Распахни свое сердце (СИ) - Страница 5

Может, он какие-то тёмные делишки помогал Кондратенко проворачивать? Хотя никакого

криминала я за Фёдоровичем не замечал.

— Тут что-то другое. Он ещё тонко намекнул, что место секретаря будет занимать Татьяна, пока

сама желает этого.

— Интересное трио вырисовывается, да? — шатен прикрыл глаза и резко распахнул их, осенённый

идеей: — Они оба её любовники!

— Ромыч, почему ты всех баб считаешь шлюхами? Я понимаю, что ты разочаровался после истории

с Лариской, но люди не все одинаковые.

— Ошибаешься, Дим, — Роман усмехнулся. — Моя бывшая жена лишь подтвердила, что все

женщины, как одна, грезят о любви, предаваясь романтическим бредням, а потом бегут за толстым

кошельком и сытой жизнью.

— Ты не делаешь исключений даже для собственной покойной матери?

— Каждое исключение подчёркивает правило. Лучше скажи, чем тебе насолил этот Финогенов?

— В другой раз как-нибудь, — Дмитрий отвёл взгляд в сторону.

— Если бы я собственными глазами не видел этого урку, то решил бы, что он твой бывший

любовник, но я сомневаюсь, что у тебя настолько поганый вкус.

Сизов пробормотал что-то, продолжая смотреть в сторону. От необходимости отвечать спас грохот, донёсшийся из приёмной, возмущённый крик секретаря и резко распахнувшаяся дверь, сразу же

захлопнувшаяся за спиной потирающего щёку Константина.

— Всем привет, — Кондратенко-младший, довольно скалясь, подошёл к столу.

— Здравствуй, — Роман с неохотой пожал протянутую руку и отвернулся. Ему никогда не нравился

этот избалованный мажор с маленькими карими глазами и аккуратно выбритой бородкой-

клинышком, ассоциирующейся с принадлежностью к рогатому блеющему скоту.

— Что там произошло? — кивнув в сторону двери, нахмурился Дмитрий.

— Антоновой почему-то не нравится, когда её шлёпают по аппетитной заднице, — Костя абсолютно

не стеснялся выражать свои мысли. — Цену себе набивает, а цена ей — три копейки.

— Доподлинно известно? — Смирнов скрипнул зубами от неприязни.

— Ещё как, — Кондратенко уселся на край стола.

— Она старше тебя на пять лет. К тому же я против подобного поведения на работе. Надеюсь, мне

не придётся объяснять тебе это в более жёсткой форме? — Сизов сдвинул брови, пристально глядя

на брата.

— Включил начальника?

— А если так?

— Имеешь право, — Константин поднял руки в сдающемся жесте. — Буду осмотрительнее впредь, но от твоей секретутки не отстану, уж извини. Возраст меня не смущает, скорее, наоборот, подогревает интерес.

— Она мой секретарь, и я требую соответствующего отношения!

— Я бы подумал, что ты решил затащить её в свою койку, но в курсе, что ей там не место. Папашка

за неё горой стоял, теперь и ты. Мало мне проблем с Толиком… — Кондратенко покачал головой и

ловко спрыгнул со стола, отряхивая брюки.

— У тебя проблемы с Финогеновым? — Роман встрепенулся, желая получить полезную

информацию.

— А вы уже знакомы? Он классный! — Костя широко улыбнулся. — Если бы он ещё за Танькой, как цербер, не следил, цены бы ему не было.

— Расскажи мне о нём и о том, что его связывает с твоим отцом и с Татьяной, — Дмитрий

поудобнее устроился в кресле.

— Да просто всё, — Кондратенко почесал коротко стриженый затылок. — Я думал, ты знаешь.

Давняя история. Ты тогда ещё в Германии жил, а я тут вкушал все радости юности, не думая о

последствиях. Заигрался слегка, снюхавшись с местными барыгами и толкачами, а потом чуть не

вляпался в дерьмо по самые уши, но меня Толик вытащил, хоть мы и не были знакомы. Просто

увидел запутавшегося мальчишку, не понимающего, что его подставляют те, кого он считает

друзьями, и протянул руку помощи, — карие глаза восхищённо горели. — Ему было плевать, кто

мой отец, сколько у меня бабла и прочее. Он всегда поможет, но если провинишься, накажет, не

задумываясь, друг ты ему, родственник или посторонний. Отец ценит Толика, потому что ему можно

доверять, а это сейчас редкость. Да и, посуди сам, его блудного сыночка вытащили из полной

задницы, так что его благодарность не знает границ.

— Весело тут у вас было, — Сизов присвистнул. — Что же твой Финогенов не научил тебя держать

язык за зубами и свои похождения по чужим койкам оставлять при себе?

— Ну, это… — Костя дотронулся пальцами до тёмной бородки. Покусав пухлую нижнюю губу, он

тихо произнёс: — А я ему и не рассказываю ничего такого. Он в челюсть сразу пропишет, знаю я.

Ругается, ворчит, но не трогает, пока дело Таньки не касается. За неё голову оторвёт, не задумываясь.

Имел возможность испытать на себе тяжесть его кулаков.

— Что же ты сделал? — Дмитрий повеселел.

— Ляпнул лишнего, когда не следовало. Рассказывать не стану.

— Я не настаиваю, — Сизов поднялся из-за стола и подошёл к окну. — А почему Финогенов так

печётся о Татьяне?

— Он был лучшим другом её мужа. Большего сказать не могу, потому что они оба мало говорят о

своей жизни, стараясь никого в неё не пускать.

— А что с мужем? — Роман лениво потянулся, встревая в разговор с присущей ему наглостью.

— Умер. А с чего такое любопытство, господа? — Кондратенко скрестил руки на груди. —

Устроили мне тут допрос, понимаешь ли!

— Должен же я знать подноготную своих сотрудников, — Дмитрий продолжал смотреть в окно.

— Ага, конкретно двух сотрудников. Могу сказать, что Танька сидит на своём месте, и никто не

сможет справиться с этой работой лучше неё. А Толик давно должен был стать начем над охраной, но почему-то отказывается от должности. Может, ты, Дим, сможешь повлиять на него? Он того

стоит, поверь.

— Я подумаю, — Сизов хмыкнул. — А ты, будь добр, веди себя подобающе и не создавай мне

проблем.

— Есть, босс! — Костя хохотнул. — Ладно, я ж поздороваться заходил, заболтали вы меня, а работа

не ждёт.

— Или секретарша Верочка, — пробубнил под нос Смирнов.

— И Верочка тоже не ждёт, — кивнув, Кондратенко быстро вышел из кабинета, негромко хлопнув

дверью.

— Что скажешь? — Дмитрий резко обернулся.

— Скажу, что тебе придётся смириться с тем, что лысая голова будет мелькать на входе в офис. И

пусть уже твоя кукла принесёт кофе!

— Ромыч, иногда я жалею, что вернулся в Россию.

— Ты сам так решил, а ведь мог комфортно жить в Европе, откуда тебя никто не гнал. Захотелось

самостоятельности, которой тебе не давал отец?

— Кто же знал, что здесь я буду зависеть от дяди?

— Ты мог бы отказаться от компании.

— Это слияние выгодно, — Сизов вздохнул. — В Питере я был предоставлен самому себе, но

объединение моего офиса с московским сулит большие деньги.

— Жертвы будут всегда, Дим. К тому же Фёдорович надавил на тебя только в этом вопросе, оставив

свободу действий по всем другим статьям. Не прибедняйся, друг.

— Дай поныть, а?

— Ненавижу сопли, — Смирнов поморщился и засмеялся. — Не могу представить тебя

подавленным, это из серии фантастики. Сколько мы знакомы? Лет семь, с тех пор, как ты переехал в

Питер? За эти годы я видел тебя всяким, но только не расстроенным чем-либо.

— Ромыч, ты, между прочим, кинул своего лучшего друга, свалив в столицу.

— Извини, но жить рядом с Ларкой желания не было, — шатен всё ещё улыбался. — Теперь и ты

здесь, так что не жалуйся. И где, чёрт возьми, мой кофе?!

— Достал ты меня, — Дмитрий усмехнулся и через переговорник попросил Татьяну принести две

чашки бодрящего напитка, без которого его друг не мог существовать.

На самом деле он иногда действительно тосковал по Германии, куда его увезли родители накануне

распада Союза.

Когда-то его бабка, угнанная немцами в плен, загуляла с одним из офицеров, да так загуляла, что

возвращаться обратно уже не хотела, потому что ничего хорошего в своём колхозе она отродясь не