Раньше (СИ) - Страница 81

Через неделю Шерлок почувствовал, что сходит с ума. Он почти отказался от объявленного Майкрофту бойкота из-за смертельной скуки.

Надо было что-то менять.

*

Шерлок целеустремлённо смотрел на экран ноутбука, когда Джон вернулся с занятий. Ровно на три с половиной секунды тот замер от неожиданности, потом закрыл дверь и бросил сумку на стол.

— Кофе, — скучающим тоном заявил Шерлок, не отрываясь от поиска хоть чего-нибудь, способного привлечь его внимание.

Краем глаза он заметил, как Джон, рассеяно кивнув, ушёл в свою комнату.

«Семь секунд», — предсказал Шерлок и пальцем начал отстукивать время.

К его неудовольствию, прошло только пять, а Джон уже вернулся.

— Ты же понимаешь, что теперь она будет присылать в два раза больше еды? — спросил тот. Голос не выдавал ни малейшего волнения от того, что в своей комнате Джон обнаружил вещи Шерлока.

— Дверь закрывается, — Холмс злобно глянул на ноутбук, словно обвиняя машину в безуспешных поисках. — Или раздадим всем желающим.

Джон фыркнул.

— Ага… и это вовсе не будет выглядеть странно, — он глубоко вздохнул и замер на месте.

— Что-то не так?

— Не, — Джон снова показался в его поле зрения. — В прошлый раз, когда мы жили вместе, всё было нормально, — пожал плечами. — Ты в порядке?

Холмс, нахмурившись, уставился на экран.

*

Ночью, когда он наконец поднялся с дивана, чтобы попытаться уснуть, Уотсон лежал, раскинувшись на кровати, в одних боксерах и футболке.

Присев на край постели, Шерлок внимательно на него посмотрел. Не было сомнений в том, что Джон спал: рот был расслаблен, глаза под веками шевелились, как это бывает, когда снятся сны. Удовлетворённый выводами, Шерлок потянулся к настольной лампе и осторожно её включил.

Как и ожидалось, Джон не пошевелился. Шерлок пододвинулся ближе и осторожно задрал рукав его футболки до плеча.

Шрамы были ужасны. Рваные линии пересекали бицепс Джона там, где Виктор грубо тащил иголку сквозь плоть, мелкие точки были в тех местах, где он бездумно вонзал её раз за разом.

Жестокое нападение. Полное гнева и ярости.

Суд завершился месяц назад; и Шерлока бесило, что собственное состояние не позволило покинуть клинику. Майкрофт постарался, чтобы Виктор оказался вне досягаемости для него к тому моменту, когда Шерлок будет сам способен с ним разобраться.

Джон повернулся ближе к Шерлоку, словно в поисках защиты.

«Слишком молод, — думал Шерлок, глядя на него. — Для всего, чёрт подери, слишком молод».

Сегодня не уснуть, так же, как и в любую другую ночь с тех пор, как он почувствовал себя более-менее адекватно.

Надо прогуляться.

*

— Ты не спишь, — сказал Джон несколько дней спустя.

— Мне нужно чем-то заняться, — резко возразил Шерлок.

В ответ послышался долгий вздох, а потом Уотсон сел напротив него на стол и многозначительно уставился на ноутбук, пока Шерлок, раздражённый, не отставил его в сторону.

— Есть куча всего, чем можно себя занять, — начал Джон.

— Но слишком мало того, что не вернёт меня к людям, раздающим кокаин как сахар, — ответил Шерлок, сверля недовольным взглядом противоположную стену.

— Всегда можно начать играть в покер. Легальный, — заметил Уотсон.

— Скука, — так оно и было. Слишком легко, когда игроки даже не пытаются мухлевать. И где же тогда веселье?

*

Это было так… странно.

В который раз со дня переезда Шерлок вот так наблюдал за спящим Джоном, пытаясь вычислить, в чём проблема.

Хотелось прикасаться к нему, держать в объятиях. Это отчаянное желание прижаться к Джону так сильно, чтобы бесконечно чувствовать биение сердца и дыхание, всё ещё бежало в его крови; грызущая потребность, почти разрывавшая, пока Джон был в больнице. Преследовало яростное желание целовать его, ощущать его кожу, его тепло своими губами и, больше всего, видеть, как он с готовностью и доверием выгибается навстречу Шерлоку.

Но сейчас как будто странный барьер появился между ними. Каждый раз Джон смотрел на него неуверенно, но одновременно с надеждой, прежде чем его плечи разочаровано опускались, прежде чем рука, которой он тянулся к Шерлоку, падала, с волнением и отчаянием.

Шерлок никогда не замечал за собой тяги к тактильным ощущениям; он обычно переносил объятия матери с благоухающими дорогим парфюмом поцелуями в щёку, но и всё. Секс всегда был связан с наркотической эйфорией… всё раньше было с ней связано. Восторг освоения нового способа свести кого-то с ума, доводя до экстаза, контролируя всё. И раньше он никогда не замечал, как много прикосновений было в их с Джоном отношениях; нежные касания: провести рукой по спине или боку всякий раз, как они проходили мимо друг друга, поцеловать в лоб, когда Джон стоял рядом. Словно Уотсон был магнитом, и Шерлок чувствовал непреодолимую необходимость касаться его, чтобы убедиться, что он жив, счастлив и в безопасности.

Прикосновения к Джону никогда не вызывали вопросов, даже пока они были «друзьями».

Он знал, чего хотел. Прикоснуться губами к шраму, поцеловать бьющийся на шее Джона пульс, ощутить его. Раствориться в Джоне и сохранить его от целого мира.

Но не делал, не мог заставить себя сделать этот шаг.

И сколько бы ночей он ни проводил вот так, безмолвно наблюдая, не мог вычислить почему.

*

Джон нервно вскочил на ноги, когда Шерлок зашёл в квартиру.

В воздухе витал отчётливый аромат «Шанель №5», на столе стоял торт.

— Что она сказала? — спросил Шерлок, с долей раздражения захлопывая дверь. — Или дала тебе, — добавил, заметив, как Джон взволновано поглядывает на закрытую дверь в свою комнату.

— Я… Я сказал ей, что ты не спишь, — неуверенно переступил с ноги на ногу.

Шерлок решил, что всё, похоже, прошло довольно неплохо.

— И она не осталась читать мне нотации? — ехидно поинтересовался он.

— Нет, — Джон наблюдал за ним с такой настороженностью, что у Шерлока волосы на затылке зашевелились. — Но она кое-что предложила, — ещё один взгляд в сторону спальни.

Что ж, можно сразу с этим разобраться, хотя Шерлок даже примерно не мог сказать, что привезла его мать.

Крадучись он подошёл к комнате, распахнул дверь и уставился на кровать.

Там на покрывале лежал футляр для скрипки.

— Твоя мама сказала, что в юности она тебя очень успокаивала. И что ты сам сочинял.

Сочинял — он так говорил, когда отец начинал жаловаться на непохожие на убаюкивающие мелодии классики визгливые и рвано-низкие трели, которыми Шерлок, терзая инструмент, выражал мучавшее его раздражение на весь мир.

Неожиданно для самого себя Шерлок потянулся вперёд и провёл пальцами по футляру.

— Я не знал, что ты играешь, — печально заметил Джон. — Это тебе странно идёт, по крайней мере, в моём воображении, — добавил он торопливо. — Так и вижу тебя со скрипкой.

В голосе Джона проскальзывало желание, отчего Шерлок сильнее стиснул мягкую кожу кейса.

— Майкрофт, — прозвучало очень неуверенно, наверное, из-за того, что Холмс до сих пор не признавал существование брата. — Он сказал, что ты играл, как чувствовал; поэтому тебе нравилось составлять новые композиции. Ты мучил скрипку, чтобы расслабиться и разобраться в своих эмоциях.

Ну конечно, Майкрофт это вычислил и теперь считал необходимым поделиться информацией. Губы изогнулись в кривой раздражённой усмешке.

— Мне говорили, что слушать мою игру — занятие не из приятных, — Шерлок убрал руку за спину.

— Хочу услышать, — упрямился Джон.

Удивлённый, Шерлок перевёл на него взгляд, но Уотсон не сводил глаз с футляра, в волнении стиснув челюсти.

— Я… тебе достаточно взглянуть на меня, чтобы всё увидеть, — голос выдавал, как сильно он нервничал. — Ты знаешь, что творится в моей голове. Я хочу… — с надеждой посмотрел на Шерлока, — хочу услышать тебя, узнать, что ты чувствуешь, даже если не можешь сказать об этом.

Джон выглядел таким потерянным. И отчаянно одиноким.