Раскаленное солнце (СИ) - Страница 41

— Технический нокаут, — проговорил Уманов.

Бой закончился раньше времени. Из-за кровотечения Варьямов пропустил удар в висок, и рефери решил, что он не в состоянии продолжать бой. Ему присудили техническое поражение, а Бустос стал чемпионом.

— Я не пойму, ты расстроен или нет? — спросил я.

— Я сам не пойму, — ответил Уманов. — Хотелось бы сказать: конечно, расстроен. Ведь когда-то мы были друзьями и соперниками. Как другу я желал ему победы. А как сопернику…

— Я очень хорошо представляю тебя на ринге, — я уже внаглую прижимался к нему и водил пальцами по его груди. — Неужели травма была настолько серьёзной?

— Можно было попытаться… Но жена, ребёнок, да и бизнес попёр в гору. Глупо было гнаться за мечтой. Тем более травма заметно снижала мои шансы добиться чего-то стоящего. Эй! Я что тебе говорил?! Не прижимайся ко мне! — он резко встал с дивана, а я сполз на задницу.

— Сам виноват, — хмыкнул я. — Столько намёков на сексуальный подтекст. И этот бой… Я даже завёлся, представляя себе…

— Чего ты там себе нафантазировал? — поморщился Уманов, ища свою рубашку.

— Что это я лежу под тобой на ринге. И не могу пошевелиться.

— Отвратительно.

— Вот чёрт, придётся дрочить! — я распластался на диване и сквозь джинсы сжал пальцами свои яйца, затем расстегнул ширинку и запустил руку в штаны. — Надеюсь, ты не против того, что я собираюсь осквернить твой светлый образ? Хотя кто тебя спрашивает…

— Встань, под тобой мой галстук, — холодно произнёс Уманов, игнорируя мои действия.

— Не знаю ни про какой галстук. Свали уже, не мешай.

Ситуация выходила из-под контроля. Я делал первое, что приходило мне в голову, и ни на что особо не рассчитывал, двигая бёдрами, задирая футболку, обнажая живот и грудь.

— Это кто тебя так? — неожиданно спросил Уманов.

Я сначала не понял, о чём он, и только потом увидел на своём теле здоровенные тёмные синяки — подарочек от Макса.

— Ты, — не задумываясь, ответил я.

— Чего?

— Во время тренировки. Ты очень жестокий тренер… Ты показывал на мне приёмы остальным ученикам… Это было унизительно, — постанывая и выгибаясь, сочинял я. — А когда все ушли, ты ещё больше поиздевался надо мной. Избил так, что я не мог встать, а потом, — я перевернулся на живот, приподнял задницу и стянул с неё штаны вместе с трусами, — ты сорвал с меня шорты. Ах…

Хорошенько облизав свои пальцы, я принялся ласкать себя сзади.

— О, я нашёл твой галстук, — я нашарил его другой рукой, подцепил пальцами той, что была занята моим задом, и вытянул по всей длине, протащив его между своих булок.

— Ах ты… — я не видел лица Уманова, но очень скоро почувствовал его руки.

Он грубо схватил меня, свёл вместе мои запястья и связал их своим галстуком. Дальше всё было быстро и жёстко.

— Сопляк! Посмотри на себя! — сквозь зубы рычал Уманов, долбя меня в зад. — Думаешь, с таким телом ты станешь чемпионом?! Твоё тело годится только для одного! Чтобы тебя имели как суку! Как бабу!

— Да, вот так… Жёстче… Накажи меня… — бормотал я, из-за чего он заводился ещё больше.

Что я чувствовал? Мне было адски больно. Не только заднице… Болели живот, спина и шея, всё лицо уже было в слюнях, потому что меня буквально возило рожей по диванной подушке. Затем он перевернул меня на спину, избавился от штанов и продолжил трахать, не церемонясь, натягивая на свой член.

— Ты дохляк! Тряпка! Посмотри на себя! Я как будто дрочу в салфетку! Ты грязная тряпка для дрочки, годишься, только чтобы впитывать сперму!

Мне было больно… Но я уже соскучился по боли. По простой, незамысловатой боли и унижению. Чем больше погружаешься в грязь, тем меньше к тебе липнет. Это и произошло со мной. Лёгкие наркотики, проституция, всё это стало таким обыденным и повседневным… Я впадал в меланхолию и не понимал почему. Но этот тип по-настоящему встряхнул меня. Я скулил от боли и тащился от каждого толчка, разносящего по моему телу эту боль, а его расчудесные речевые обороты меня ещё и веселили. Впрочем, я действительно чувствовал себя тряпкой, секс-игрушкой, существующей только для того, чтобы её ебали.

Ко всему прочему, Уманов начал меня ещё и поколачивать. Сначала он сжал мою шею, а после влепил затрещину. Он подтянул меня к себе, максимально насадил на свой член и вцепился зубами в сосок. Вот тут уже трудно было сдержаться.

— Откусишь! — прошипел я, упираясь руками в его голову (галстук давно развязался).

— Заткнись, — рыкнул он, затем снова толкнул меня на диван.

На этот раз я оказался на боку. Уманов задрал одну мою ногу кверху и снова вошёл в меня. Третий раунд… Его хуй был как ножка от стула, как бейсбольная бита — такой же толстый и твёрдый. Уманов вжимался в меня по самые яйца, шлёпал рукой по заднице и вгрызался зубами в мою ногу… Он кончил мне в зад и ещё какое-то время тёрся об меня, ворочал во мне членом, пока тот совсем не обмяк. Тогда Уманов осторожно вынул его, вытер… моей футболкой. Я продолжал лежать на том же месте, не шевелясь.

— Ты это… Извини, если было слишком… жёстко, — отдышавшись, произнёс он. — Хотя ты сам виноват. Чёрт. Трахнул парня. Охуеть.

— И как тебе? — спросил я.

— Да без разницы. Вот только девку же так жёстко не оттрахаешь. Даже если она сама этого хочет. Как-то… рука не поднимется.

— Открою тебе секрет, — я посмотрел на него из-под локтя. — Не всех парней можно так жёстко трахать, с некоторыми даже понежнее, чем с девочками, надо. Это тебе на будущее, если решишь повторить.

— Это уж вряд ли, — хмыкнул Уманов. Застегнув рубашку, он нашёл глазами свой галстук и добавил: — Дарю. На память.

— Спасибо, — отчеканил я. — На стенку повешу.

— Ох… Какой запах… Головокружительный! — послышался от порога голос Лючи. Уманов обернулся и уставился на него. — Это был номер! Переживала за вас больше, чем за бой.

— А ты ещё кто? — возмутилась жертва нашего произвола.

— Фу, как грубо, где же ваша учтивость, Олег Аркадьевич? — хмыкнул Лючи. — Я управляющая клуба, мы с вами по телефону разговаривали. Вот, держите.

Он протянул Уманову незапечатанный конверт без подписей. Содержимое конверта заставило того побледнеть.

— Пара самых удачных кадров, — пояснил мой босс. — Видеозапись я отправила вам на почту. На память о том, как вы в моём клубе несовершеннолетнего друга своей дочери насиловали.

— Чего?.. — прохрипел Уманов и перевёл взгляд с Лючи на меня.

Я безучастно валялся на диване и разглядывал синяки.

— Только не делайте вид, будто вы его не узнали и впервые об этом слышите! — строго произнёс босс. — Вы же его сюда и привели.

— Что?! Вот не надо сейчас фантазировать! — Уманов попытался взять ситуацию под контроль и возразить на такое дерзкое обвинение. — Кто бы он ни был, он сам заманил меня сюда и соблазнил! Уверен, это хорошо видно на записи.

— Ну это вы в суде объяснять будете, — Лючи устроился в своём кресле, закинул ногу на ногу, достал мундштук с сигаретой и закурил. — Если, конечно, дело дойдёт до суда.

— Суда? — криво ухмыльнулся Уманов. — Это не изнасилование.

— Он ровесник вашей дочери, — напомнил ему Лючи. — Послушайте, Олег, вчерашний инцидент мог бы стать большой проблемой для нас, сегодняшний инцидент может стать огромной проблемой для вас. Давайте жить дружно и не устраивать друг другу проблем.

Уманов замолк, обдумывая слова Лючи. Он начинал понимать, что к чему и в каком положении он оказался. Следующие его слова были обращены ко мне:

— Они тебе угрожали? Или пообещали что-то? Я не заслужил твоего доверия и не прошу тебя принимать решение прямо сейчас, просто подумай о том, что я тоже достаточно влиятелен и, возможно, могу помочь тебе решить какие-то проблемы. Присмотрись хорошенько и подумай, где настоящее зло.

— Боже! — закатил глаза Лючи.

— Настоящее зло? — переспросил я, взглянув на Уманова, затем ткнул себя пальцем в лоб и сказал: — Вот здесь. Знаете, ребят, я ведь вас обоих могу по миру пустить.