Ранние беседы. Дикие гуси и вода - Страница 13

Чем больше ум знает, тем меньше его способность обрести знание. Познания - вот единственное препятствие на пути к знанию. Знание сильно отличается от познаний. Познания это всего лишь мысли, заимствованные сведения. А знание принадлежит уму, который освободился от всего известного. Ум в состоянии знания просто пребывает в неведении: он ничего не знает, он смиренен. А для того чтобы быть смиренным, нужно избавиться от сведений, которые превратились в бремя.

Известное должно исчезнуть для того, чтобы появилось неведомое. Жизнь неведома, и истина неведома, и все же все мы обременены познаниями. И эта эрудированность мешает нам пойти в пустоту: в непредсказуемое, неведомое, незнакомое, непознанное.

Итак, по моему мнению, учить нечему, проповедовать нечего. Я не учитель в этом смысле. Я скорее просто пробужденный человек, а не учитель. В наше время первым делом следует пробудить в себе смиренное отношение незнающего, неэрудированного ума, то есть ум, который открыт, а не закрыт.

Вам нужно это смирение, но вы не можете научиться ему через какую-то миссию, потому что любая миссия становится организацией. В перспективе всякая миссия становится коммерческим предприятием. Миссия становится сектой; она интересуется не неведомым, а познаниями, которыми можно напичкать людей.

Итак, всякая миссия обременяет ум человека, а его нужно разгрузить.

Некоторые вещи могут познать и другие люди, так как информацию можно передавать. Что касается науки (всей совокупности сведений, которые именуют научным знанием), то информацию можно передавать. Тогда можно создать школу, пригласить учителя, учредить миссию... Но что касается внутреннего мира, божественности, то такие вещи невозможно сделать частью мертвых познаний. Их невозможно сжать до рамок принципов. И не получится провести объективный эксперимент в лаборатории, чтобы результаты свидетельствовали несколько человек, а потом пришли к определенному выводу. Нет у нас такой возможности. Внутренний мир (божественность) в своей основе индивидуален, по своей сути субъективен. Человек знает, но не может передать информацию другим людям. Он знает и живет своим знанием. Другие люди могут почувствовать аромат, благоухание, могут уловить песню, могут ощутить незнакомое присутствие, но и то лишь интуитивно, косвенным образом.

Невозможно проповедовать божественность напрямую, поэтому у меня нет никакой деятельности, которая была бы сродни миссии. Если нет миссии, то нет и вопроса о том, как спланировать, организовать, внедрить ее. Я против всяких организаций. Истину невозможно организовать. Если человек пытается организовать истину, значит он уже убил ее, остается лишь труп. Ничего живого не втиснешь в организацию, потому что постижение истины индивидуально, ее не организуешь. Вы можете организовать идеологию, но не духовную реализацию. Вы можете организовать миссию, но не неведомое.

Итак, вокруг меня невозможно построить ни одну организацию. И я не заинтересован в ней... Я скорее против нее. Но мы ни о чем не может помыслить без организации. Трудность заключается в том, что сама природа этого явления такова, что, если вы организуете его, то убьете. А если вы не организуете его, тогда возникает вопрос: что с ним делать? Как сделать так, чтобы о нем узнали другие люди? И это также можно сделать только через отдельных людей, а не через организации.

Если мои речи нравятся вам или еще кому-то, он должен стать воплощенным присутствием моих слов. Даже если один человек станет воплощенным присутствием, и люди почувствует его новое состояние, то что-то переймут от него. Но само присутствие такого человека уже совершает работу.

Я могу принять только такой тип миссии. Но я не могу называть это явление миссией, поскольку само это слово теперь отождествляют со многими нехорошими вещами.

Быть религиозным значит принимать напрямую то, что человек осуществил. Поэтому я буду пытаться, стараться общаться с людьми лично, указывая им на то, на что невозможно указать. Но нельзя позволять людям практиковать и облекать в организации мертвые священные писания. Именно так поступали прежние общины, прежние религиозные и публичные организации.

На мой взгляд, организация означает нечто, основанное на ненависти. Ни одна организация не бывает основана на любви, поскольку любовь не нуждается в организации. А ненависть нуждается в организации. Нации, партии, религии - все они основаны на ненависти, на отвращении к другим людям, которые не принадлежат в их роду-племени, не ходят под их флагом, не убеждены в правоте их воззрений. Ненависть - большая сила, она умеет организовывать. И она полна яда. Ни один человек сам по себе не может быть столь ядовитым, столь опасным, каким становится группа под воздействием ненависти. Поэтому ненависть нуждается в организации, толпе, народной массе, где человек не может быть одиноким.

Но любовь - безмолвная сила, поэтому человеку достаточно быть наедине с собой. Любовь не умеет действовать, поскольку она уже есть действие. Здесь нет вопроса о методе, я никогда не думал о методах.

У меня нет метода. У меня нет никаких планов, методов, организации. Я надеюсь лишь на то, что любовь действует спонтанно. Ей не нужен метод. Любовь не нуждается в предварительных занятиях, репетициях. Она просто действует! И если любовь что-то делает, это хорошо, а если она ничего не делает, тоже хорошо. И если любви мало, то никакая организация ничего не сможет поделать.

Любовь никогда не была методологической. Ненависть всегда была методологической. Когда вы ненавидите, тогда у вас есть некий план, вы находитесь в определенных рамках. Вы должны знать своего врага, страх, планы противоположной партии. Вы не можете быть спонтанным. Из-за врага вы всегда должны быть настороже. Вы не можете быть расслабленным. Но когда вопрос о ненависти не стоит, когда вы никого не считаете своим врагом, когда у вас в жизни и работе есть только любовь, тогда нет вопроса о завтрашнем дне, о будущем, ведь любовь спонтанна, она деятельна. Сама ее спонтанность становится силой. Если вы не планируете свою ненависть, то потерпите поражение. Но если вы планируете свою любовь, то также потерпите поражение.

Итак, у меня нет планов на будущее, мне довольно и нынешнего дня, достаточно этого мимолетного мига, настоящего мгновения. Я все делаю без всякого метода. Если у меня что-то получается, если результат моего труда полезен людям, тогда он распространится словно пожар без всякого метода.

Если вы утверждаете, что познания мешают человеку пробудиться, то какой тип познаний вы пробуждаете в нем? Вы хотите, чтобы человек был неграмотным?

Нет, не неграмотным. Я не говорю, что человек должен быть неграмотным. Я утверждаю, что человек должен быть всегда открыт, а не закрыт. Познания, которые человек приобрел в прошлом, не должны мешать ему двигаться в будущее.

Эти познания касаются только религиозных вещей?

Разумеется. Когда я говорю о познаниях, то подразумеваю именно религиозные познания, поскольку нет таких познаний на свете, которые не были бы религиозными. Научные познания означают лишь научную информацию. Нет научных познаний. Это только информация, поэтому ее можно передать. Нет такого понятия, как научные познания.

Но есть ли познания, передаваемые кем-то ?

Нет. Если познания передали, значит они не религиозны. Эти сведения не являются ни религиозными, ни познаниями. Человек должен познать себя. Когда знание приходит через других, оно умирает. Тогда оно становится просто информацией, а не религией. «Религиозное» знание переживается, оно экзистенциально, оно пришло через саму жизнь, а не через священные писания или учителей. Такое знание не заимствовано, а прожито.

Религиозные познания это всего лишь сведения. Почему я так говорю? Потому что наука что-то знает о вещах. Когда наука что-то знает, она всякий раз знает о чем-то. Она всегда ходит вокруг да около, всегда знакомится с явлениями извне. Ученый, познающий цветок.... Он получает некие сведения о цветке! Он знает нечто со стороны, извне. Он пытается узнать все больше и больше, но всякий раз информация остается. Он не вошел в суть, не стал единым целым с цветком. Он не узнал цветок изнутри, а познакомился с ним лишь снаружи. Внешнее ознакомление - вот что я называю информацией. А постижение изнутри - знание. Изнутри человек может познать только себя, а все остальное он познает снаружи. Итак, только религиозные знания, которые подразумевают самопознание, постижение подлинной внутренней реальности... Только такие познания есть истинное знание, потому что это постижение изнутри, а не информация о своей оболочке. Но мы можем обретать и развивать информацию о себе. Тогда она снова становится нерелигиозной. Итак, священные писания не религиозны. Они могут быть научными или ненаучными, но писание не может быть религиозным, потому что оно может лишь давать информацию, может представить то, что знает Будда или Махавира. Я могу знать то, что знает Будда, но это не мое знание.