Расколотый мир (ЛП) - Страница 78
Зеленоглазый мальчик протягивает руку и прикасается к ее щеке, его движения медленные и обдуманные в невесомости воды. Тусклый и зеленый свет сверху проникает через воду, освещая его лицо.
Затем он смотрит вверх — и когда девушка следует за его взглядом, она видит что-то сияющее над водой, мерцающее вне досягаемости. Она задыхается и плывет к поверхности.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ДЖУБИЛИ
МЫ БЕЖИМ СКВОЗЬ ПРЕДРАССВЕТНЫЙ МРАК, направляясь в башню связи, низко пригибаясь, когда пули летят над нашими головами. Мы не утруждаемся уклоняться или плутать, в воздухе так много выстрелов, что это было бы бессмысленно. Пытаясь отчаянно не поскользнуться на болотистой местности, я напрягаю глаза в темноте, но мир полон теней — солдаты перестраиваются и пытаются набраться сил, а фианна бросается в бой и выходит из боя, чтобы переместить раненых.
Мы добираемся до башни связи, и я врезаюсь в дверь за мгновение до Флинна. Мы втискиваем себя в укрытие дверной рамы, и он хватается за ручку, крутя ее и дергая с остервенением. Она не поддается.
Флинн опускает голову, чтобы прокричать мне на ухо.
— Нам придется лезть наверх! — Он хватается за ржавую лестницу справа от двери и выныривает из дверного проема впереди меня, чтобы начать восхождение. Мышцы кричат протест, когда я следую за ним, хватаясь за ступеньки, заставляя себя подниматься за ним.
Поднявшись на четыре или пять метров, что-то невидимое бьет меня в плечо, толкая на башню. Я пытаюсь заставить руки крепче сжать лестницу, но только левая рука работает. На цементной стене брызги крови, которых там не было раньше, и я смотрю на них, не понимая. Правая рука повисает, пальцы в замедленном движении отпускают лестницу. Я ничего не чувствую, никакой боли, только смущение, когда осознаю, что падаю.
Я ударяюсь о землю, и от удара выбивается воздух из легких как раз перед тем, как правая рука и плечо взрываются от боли, крича и прокладывая себе путь к локтю, огнем вспыхивая в венах.
Ее призрак из Новэмбэ ждет ее, когда она достигнет поверхности. Он освещает ей путь, когда она залезает в лодку и стоит там, капая, пряди звездной пыли рассыпались на ее волосах. Она не может больше ждать, из нее вырываются слова.
— Где же ты был?
Призрак из Новэмбэ — это не более чем шепот, но когда девушка закрывает глаза, она слышит его:
— Искал тебя.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ФЛИНН
Я ЛЕЗУ ВВЕРХ, ПУЛИ СВИСТЯТ вокруг меня, попадая в лестницу, когда внезапно оказывается, что Джубили уже нет позади меня. Я почти теряю контроль, хватаясь за ступеньку, и разворачиваюсь, чтобы посмотреть, куда она делась. Страх проносится сквозь меня.
Она лежит на земле. О Боже, она на земле. И даже в темноте, даже в грязи, я вижу, что она ранена, кровь проступает на ее руке.
— Джубили! — хрипя, кричу я, и меня едва ли слышно из-за стрельбы. Мышцы начинают двигаться, отправляя меня вниз по лестнице скользя и спотыкаясь, я не вижу ничего, кроме ее тела.
Затем она приподнимает голову, и я облегченно выдыхаю. Она пытается встать, опирается на локоть, а затем снова падает в грязь. Мне нужно много времени, чтобы понять, что ее рот шевелится, и хоть я не слышу, что она говорит, смотря на меня, я могу прочитать это слово по губам. Иди.
Я свисаю с лестницы, бессильный, с надеждой надо мной, с сердцем на земле. Затем она снова кричит на меня, и на этот раз я слышу ее крик:
— ИДИ! — Я вижу, чего ей стоят эти усилия.
Поэтому я делаю единственное, что могу. Я заставляю руки и ноги двигаться вопреки безумным приказам, которые хочет выдать мое сердце, и я карабкаюсь вверх, хватаясь за каждый поручень и выступ, грязные ноги скользят по ступенькам, находя новый упор. Наверху есть окно — оно, возможно, для дозора — и я отворачиваю лицо и разбиваю кулаком стекло. Оно разбивается, и я вынимаю осколки, освобождая отверстие, через которое я пробираюсь, приземляясь в грязную кучу на полу безлюдной башни.
Я не теряю ни секунды, поднимаясь с колен, пытаясь держать голову ниже линии окон. Я окружен ставящим в тупик набором радиовещательной аппаратуры, в тысячу раз более сложным, чем простое радио, которое мы используем в пещерах. И все же это не совсем чуждо. Что-то в элементах управления мне знакомо.
Я закрываю глаза, пытаясь игнорировать, что сердце тащит меня туда, где лежит Джубили, пытаюсь отключить звуки снаружи и сфокусироваться на прошлом. На прошлом, до последнего планетарного обзора, до последнего восстания, к тому времени, когда дом означал крышу и собственную кровать. Я не могу вспомнить лицо матери, но я все еще вижу ее пальцы, свернувшиеся вокруг передатчика. Они лишили нас коммуникационных технологий во время восстания, но теперь, стоя на коленях на полу башни, я жду, как проснется моя память. Я вижу ее руки, держащие передатчик, ее пальцы нажимают кнопку, дисплей загорается. И я вспоминаю.
Я хватаю приемник, пальцы бегают по кнопкам, пока не нахожу последовательность, необходимую для передачи трансляции в галактику. Здесь есть ряд переключателей с надписью «ВНЕШНИЕ ОГНИ», и я включаю их. Двор внезапно становится ослепительно ярким — наполовину ослепленные фигуры внизу замирают, спотыкаются и ныряют в укрытия. Стрельба начинает затихать.
Рядом с включателями света расположены громкоговорители, и я включаю и их тоже. Микрофоны надо мной начинают потрескивать. Теперь я веду прямой эфир для своих людей и людей Джубили, находящихся в комплексе, а также транслирую во все уголки галактики.
Я удерживаю кнопку с боку передатчика и начинаю говорить.
— Меня зовут Флинн Кормак.
Я вижу, как внизу несколько голов резко приподнимаются от звука моего голоса, или может быть из-за моего имени — я не могу сказать, являются ли эти фигуры солдатами или фианной.
— Этот эфир для людей Эйвона, и для всех тех, кто за пределами Эйвона, для всех, кто может услышать меня. Я третье поколение моей семьи на этой планете. У нас наблюдаются противоречия в течение многих лет. Борьба за право быть услышанным, борьба за право жить, только потому, что наша планета еще не прошла обзор. И солдаты здесь тоже сражаются за мир и порядок. Ужасные вещи случились со всеми нами. Хорошие мужчины и женщины погибли, и народ Эйвона был вынужден отвернуться друг от друга. — Я вынужден остановиться. Я с трудом сглатываю, что становится больно кадыку, когда вспоминаю крошечное тело Фергала и его немигающие глаза, а также о безумие и горе, которые заставили Макбрайда убить его. — Отчаяние привело мой народ к убийству невинных людей, потому что они больше не могут представить себе будущее без войны.
Так много вещей я хочу сказать… я хочу рассказать о шепотах, о том, как Лару изолировал их, пытал их, заставил их становиться индивидуальностями, которыми они никогда не должны были быть, чтобы они никогда не могли вернуться. Хотел бы я знать, как объяснить их горе галактике, но я не знаю, сколько у меня времени.
— Я вещаю из секретного объекта, который «Компания Лару» имеет здесь в течение многих лет. Сам Лару держал существ на Эйвоне, созданий, совершенно отличающихся от нас. Шепотов из другой Вселенной, имеющих силу контролировать мысли. Он использовал их, чтобы замедлить наше видоизменение, заблокировать наши эфиры, чтобы никто не услышал, как мы просим о помощи. Пока Лару не предстанет перед судом, мы не будем в безопасности. Никто из нас.
Я вижу, что фигуры столпились везде, где есть убежище, готовые возобновить борьбу в одно мгновение — но пока они слушают. Я прочищаю горло, заставляю голос звучать громче.
— Нам нужно, чтобы вы следили за нами. Нам нужно, чтобы вы спрашивали о нас и заботились о нас, и помните, что ваши колонии тоже когда-то были молоды. Нам нужна ваша защита, и вы должны знать, что если что-то случится с Эйвоном, это будет Лару, а не несчастный случай. Не позволяйте ему скрывать доказательства того, что он сделал. Мы просим Вас и доверяем Вам свидетельствовать за нас. — Я делаю глубокий вдох и выпускаю его в спешке. — Спасибо Вам. Конец сообщению.