцепившаяся в свой шанс

острыми коготками, но не сумевшая удержать Константина, дарящего себя любой приглянувшейся

красотке за невозможностью быть с той, с которой хотелось. Может, и не было большой любви, а

только уязвлённое самолюбие, но чувства сложно понять, когда они накладываются друг на друга, смешиваясь в крепкий коктейль. Со временем Татьяна остыла и даже стала нормально общаться с

бывшим любовником, но любые поползновения за грань приятельских отношений пресекала на

корню, а он делал вид, что ему плевать на отказы, и не упускал случая показать это окружающим.

***

Роман вышел из кабинета, мечтая о чашке крепкого кофе, приготовленного глупой куклой, хлопающей угольными пушистыми ресницами. Нет, кофе она, конечно, варит отличный, благо, Фёдорович надрессировал, не привыкший к растворимой бурде и приказавший соорудить небольшой

закуток, где можно было приготовить чай или обожаемый большинством крепкий напиток, да ещё

перехватить до обеда конфет и булочек, ежедневно доставляемых в офис, но ума ей эти способности

не прибавляли. Вот чего она смотрит на него, как на врага народа? Ресницами хлоп-хлоп, а потом

вперится, не мигая и не отворачиваясь, с долей презрения и отвращения, будто гадости какой-то

ждёт. Смирнову хотелось скорее проскочить через приёмную генерального и уже в кабинете, расслабившись, потребовать чашку кофе, а потом просто вытерпеть минутное присутствие секретаря

и насладиться божественным вкусом.