Районные будни - Страница 24

— От твоих открытий, Пётр Илларионыч, я сегодня, кажется, всю ночь не буду спать, — сказала Марья Сергеевна. — Я вот думаю, между прочим, — добавила она с невесёлой усмешкой, — за что он меня полюбил? Я и девушкой не была красавицей… Мода пошла тогда такая — на знаменитых стахановках жениться. У нас и предрика женился на простой девушке, звеньевой, из первых орденоносцев, про неё тоже во всех газетах писали…

— Ну, это уж я не знаю, как у вас было, — ответил Мартынов. — Тут я вряд ли помогу тебе сделать правильные выводы.

Закурил, сел, попросил Марью Сергеевну налить ему чаю.

— Любое живое дело можно загубить, если делать его равнодушными руками, с холодной душой, — продолжал он. — Вот нам сейчас подсказали: выдвигайте в председатели колхозов специалистов сельского хозяйства, агрономов, зоотехников. Правильно! Давно пора! Ведь что получается. В промышленности, на заводах начальник цеха — обязательно инженер, не говоря уж о директоре завода. Там кадры учат, основательно подготавливают. А ведь иной колхоз — тот же завод по объёму работы: громадное полеводство — тысячи гектаров, всякие подсобные отрасли, строительство оросительных систем, лесонасаждение. И всё на самородках выезжаем. У лучшего нашего председателя Демьяна Васильевича Опёнкина образование — три класса церковно-приходской школы. Учим мы председателей? Да, учим. Есть вот областная школа председателей колхозов, трёхгодичная. Дали нам на район два места, послали двух человек. Пока всех председателей пропустим через эту школу — пятьдесят лет пройдёт. Конечно, нужно побольше выдвигать агрономов на руководящие посты в колхозы! Рано или поздно к тому придём, что и бригадиры у нас будут все агрономы. Но как это сейчас делается у нас?..

У Борзова на столе лежит разнарядка: послать восемь агрономов в колхозы председателями. Есть — послать! А кого послать, как послать — это его не очень волнует. Лишь бы выполнить в срок задание по количеству и отчитаться перед обкомом. Но ведь агроному, чтобы он справился с обязанностями председателя, нужно, кроме диплома, иметь и талант организатора. Он должен быть вожаком, массовиком, воспитателем народа. А в первую очередь — должен быть готов послужить верой и правдой советской власти на очень трудном посту!.. А мы вот послали в отстающий колхоз Аксёнова. Двадцать лет просидел человек в конторе Сельхозснаба, — не по специальности, счетоводом, наряды какие-то выписывал, должно быть, уже и позабыл всю ту агротехнику, что учил в институте. От трудностей колхозного строительства спасался там. Чего же хорошего дождёмся от этого трухляка? Но для отчёта перед обкомом он годится — диплом о высшем агрономическим образовании имеет…

А от таких много ли проку? Если парень поступил в сельскохозяйственный институт только потому, что не прошёл по конкурсу в институт кинематографии, и вся его колхозная практика — выезды на уборочную в колхозы на каникулах? Мы и таких двух агрономов послали председателями. Но ребята мне понравились. Комсомольцы, не робеют. Много задору, свежий взгляд на такие вещи, к которым мы уж притерпелись, искренне удивляются, почему до сих пор, при нашей передовой науке, при нашей механизации, мы не берём урожай хотя бы пудов по двести с гектара?.. Если помочь им, — может быть, дело у них пойдёт. Но если с первого дня начать стучать кулаком по столу: «Вы же — специалисты! Вы больше других председателей знаете! Я с вас три шкуры спущу!» — не знаю, как оно с ними получится…

Очерку нет пока продолжения, так как пишется он почти с натуры. Он, может быть, вырастет и в повесть, но для этого необходимо развитие событий в жизни. Я встречаю таких людей, слышу такие споры, как у Мартынова с Борзовым, в одном районе.

Какие решения примет обком об этом районе, как пойдут там дела дальше, как повернутся личные судьбы людей, представленных читателю в этих первых главах очерка, — это всё нужно ещё понаблюдать в жизни. Возможно, это и будет содержанием следующих глав.

1952 г.

Будучи в командировке в одном сельском районе, я зашёл в сапожную мастерскую райпромкомбината. Пока мастер прибивал к моему сапогу оторвавшуюся подмётку, я сидел и слушал его жалобы на директора комбината. В мастерской работало человек десять сапожников. То, о чём начал говорить мой мастер, — звали его Мирон Иванович, — живо задевало всех. Речь зашла о непорядках на производстве.

Райпромкомбинат в сельской местности — не бог весть какое колоссальное предприятие. Его так называемые, цеха — это обычно кустарного типа мастерские с небольшим количеством рабочих. Но для своего района, при хорошей постановке работы, эти мастерские могут сделать много — и колхозы снабдить всякой хозяйственной утварью, и добавить разных ходовых товаров в магазины для населения.

Об этом и рассуждал Мирон Иванович, приколачивая железными гвоздями подмётку, чертыхаясь, когда концы гвоздей не загибались внутри на лапке — очень уж толсты были они.

— Нашего изделия… А замки наши вы не видели? Безопасные — никакой жулик не отомкнёт. Сам хозяин с ключом не отомкнёт. Защёлкнул — навеки!.. Рашпиль тоже нашего производства. Вот, полюбуйтесь, ежели понимаете. Разве можно им кожу зачистить? Насечка — как зубья у бороны.

Не зачищает, а дерёт. Делали — лишь бы поскорее план выполнить. А вот — молоток. Стукнуть по-крепче по железу — головка долой. Сами себя не можем хорошим инструментом обеспечить, что уж тут говорить о продукции, которую на продажу выпускаем!..

— А мне рассказывали другое о вашем комбинате. Хвалили, как лучший в области.

— Э-э, товарищ дорогой, так то ж было в прошлом году, при старом директоре! Действительно, было чем похвалиться. Гремели на всю область. Переходящее знамя держали… Товарищ Сергеев был у нас — вот то директор! И каким, скажи, ветром занесло его сюда? Ленинградец, инженер. Воевал в наших краях, тут его ранило, вылечился в госпитале и остался у нас.

И сапожники наперебой стали рассказывать о Сергееве: как он хорошо руководил производством, как заботился о рабочих, как расширил и укрепил комбинат. До войны у них было всего три цеха, а Сергеев открыл ещё десять новых цехов: и щётки делали, и хомуты, и мебель, и детские игрушки. Бумагу делали из соломы. Все инвалиды пошли работать к Сергееву, и слепым нашлась работа — веники вязали. Был в районе детдом — пятьдесят сирот погибших фронтовиков, — Сергеев взял всех ребят на полное обеспечение комбината, старших устроил учениками в мастерские. При нём райпромкомбинат занимался даже таким необычным делом, как восстановление разрушенных зданий, ремонтировал школы, больницы. Было у них большое подсобное хозяйство, давало много продуктов, рабочих кормили в столовой сытно и дёшево.

— Работал он здесь, а мы дрожали за него: заберут его от нас! Орёл! Ему высоко летать.

— Так и вышло. Два года всего пробыл здесь.

— Завод строит сейчас большой где-то в Донбассе…

— Станет, бывало, речь говорить на собрании— каждое слово тебе в душу вложит. Расскажет людям, что творится на белом свете, и к нашим делам подведёт — для чего нужны, мол, наши ободья, хомуты: всё для колхозов, для народного хозяйства. И мы, дескать, не последние винтики в государстве.

— Оно и работать веселее, когда пользу от своего дела сознаёшь.

— Умел поднять дух рабочего человека.

— На таких руководителях земля наша стоит!..

— А теперь у нас директором товарищ Сергеенко, — продолжал Мирон Иванович. — На каблук косячёк положить? А, может, набойку? Тогда уж и на другой сапог придётся положить, как это говорится, для… чего?

— Для симметрии.

— Вот, вот. Давайте сапог… Был товарищ Сергеев, теперь товарищ Сергеенко. По фамилии разница небольшая — Сергеев, Сергеенко, — а по делу, как небо от земли! Зайдёт в цех — здравствуй людям не скажет, будто и не замечает никого. Молчит, сопит, всё вроде сердится на нас. А за что? За то, что сам неудалый? Хотя, как сказать — неудалый. На дело у него способностей нет, а так чего-нибудь скомбинировать — это он умеет. И, скажи, какие люди есть! Ну, не можешь сам собственной головой ничего хорошего придумать, так хоть бы по готовому ладу вёл. Как настроили до тебя, так и держи. Нет, и этого не может. Или не желает. Три цеха уже прикрыл. На которое производство нет приказа сверху, считает — лишняя обуза, надо его ликвидировать. Вот — гвозди. Это при нём стали такие делать. Крупные гвозди скорее делать, чем мелочь, а ему лишь бы отчитаться по весу, что выполнили план. А что мы его клянём тут, и что гвоздь этот подошву рвёт, обувь губит заказчику— на это ему наплевать… Бондарный цех закрыл, а дом себе под квартиру приспособил. Не то, чтобы жить ему негде было, имел квартиру, хорошую, но — не особняк. Посмотришь на его ухватку — ничто ему не болит наше! С подсобного хозяйства возами продукты тащит. Вот и вся его забота — о своём брюхе. Загубит он наш комбинат!..