Район Змеи - Страница 20

После такого долгого путешествия день требовал определенного церемониала.

Горько засмеявшись, она взглянула на спокойно спящий результат действия своей удачи. Он считал ее всемогущей и, пока это касалось корабля, подобного «Сокровищу Андры», наверняка был прав.

В шкафу висело несколько плащей – Раен вынула белый. Она хотела надеть его, чтобы закрыть бронерукав и оружие, с которым расставалась только в каюте, но потом повесила на место и взяла другой, голубой с белой оторочкой – запрещенный.

Даже обладание им было вызовом, брошенным Семье.

Почти два десятилетия никто не носил этих цветов.

Раен вынула плащ. Может, какой-нибудь бета заинтересуется, может, перешлет ее имя и описание в Совет.

Пусть, по крайней мере оно будет точным. Если они проглядели все другие сигналы, этот прочтут наверняка.

Накинув плащ на плечи, она застегнула его и снова взглянула на ази.

Джим лежал в самом углу большого ложа, скорчившись в эмбриональной позе, он сворачивался так даже во сне. Ее беспокоила эта подсознательная защита, она-то надеялась, что он уже расслабился.

– Проснись! – крикнула она. – Джим! Вставай!

Он шевельнулся, еще не совсем придя в себя, потом выпрямился и сел. Протерев глаза, скривился, очевидно, испытывая ту же головную боль, что и она. Он показался ей удивительно потерянным, Словно положил что-то не на место. Может быть, самого себя.

Раен решила, что ему нужно время, и перестала обращать на него внимание, подумав, что это лучшее, что может сделать. Вскоре он встал, собрал вещи с пола и направился в ванную. Там долго лилась вода, потом зашумели вентиляторы.

ОН ЧИСТЫЙ, – одобрительно подумала Раен, включила оперативный канал и села в кресло. Она ждала, слушала разговоры смотрела на экран с равнодушием человека, который сам много раз стоял на мостике корабля, швартующегося к станции. Трудоемкие процедуры и контроль большого рейсового лайнера были типичны для бета, сверх меры осторожных. Но вообще-то швартовка корабля таких размеров в доке станции не допускала мелких ошибок. Масса времени уходила на контроль измерительных систем, не оставляя ничего визуальной оценке.

Пятый канал давал изображение цели путешествия именно это она и хотела увидеть. На экране виднелась маленькая капля станции, которая за ближайшие часы должна была сильно вырасти. Дальше была Истра, расплывчатый голубоватый диск, а в верхней части экрана сияла сквозь фильтры сама Бета Гидры, Хвост Змеи, грозный блеск которой предупреждал, что нечего ждать рая на поверхности планеты.

Два главных континента – два порта – покрывал в основном песок. Дожди выпадали в извилистой полосе, на юге первого континента и на побережье второго. Грозы задерживались огромным горным хребтом, образуя обводненные районы на берегу и одну из самых страшных пустынь Района по другую сторону гор. На памяти людей система дождей не менялась ни разу. Жизнь, возникшая на Истре до появления маджат, не успела достичь разума, а существа, у которых, возможно, появились его зачатки, предпочитали держаться подальше и от людей, и от маджат.

Раен гипноизучала Истру и располагала всей информацией, которую нашла в записях. Планета была заселена не очень плотно, ее жители занимались сельским хозяйством, благодаря чему она обеспечивала себя сама.

Семья считала неразумным показывать себя Внешним Мирам с лучшей стороны и потому этот мир служил только для обеспечения станции. Станция была настоящей Истрой. Агломерат доков и складов, круживший на орбите, не имел равных во всем Районе. Здесь проходила вся торговля с Внешними Мирами.

Стоило посмотреть на это, раз уж забралась так далеко. Впрочем, верно было и то, что станцию оборудовали довольно примитивно. Раен могла бы здесь попросту потеряться, если бы упустила из виду корабль.

Ее настроение ухудшалось с каждой минутой, пока она смотрела на экран с растущей убежденностью, что должна остаться на борту и вернуться в центр Района, туда, где было место Контрин. Под влиянием импульса она совершала уже различные безумства, однако это имело совершенно иной аспект. То, что она забралась так далеко, частично реализовало ее намерения.

Семья наверняка уже знает; невозможно, чтобы они не заметили.

Бесконечная жизнь и вынужденное безделье, бесполезность и одиночество – это была пытка, по сравнению с которой каждая перемена становилась праздником, а перспектива изменений парализовала. Это могло ее победить, и Семья решила, что в конце концов победит.

Губы Раен скривились в язвительной улыбке. Она по-прежнему была нормальна, хоть и приближалась к грани, То, что она оказалась здесь, на Краю, было триумфом ее воли.

Над дверью вспыхнула голубая лампочка – прислуга.

Раен встала, чтобы открыть, вспомнила, что еще не закрепила излучатель на поясе, и задержалась на мгновение, чтобы исправить ошибку.

Это были двое ази, принесшие завтрак и недавно купленные ею вещи. Она впустила их и стояла у открытой двери, пока они расставляли приборы на столе и раскладывали на скамье груду пакетов.

Есть завтрак неизвестного происхождения… она шла на риск, хотя в замкнутом пространстве корабля шансы на успех были больше, чем обычно. Однако меньше, чем в салоне. Принимать пакеты тоже было рискованно. Вообще путешествовать без охраны, среди чужих, граничило с безумием. Впрочем, так же, как взять к себе ази, Джима. Маленькая треугольная татуировка под его глазом была настоящей, так же как номер серии на плече.

И то, и другое выцвело, как и должно было, и это исключало подставку… но не возможность того, что кто-то вмешался в программу, добавив в нее убийство.

Подобная угроза была неизбежным риском, и следовало мириться с нею, чтобы не сойти с ума от стресса. Раен улыбнулась, когда ази поклонились, выполнив свое поручение, и дала им большие чаевые – еще одно развлечение. Выражение счастья на их лицах доставило ей удовольствие. Она испытывала возбуждение, думая о вещах, купленных для Джима, и не могла дождаться, чтобы увидеть его реакцию. Его меланхолия стала своего рода вызовом, она была проще, может, более постижима, чем ее собственная.

– Джим! – позвала она. – Иди сюда!

Он вышел, наполовину одетый в свою униформу, со слегка взъерошенными волосами, все еще румяный после горячего душа. Раен указала на свертки – похоже, его ошеломило количество вещей.

Усевшись, он заглянул сначала в меньшие пакеты, коснулся пластиковой упаковки части одежды и ботинок из тонкой кожи, потом несессера. В одной из коробок нашел часы, очень дорогие. Коснулся пальцами циферблата, после чего закрыл крышку и отложил в сторону.

Даже следа улыбки не появилось на его лице, лишь пустота и… ошеломление.

– Должно подойти, – заметила она, когда он по-прежнему не выказывал ожидаемой радости. Побежденная, Раен пожала плечами – видимо, он был более трудным случаем, чем ей казалось.

– Завтрак остывает, поторопись.

Подойдя к столу, он остановился, ожидая, пока она сядет – эта вежливость раздражала своей механичностью. Ни слова не говоря, Раен заняла место, позволила поправить себе стул. Джим сел, взял вилку, дождавшись, когда она возьмет свою, и начал есть только после нее.

За все время он ни разу не взглянул на женщину.

Несмотря ни на что, убеждала она себя, его способность к адаптации исключительно высока. Ограниченная чувствительность ази, о которой говорили бета, оправдывала поведение, которое в ином случае можно было бы счесть оскорбительным. Ребенком она не могла этого понять, ведь была Лия, которая ее любила и которую любила она сама. Правдой, однако, было то, что ази не реагировали, как настоящие люди, а также, что среди них больше не было Лии, во всяком случае она не нашла ни одной.

ГЕНЕТИЧЕСКИ ЗАЛОЖЕННАЯ НЕЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ? – гадала Раен, наблюдая за Джимом. Ни во что подобное она не верила. Генетики Контрин никогда не занимались такими неопределенными вещами, как эмоции. Как Мет-марен, она лучше других знала результаты, достигнутые в лабораториях. Нет, это должно быть какое-то конкретное биологическое изменение, разве что бета знали больше Контрин, а в это она не хотела верить. Это должно опираться на что-то простое, не требующее помощи маджат.