Ракетная рапсодия - Страница 91

Понимая, что только черным юмором может как-то защититься от этого ужаса, Сергей кивнул.

— Представляю. Не далее как сегодня видел.

— Видел? А где? Вроде не сезон.

— У меня дома кролик живет.

— Кролик? Легач?

— Не знаю.

— Кролик, он попроще, не такой шустрый, его из ружья взять можно, они ж в норах живут, норы себе роют, только тут такое дело — его ж ради меха добывают, поэтому бить его надо в глаз. Лучше всего пулей, из винтовки, как медведя, его ж обычно тоже пулей берут — под лопатку, он когда в поле, овсы топчет, спина-то видна над колосьями, а хорошая винтовка на полтора километра бьет, я так, бывало, медведя брал. А бывало и по-другому. Загонной охотой — знаешь, что это такое?

— Нет.

— В прошлом году аккурат это было, это в деревне, где егерь хороший есть, который знает, где в это время медведь живет, там нанимаем местных, рублей по сто, по двести им даем, егерь им показывает, откуда медведя выгонять, ну и они идут по лесу, палками, трещотками шумят, медведь, он шума не переносит, уходит от них, а егерь-то все его тропы знает, медведю куда деваться, не по одной, так по другой пойдет, вот тут и надо его дожидаться, чтоб на короткой дистанции картечью сбить его. Но это уж как повезет: ежели тропу угадал, медведь твой, а нет, так зря стоял, кто-то другой его добудет. Я тогда место выбрал, на дереве, наверху гамак повесил, сижу жду, долго ждал, думал уж — зря. Тут смотрю, в подлеске впереди ветка качнулась, потом другая, вижу — идет. Медведь, он даром что тяжелый, идет осторожно, даже сучок под лапой не хрустнет, оглядывается, все чует, только иногда сверху видно, как лоза качнется, и птицы над ним взлетают, вьются — продают его. Он на поляну прямо передо мной внизу вышел, на задние лапы сел, живот подставил, лапу поднял, чешется, воздух нюхает, кругом цветочки, ветерок, трещоток уже не слышно, покой, благодать, тут я с дерева картечью наповал и забил его. Подождал, вижу — отошел, не дергается, с дерева слез, подошел, нож достал, шкуру снял с него, на части разделал — у медведя знаешь, какие части самые лучшие?

— Нет.

— У медведя самое лучшее — лапы. Вот — эта самая часть, от пальцев до локтя, то, что всегда нужно брать от него. Мясо нежное, вкусное, пробовал когда-нибудь?

— Нет.

— Ну, для этого надо охотником быть, такого в магазине не купишь. Здесь направо вроде? Да, вроде так. Ага, вот уже подъезжаем.

Повернув направо, въехав в длинный переулок, попетляв среди обшарпанных нежилых зданий, они уперлись в кирпичный забор с колючей проволокой; повернув направо, через несколько сот метров они въехали в тупик; увидев перед собой черные железные ворота, поняв, что уже бывал здесь раньше, Сергей вышел из машины; нажав кнопку справа от ворот, дождавшись, пока ворота медленно отъедут в сторону, он сунул в окошко КПП свой паспорт; подъехавший следом Бакланов, подойдя, подал свой. Несколько минут спустя, получив назад документы вместе с несколькими проштампованными бумагами, проехав сотню метров до следующего КПП и отдав один из пропусков автоматчику, они повернули направо; на бетонной площадке, заставленной железными контейнерами, Бакланов остановил машину. Взглянув направо, почти сразу Сергей увидел, как из железных дверей громоздящегося вдоль двора оранжевого кирпичного здания вышло несколько человек, в том числе и Сергачев; быстро пожав руку вышедшему из машины Сергею, увидев Бакланова, стоящего у джипа, мгновенно, словно по щелчку, изменив выражение лица на панибратски-беззаботное и улыбчивое, он направился к нему; наблюдая, как они разговаривали с таким видом, словно только вчера расстались и теперь вместе собирались на какой-нибудь банкет, чуть повернув голову, Сергей проводил взглядом техников, оттащивших в здание боеголовку и сумку с оборудованием; попрощавшись с Баклановым, подождав, пока развернувшийся джип скрылся за углом здания, Сергачев, быстро подойдя, знаком позвал его за собой; пройдя между контейнерами и баками с металлическим мусором, они уселись на вбитую в землю у самого кирпичного забора деревянную скамеечку. Быстро-недовольно покачав головой, словно торопясь закрыть какой-то докучавший ему вопрос, Сергачев коротко бросил взгляд на Сергея.

— У тебя там в сумке инструменты в полном наборе?

— Да. Кроме газовых баллонов.

— Это не в счет, расходные материалы. Если б ты не все вернул, я б отбоярился, конечно, но так меньше вопросов будет. И писанины меньше. Ладно.

Коротко махнув рукой, он оживленно взглянул на Сергея.

— Пришли деньги. Уже к вам пришли. Я еще в среду с Андреем разговаривал, деньги уже у вас на счету были. В министерстве, как и обещали, день в день перевели. Когда на высоком уровне схвачено, бюрократизм у них в момент испаряется. Я теперь к вам в понедельник собираюсь, чтобы уже все конкретно обсудить, нам эту работу надо образцово выполнить, чтоб прецедент создать. Если все нормально сделаем, тогда потом наши сами будут о нашем участии просить, в принципе новая ситуация сложиться может.

Вполуха слушая его, Сергей на секунду поднял на него взгляд.

— Про Вадика знаете?

Без паузы Сергачев кивнул.

— Знаю. Еще вчера его привезли. Да, жаль, что так получилось. Хороший парень, давно работал, ну да что теперь его хвалить.

Словно уловив невысказанный вопрос в глазах Сергея, он как бы невзначай, словно обрывая себя, увел взгляд:

— Не беспокойся. О нем позаботятся. Есть кому позаботиться.

— Кто они были?

— Ну кто… Разные люди, разные интересы. Разные страны, между прочим. Что ты хочешь, теперь же только так, каждый за свои интересы сражается, своего никто не упустит. И чужого тоже, кстати. Или ты хочешь, чтобы кто-то ответственность понес?

— А это возможно?

— А за что? Суверенная страна, сами вправе решать, что делать с тем, что на них с неба падает. Главное, что кто-то выгоду усмотрел, а дальше как обычно — кто-то кому-то позвонил, кто-то взял под козырек, а официально, неофициально — это уж второй вопрос, кому заплатить, чтобы исполнили, всегда найдутся. Главное, бесхозным товаром завладеть, а как его продать, они разберутся, слава богу, возможности есть. Ладно, чего в этом копаться, слава богу, дело закрыли, и лезть в это никому не надо. И тебе не надо. Нашим тоже тут все это прикрыть нужно было, тут же не только вы с Вадиком, и другие люди привлекались, и ресурсы, надо было все это шевеление залегендировать и, главное, что с Вадиком случилось, объяснить, он хоть в последние годы другими вещами занимался, но, сам понимаешь, в нашем деле бывших не бывает, мало ли кто какие вопросы задавать будет, все-таки сотрудник погиб. В общем, ход специальный нашли, в прошлом году, когда предыдущий договор с Белоруссией подписывали, там пункт специальный был — об увековечивании памяти войны, ну там, поиски и захоронение павших, доразминирование заминированных территорий — у них же там, в лесах, в болотах, бог знает сколько еще этих мин валяется — в общем, оформили все так, будто вы с Вадиком в дезактивации секретного немецкого объекта в белорусских лесах участвовали — ну там, оперативно-техническая поддержка, разминирование, типа, во исполнение договора спецоперация проводилась с участием их и наших спецслужб, ну и все такое. С белорусской стороной согласовали, там тоже кое-кто это светить не хочет, в общем, оформили все так, что во время разминирования Вадик на немецкой мине подорвался.

— Так у него же пулевое ранение, а не осколочное.

— Не важно, родственники от вскрытия отказались, самого его сегодня утром похоронили, гроб вскрывать уже никто не будет. И чтоб окончательно все зашлифовать, в списки награжденных вас обоих включили, их специально к подписанию договора составляли, за вклад в белорусско-российское сотрудничество, там всякие композиторы, ученые, и от наших спецслужб несколько человек включили, тогда уж точно потом не придерется никто. Ты молодец, что в костюме пришел, еще на награждение успеем, сейчас как раз идет в рамках торжеств, руководство сказало, если успеешь, чтоб обязательно присутствовал, сам понимаешь, тогда все как надо получается: задание выполнил, награду получил, за что — написано, никаких вопросов уже не возникает. Так что готовься, сейчас правительственную награду будешь получать — орден Мужества.