Раса проклятых (СИ) - Страница 133
— Что, никакой роскошной седой бороды и рясы? — нервно усмехнулся Николас, но седовласый пропустил подколку мимо ушей. Что-то подсказывало невидимке, что у отца Асуры и Тессы напрочь отсутствовало чувство юмора.
— У него много имён, но мы предпочитали называть его Творцом. Он — Творец мирозданья, создавший мой народ, чтобы мы защищали царство людей и сдерживали Венимиру. Человечество было его любимым творением, а Венимира — древнейшим врагом. Не удивительно, что она желала смерти всему роду людскому.
— Зачем было создавать людей слабыми, нуждающимися в вашей защите?
— Полагаю, Творец считал что истинной силы и величия нельзя достигнуть, явившись на свет уже без изъяна.
— Ты «полагаешь»? — Тесса презрительно сощурилась. — Для того, кто называет себя правой рукой Бога, ты не слишком-то уверенных в собственных словах.
— Всё не так просто… — седой мужчина потупил взор, будто стыдясь чего-то. — Творец никогда не был с нами многословен. Он давал указания и ожидал беспрекословного подчинения. Мы не смели задавать ему лишние вопросы, а если бы и попытались, он едва ли ответил бы нам.
— Подожди, то есть вы ни о чём его не спрашивали? Не интересовались, что было до того, как он создал вас и людей, и зачем вообще это сделал? Откуда взялась Венимира и с чего началась их вражда? — по растерянному взгляду отца Асура понял, что ответ на все эти вопросы один — нет. Это потрясло S-01, да и не его одного. — Да как такое вообще возможно?..
— Мы были созданы для служения, не для вопросов, — отрезал Видемонт, а после воцарилось гнетущее молчание.
— А наша мать? Как она погибла? И почему ты нас бросил? — S-02 засыпала отца новыми вопросами.
В глубине души Асура надеялся, что Видемонт воскликнет что-то вроде «Я вас не бросал!», но нет. Он не пытался этого отрицать. Лишь продолжил свой рассказ:
— Творец победил Венимиру незадолго до того, как создал нас, но он не убил её. Быть её «тюремщиками» стало нашей обязанностью, но, как вы заметили, в этом городе нет ни одной тюрьмы. Так как же сдерживали её? — Асура вспомнил символ ладони с глазом, передававшийся от одного человека к другому в кругу жителей города, воздвигнутого из изумрудно-зелёного камня, сложил два и два и ответил на риторический вопрос:
— Вы запечатывали её в собственных телах.
— Другого способа просто не было. Венимира растеряла большую часть своей силы после поражения, нанесённого ей Творцом, однако её всё же нельзя было удержать ни в одной темнице. Нам пришлось прибегнуть к иному методу, доступному лишь нашему народу. Венимиру запечатывали в одном из членов нашей общины лет на шесть-семь, ибо нельзя было на слишком долгое время становиться её вместилищем. В противном случае у её сосудов начинали проявляться серьёзные психологические отклонения, жестокость, тяга к насилию. По истечению срока, Венимира извлекалась из одного сосуда и помещалась в другой. Цикл этот повторился столько раз, что все мы не раз успели примерить на себя роль вместилища великого зла. Тем не менее, мы исполняли поставленную перед нами задачу без непредвиденных происшествий в течении долгого, очень долгого времени. Пожалуй, слишком долгого. Мы начали забывать о том, что имеем дело с опасным созданием. С течением времени мы стали всё чаще давать волю эмоциям…
— В каком смысле?
— Изначально все мы были лишь исполнителями воли Творца. Инструментами в его руках, — это сравнение покоробило близнецов, но они промолчали. А инструментам эмоции не нужны. Вся наша жизнь состояла лишь из исполнения долга и наблюдений за природными явлениями и развитием всякой жизни на Земле. Мы были не подвержены старению и не видели необходимости в продолжении нашего рода. Но с годами мы стали меняться. Не знаю, причастна ли к этому Венимира, и пробудила ли она эмоции в каждом из своих сосудов поочерёдно, но… Важно лишь то, что мы с вашей матерью одними из первых испытали чувство любви. Чувство это в итоге стало нашей погибелью.
Седовласый мужчина приложил ладонь к своей груди и нахмурился, придаваясь воспоминаниям, не приносившим ему ничего, кроме боли и горя.
— Это произошло в первой половине двадцатого века от рождества Христова. Шёл третий год с того момента, когда ваша мать стала новым вместилищем Венимиры. Мы с ней уже давно были вместе и, наконец, решили завести ребёнка. Ещё ничего нам не хотелось так сильно, и ничто не приносило большей радости, чем её живот, начавший в скором времени округляться. Мы не знали… Не могли знать… что Венимире беременность её сосуда на руку. Пока нас ослепляло непомерное счастье, эта проклятая тварь портила вас. Вы были ещё в материнской утробе, а она уже сеяла в вас семена своего зла. А в день родов ей и вовсе удалось вырваться на свободу, — Видемонт сжал свой посох до болезненной белизны в пальцах и не без усилия продолжил: — Ваша мать при этом не выжила. Венимира буквально разорвала её тело изнутри. Что же касается остальных членов общины… Мы были совершенно не готовы к такому. В противном случае мы бы сразу же смогли её приструнить. Буйство Венимиры было недолгим, но смертоносным. Я выжил и сумел одолеть её лишь благодаря тому, что все свои силы она потратила на убийство моих сородичей. Мне необходимо было снова запечатать её, но сам стать сосудом я не мог. Это всё равно, что пытаться на самом себе провести сложнейшую операцию. Мне нужен был подходящий сосуд, и единственными доступными кандидатами на эту роль стали вы с Тессой. Мои собственные дети.
Вот близнецы и узнали, как именно погибла «Ева». Женщину, давшую им жизнь, скорее всего, на самом деле называли по-другому, но какая теперь разница? Едва ли она внезапно оживёт и возникнет перед ними. Завеса тайны их происхождения и обретения силы так же приоткрылась для них, но знание это не принесло им никакой радости. Лишь какое-то чувство опустошённости и тупой боли.
— И в качестве сосуда ты выбрал меня. Была ли на то хоть какая-то причина, или выбор был непредвзятым?
— Никаких особых причин. Вы были новорождёнными близнецами, а я был близок к безумию от горя. Признаться честно, тогда я даже не разобрался толком, запечатал ли Венимиру в мальчика или девочку, — когда отец произнёс эту фразу, S-02 так сжала руку брата, что кости чуть не затрещали. — Уже позже я в полной мере смог оценить непоправимый ущерб, нанесённый Венимирой за те краткие мгновения, что она провела на свободе. Когда осмотрел вас и понял, что вы колоссально отличаетесь от своих предков, и в Вас куда больше от Венимиры, чем от Творца. А позднее обнаружилось, что по всему миру на свет стали появляться и другие «необычные дети», которых позднее назвали Объектами.
— Дальше можете не рассказывать, нам и так всё известно! — буркнул Николас, утративший всякое желание острить. — Объектов семьдесят лет со свету сживали! Дай же нам взглянуть на Бога, который бездействовал, пока мир захлёбывался в крови!
Видемонт, не поведя седой бровью, стукнул посохом по каменной плите. Звук этот эхом разнёсся по улицам города, и спустя пару мгновений огромная дверь центральной башни начала медленно подниматься вверх. Свет, вырвавшийся из твердыни, ударил Объектам в глаза, заставив их сощуриться.
Решимости у Ника вмиг поубавилось. Он вспомнил разговор с Асурой, состоявшийся в ночь перед тем, как они отправились в небесный город. Альбинос обещал сделать всё, что в его силах, чтобы убить Бога при встрече с ним. По словам Видемонта, Асура не мог воспользоваться своими способностями в стенах города, но остановит ли это его?
Сжав пистолет сквозь ткань плаща, надеясь, что им всё же не придётся воспользоваться, невидимка сглотнул и сделал шаг вперёд. Вслед за ним зашагали и другие Объекты, словно мотыльки, летящие на пламя. Однако впереди их ждала не погибель, а нечто совсем иное…
Существо, таившееся внутри башни, было столь огромных размеров, что даже стоя на коленях, оно едва ли не задевало головой потолок твердыни. От всего его колоссального тела исходил ослепляющий, белый свет, размывавший все его черты. Из-за этого Объекты не могли как следует рассмотреть его лицо. Он стоял на коленях, запрокинув голову и сложив ладони в молитвенной позе, и не шелохнулся при виде своих визитёров. Не издал ни звука. Трудно было даже сказать, заметил ли он Объектов.