Раннее и коллапсар - Страница 2
Оранжевый взяв в руку апельсин, рукой другою кожуру снимаю,
и получив по Скайпу appel* Син** жизнь с полнотою всею понимаю.
Окрашенное небо в серый тон. Пью красоту раскрепощённой позы.
Срываю на заре земли бутон. Как хороши, как свежи были розы!
На лепестках упругих капельки росы. Как из девичьего фонтана слёзы.
О сколько нежности и гордой в них красы! Как хороши, как свежи были розы!
*Звонок (фран.) **здесь, имя. Син/шин– предпоследняя буква в иврите. 75 и 97
Моллюск
Кто видал пучины океана? Кто когда мечтал их покорить?
Это будет поздно или рано. Но об этом рано говорить.
Только я, видавший виды, старый, замкнутый в себе больной моллюск,
опускался в мрачные тартары и ослеп от этого, обрюзг.
Одиноко было и тоскливо. Только временами я мечтал;
и, играя волнами прилива, щупальца спрут в косы заплетал.
Баловницы, ра/дужные рыбки, тормошили важную звезду,
вызывая тёплые улыбки, и скрывались в шельфовом са/ду.
Меж подводных лилий и актиний весело скакал морской конёк,
обгоняя блики пятен, линий; как в погожий солнечный денёк.
Но, однажды, жёлтую песчинку занесло в мой холостяцкий дом.
Спеленал её я, как личинку. И с тех пор мы стали жить вдвоём.
Время шло. Росла и хорошела, ра/дуя своей голубизной.
Мирно спит. Уже почти созрела. Я же покрывался сединой.
Но кому растил я это чудо? Кто увидит необычный цвет?
И решил я плыть туда, откуда ниспа/дает в волны солнца свет.
И теперь жемчужина в короне, как девичий полный неги глаз.
Ну а я ведь ей не посторонний. Обо мне кто знает что из вас?
Но не будь я чуточку поэтом с безкорыстной детскою душой.
Разве бы она лучилась светом; разве б увидала мир большой?
И почему я не художник, который к ра/дости других;
патлатый молодой безбожник; рисует девушек нагих,
цветы, соборы, рощи, парки, полей и неба семицвет,
и блики прошлого, и барки на горизонте, и рассвет,
что полыхая на/д волнами, в себя их черноту впитал,
и солнце раннее на/д нами, как остывающий металл.
Нов и талантлив он безспорно. Консерватизму вопреки,
рисует, пишет непокорно одним волнением руки.
Бурчу, срывая подорожник, в претензии на целый свет:
"Ну почему я не художник, а доморощенный поэт!?"
Пронзил моё сердце Амур любви золотою стрелой.
Я весел, я грустен, я хмур когда нет тебя и с тобой.
Порою не сплю по ночам и имя твоё на губах.
Не ра/д солнца первым лучам, прохла/де одетых рубах.
Обнять бы горячий твой стан, к устам твоим алым припасть,
и вызвать безумную страсть, любя, как Изольду Тристан.
Я часто себе так велю, но всё не решаюсь никак
признаться тебе, что люблю. ~76-77
Я часто в эти дни вспылён. Хочу, но не могу и не решаюсь
поцеловать тебя. Лишь тем и утешаюсь, что, кажется, в тебя влюблён.
До свиданья, моя первая настоящая любовь.
я тебя уже, наверное, не увижу больше вновь.
Где-то за Кироваба/д увезут меня, и армия
будет хуже, чем дисбат. Стану драить пол в казарме я,
словно раб, пахать как вол, брань снося и произвол.
Только будешь ты мне помниться, только будешь ты мне сниться,
моя милая бездомница, кареокая жар-птица. ~78 и 96
А Р М Е Й С К О Е
Классно было на "гражданке" Вот такая карусель.
А теперь мотай портянки, кашу жри и пей кисель.
Всё зелёное; казармы, сосны, форма и трава.
И сержанты, как жандармы; клеят нам свои права.
Всюду новые порядки. Каждый день с шести утра,
начиная с физзарядки, начинается муштра.
"Вспышка слева" "Вспышка сза/ди" Каждый лезет поучить.
Ах вы, долбаные бляди, может хватит нас дрочить!?
А лишь только вечереет, мла/дший комсостав звереет;
делаем "Подъём-Отбой" Вскоре им на/доедает.
Свет в казарме вырубают. Спи, салага, чёрт с тобой! 78 Балашиха
Мы недавно расстались с пилотками. Чуть пораньше простились мы с мамами.
Цедим зной обожжёнными глотками, прикрываясь от солнца панамами.
Вон из пекла казарм; а/дски душными казематы со стенами голыми…
Хватит робкими быть и тщедушными! Породнимся с татаро– монголами!
Комары к ночи из чахлой зелени к нам в постели прут; оборзели они.
Сплошь искусаны ими "годки" "молодые" и "старики"
Где-то рядом пасётся верблюдица со своими двумя верблюжатами.
Я тяну в чайхане жар из блюдица, дуя на воду губами сжатыми,
соревнуясь с ребятами многими, казашатами сплошь босоногими,
что степными несутся аулами, в спины ветром тугим подгоняемы,
пропылённые, с жёлтыми скулами. От свободы своей невменяемы.
78 Шевченко и 96 Монреаль
Валентине Николаевне Пэнь, руководителю
джанкойского Пэн(ь)клуба, посвящаю
Спим на крыше; сони. Что ж, ребята, спите?
Здесь вам– не в Херсоне! Если ж кто и с Пите-
ра… К нам из Гаскони в дождевом озоне
вороные кони мчатся по промзоне.
Что их гонит вза_шей? Бешено– игривы.
Знать аркан казаший в их вплетётся гривы.
Под палящим небом; пять минут на воле;
подойду к ним с хлебом, вывалянным в соли,
и со жменей гречки. Отведу их к речке.
Соскребу с них копоть. Буду гла/дить, хлопать…
Год ещё в вертепе. Да и нет тут речки.
Не сбежать во степи, кони– "человечки" ~78 и 94
Вокруг меня– почти враги. Кто; полулюди, полузвери?
Их осторожные шаги весь день слышны у моей двери.
Глаза их кровью налиты; внезапной з/лобою сверкают.
И полудикие черты происхожденье намекают.
За дверь почти не выхожу. И так все тело в их укусах.
Сейчас немного расскажу о слабовольных жалких трусах.
Идут они на поводу у крупных особей и сильных,
неся покорную узду на мордах выпачканных, мыльных.
А будет отдан им приказ, начнут они лягать, кусаться,
с бездумной з/лобою бросаться на вас, не ждавших их "проказ"
А за окном бушует жизнь, кла/дя на холст галлоны краски…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.