Расчет Львицы Часть I (СИ) - Страница 5

Дотянувшись до руки Теобальда, я привычно сжала ее. Его прикосновения успокаивали меня после кошмаров, когда все обитатели дома вскакивали из-за моих криков, приободряли, когда меня одолевали грустные мысли, и всегда дарили тепло.

Про себя я давно уже решила, что будь у меня старший брат, он был бы таким, как Тео. Понимающим, добрым и заботливым.

- Кейт?

- Все в порядке, идем, – слабо улыбнулась я.

В ответ он переплел свои длинные пальцы с моими и пошел вперед. Удивительно, почему его идиоты-однокурсники не понимают, насколько он хороший человек. Не каждый может уйти из родного дома и отказаться от всего ради собственных убеждений и веры в правильность своих действий.

Да и родители его не лучше. Холодные, зацикленные на традициях снобы (как назвала их Тирэлла, когда Тео рассказал мне свою историю).

Ничего. Я заставлю увидеть всех настоящего Теобальда Нотта. Уже только ради этого стоит сделать все, чтобы поступить на Гриффиндор.

Мысль о зачислении куда-либо еще даже не рассматривалась. Ну, хорошо... рассматривалась, конечно. А стоило подумать о Слизерине (после рассказов Нотта этот факультет представлялся мне ямой с ядовитыми змеями), так вообще становилось не по себе. Кто знает, что там учудит эта Распределяющая Шляпа…

Однако я все же свято верила, что попаду в Дом Львов. Во-первых, мои родители и все Поттеры (согласно семейному древу в библиотеке Тир) были гриффиндорцами, а во-вторых, я уже не представляла своей жизни без разговоров и посиделок с Тео.

Мы дошли до окраины и остановились у разрушенного дома, окруженного заросшей травой лужайкой, и местами покрытого мхом и увитого плющом.

- Пришли, – почти шепотом сказал друг, и я была благодарна за это понимание.

Никто не должен громко разговаривать здесь, в месте, где двое отдали жизни, защищая своего ребенка.

На глаза навернулись давно сдерживаемые слезы и, отпустив руку Тео, я шагнула к стене. Положив на нее обе ладони, прислонилась лбом. Слезы потекли по щекам и, упав с подбородка, утонули в мягком зеленом мху.

- Мам, пап, я дома, – чуть слышно выговорила я, почти касаясь губами холодного камня. – Простите, что так долго.

Не знаю, сколько так простояла, вновь знакомясь с этим местом и впитывая в себя его дух, но Тео осторожно взял меня за локоть, привлекая внимание:

- Идем, я кое-что нашел.

Смахнув с лица очередную порцию соленой воды, я безучастно кивнула и последовала за ним по высокой траве, на ходу поправляя съехавшие на кончик носа очки.

Мы обошли дом со стороны деревни, и Теобальд указал на огромную широкую доску, вбитую в землю напротив того места, где когда-то была входная дверь.

Она вся оказалась испещрена чем-то, и пришлось подойти вплотную, продираясь сквозь низкий кустарник, чтобы понять, чем.

Впрочем, едва я разобрала пару слов, как дыхание пресеклось, и в горле встал тугой ком.

- Это... – прохрипела я.

- Пожелания, благодарности и соболезнования всех, кто когда-либо был здесь, – пояснил Тео. – Ты та, кто принес всем мир. Никто не забыл об этом и вряд ли забудет.

Их было так много... Вырезанные ножом, вытисненные магией, накарябанные чернилами, выгоревшими и выцветшими от времени, эти фразы были книгой, признанием, что жизни моих родителей и наше счастливое будущее стали не напрасной жертвой.

«Кейт, держись, мы с тобой!»; «Не отчаивайся, малышка, если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь обратиться сюда!» (и далее шел адрес); «Джеймс, Лили, спасибо вам», «Кэтрин, моя семья жива только благодаря вам…»; «Кейт, все будет хорошо, ваши родители всегда будут с вами, где бы вы ни были»...

Плача и задыхаясь в руках Тео, я заставляла себя читать каждую строку, пока не прочла все. Мне желали здоровья и сил, успеха и веры, благодарили за спасение семей и окончание войны, называли «надеждой магического мира», Преступившей Смерть и героиней, но я этого не чувствовала.

Всего лишь слабая маленькая тощая девочка с плохим зрением, узнавшая о своей семье и их убийце только две недели назад.

- Я ненавижу его, – захлебывалась я рыданиями на плече у Тео. – Не-на-в... вижу... Если бы... Если бы было можно, я уб... била бы его еще раз... Хотя... Я в... ведь не убила его... Тир сказ... зала, что т... только изгнала и ос... слабила...

- Я с тобой, – успокаивающе шептал Нотт, уводя меня прочь. – Все будет хорошо. Я рядом. И знай, так будет всегда. Поплачь, Кейт, это нормально.

- Отведи меня на их могилы, – кое-как выговорила, цепляясь за его мантию.

- Все, что хочешь, – согласился Нотт, и вскоре я уже стояла перед мраморным надгробием.

Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года – 31 октября 1981 года

Лили Поттер. 30 января 1960 года – 31 октября 1981 года

Последний же враг истребится – смерть.

Сев на траву, попросила Тео оставить меня одну, и друг тут же отошел назад, достаточно далеко, чтобы не мешать, но и не терять при этом из виду.

- Мам, пап, привет, это я, Кейт. Наверное, вы меня не слышите, но я все же надеюсь, что это не так. Мне уже одиннадцать, и недавно я получила письмо из Хогвартса, так что скоро буду учиться там же, где и вы. Хочу поступить в Гриффиндор, не буду объяснять почему, думаю, вы и сами знаете. Сейчас живу с Тирэллой и Теобальдом Ноттами, они замечательные люди и...

Я все говорила и говорила, иногда сбиваясь, захлебываясь, перескакивая с темы на тему, повторяясь, но не могла остановиться. Рассказывала им о Дурслях, о боа-констрикторе, о пауках в чулане, о том, как узнала, что являюсь волшебницей, о Теобальде и о своих мечтах...

Это было так важно. Рассказать как можно больше. Словно я здесь в последний раз, словно больше не будет возможности поговорить с ними, словно это все мне снится, и я вот-вот проснусь от прыжков Дадли по лестнице или от сварливого голоса тети Петуньи.

И лишь когда в горле пересохло, и язык стал заплетаться, я заметила, что солнце уже скрылось, и на землю опускается густой туман.

Тишину теплого августовского вечера разбавил стрекот акациевых цветков и нежный ветерок, растрепавший мои короткие волосы и волновавший кроны деревьев. Проведя пальцами по датам, я закусила губу, не разрешая себе снова разреветься, а потом поднялась на ноги.

Тео сидел там же, где и с самого начала, прислоняясь спиной к ограде, и смотрел в небо, жуя травинку. Вид у него был расслабленный, но иногда я чувствовала на себе встревоженный взгляд серых глаз.

Правда, Нотт ни разу не предпринял попытки забрать меня домой, хотя, безусловно, беспокоился за мое здоровье, в том числе и за душевное.

- Как ты? – спросил он, едва я подошла ближе.

Подождав, пока он поднимется, молча обняла его, зарываясь носом в складки мантии на груди. От Нотта пахло миндалем и шоколадом, и я с упоеньем вдохнула смесь этих ароматов.

Маглы (как быстро я привыкла к этому названию…) пользовались нюхательной солью, а у меня были миндаль и шоколад, теплые руки и заботливый взгляд лучшего друга.

- Я… Со мной все хорошо. Мне было это нужно. Спасибо тебе, Тео, спасибо за все.

Он кивнул, понимая, что слова будут лишними. Я закрыла глаза, погружаясь в шоколад и миндаль, слушая стрекот акаций и тихую мелодию ветра, пока Теобальд осторожно не отстранился:

- Как насчет большой кружки какао и пирожных с кремом у камина?

- А ты расскажешь мне еще что-нибудь о Хогвартсе?

- Ну.… У меня есть несколько историй о Сумасшедшей Иве, теплицах растений профессора Стебль, где я однажды закрыл Уизли, и Филче, завхозе, чью кошку обрил наголо в первом семестре.

- Что? – поперхнулась я, а потом, не выдержав, засмеялась. – Мерлин, я хочу это услышать!

- Это надо было видеть, – заговорщицки протянул Тео. – А вот вопли Уизли, когда это повесили на них, не отказался бы послушать еще раз.

- Вот ты пакостник! – хохотнула я, даже позабыв, где нахожусь.

- Это был ответный ход, – хмыкнул Нотт. – Должен же я был отплатить им за обвал полога в спальне и любовную записку профессору МакГонагалл от моего имени. Рилли!