Райна, королевна Болгарская - Страница 28

Без внимательного изучения исторических взглядов Вельтмана невозможно понять и глубокого смысла его литературных произведений. Это наглядно подтверждает третье публикуемое сочинение.

"Райна, королевна Болгарская", увидевшая свет в 1843 г., необычна для творчества А. Ф. Вельтмана. Ее сюжет, композиция и манера повествования максимально приближены к традиционной форме исторических романов и повестей. Причину этого следует искать в идейной направленности произведения, рассчитанного на самый широкий круг славянских читателей. Автор стремился показать исторические корни дружбы русского и болгарского народов — дружбы, ставшей особенно важной во время жестокой борьбы, которую болгары вели в XIX в. за свое освобождение от османского ига.

Успех книги был вызван не только, и даже не столько ее художественными достоинствами (хотя они несомненны), сколько новым взглядом автора на начальный период русско-болгарских отношений. Позиция Вельтмана сильно отличалась от тех оценок, которые давали болгарским походам князя Святослава историки. Еще А. Л. Шлецер сформулировал мнение, что Болгария боролась против русских за "свою независимость".[76] Этот взгляд, основанный на сочинениях византийских историков, поддержал и H. M. Карамзин, считавший Святослава «безрассудным» авантюристом, который "полностью завладел царством Болгарским"[77] Мнение, что Святославу противостояла единая, провизантийски настроенная Болгария, которую он стремился поработить, высказано было в книге, опубликованной одновременно с «Райной» Вельтмана. Ее автор, А. Чертков, первый поход Святослава называл "обыкновенным набегом выряжским для получения добычи", второй поход — завоеванием Болгарского царства; он утверждал, что против руссов началось повсеместное восстание болгар, воевавших на стороне византийцев.[78] О «враждебности» болгар к руссам писали потом М. П. Погодин, С. М. Соловьев, А. Ф. Гильфердинг, Д. И. Иловайский, М. С. Грушевский, М. Е. Пресняков, М. В. Довнар-Запольский и другие известные русские историки. Подобные взгляды очень долго, вплоть до второй четверти XX в., держались и в болгарской исторической литературе.

А. Ф. Вельтман выступил не только последовательным сторонником идеи славянского единства, по основал «Райну» на более серьезном анализе исторических материалов, во многом предвосхитив выводы современных нам историков.[79] Действие «Райны» начинается со смерти великого болгарского царя Симеона — неистового воителя, столь смело сражавшегося с византийцами, что о полном разгроме стали говорить: "сделать добычею Мисян" (т. е. болгар). После кончины Симеона положение изменилось. Мирный договор 927 г. был подкреплен браком болгарского царя Петра с внучкой императора Романа I Лакапина Марией, а империя обязалась по-прежнему платить Болгарии дань (на сей раз под видом выплат на содержание византийской принцессы).

Правительство царя Петра и его советника Сурсувула привязало Болгарию к византийской внешней политике, сделалось Проводником императорского влияния в Западном Причерноморье. Бели при Симеоне болгары и русь не раз почти одновременно выступали против империи, то в 941 г. болгары предупредили Константинополь о походе князя Игоря и его силах; в 944 г. царский двор выдал императору сведения о составе русского войска, а Игорь в отместку "повелел печенегам воевать Болгарскую землю". Считают также, что болгары помогали Хазарскому каганату в борьбе со Святославом; таким образом Византии удалось окружить Русь врагами.

А. Ф. Вельтман, вопреки сложившемуся в его время (и довольно долго продержавшемуся) стереотипу, показывает в «Райне» что не вся Болгария занимала провизантийскую позицию. Внутреннее состояние страны было крайпе неустойчивым. Политика Симеона оставила глубокие следы, и с политической авансцены Болгарии не сошли еще люди, се осуществлявшие. Благодаря длительным войнам с Византией и давним экономическим и культурным связям Болгарии с Русью в стране очень сильны были прорусские настроения, особенно среди простого народа. Но и боярская знать активно противодействовала линии Петра — Сурсувула. В «Райне» это отражено в образе старого сподвижника Симеона — боярина Обреня. Против Петра выступили и его братья, один из которых — Воин Симеонович — стал важным действующим лицом «Райны»; в заговор против Петра вступили многие вельможи; восстание началось в Сербии…

Для правильного понимания взаимоотношений Руси, Болгарии и Византии необходимо учитывать и истинное отношение Константинополя к своему союзнику. Наращивая свою военную мощь, Византия старалась чужими руками ослабить, а затем и подчинить себе "богомерзкий народ" болгар, — как откровенно писал Константин Багрянородный в наставлении своему сыну. Греки сами тайно поддерживали выступления сыновей Симеона против их брата Петра — вполне лояльного империи; они же способствовали отделению Сербии от Болгарии. Когда после смерти царицы Марии Петр пытался возобновить мирный договор 927 г., он вынужден был отдать своих сыновей Бориса и Романа заложниками в Константинополь и обязаться не пропускать угров через свои земли к границам Византии, став фактически пограничным вассалом империи.

Но этого грекам было мало. Вот как византийский хронист Лев Дьякон рисует разрыв дипломатических отношений с Болгарией, которым открывается основное действие «Райны». "…Пришли от Мисян послы с известием, что Предводитель (царь Петр. — А. Б.) отправил их требовать с него положенной дани. Никифор, исполненный гнева, чего никогда с ним не бывало… воскликнул громким голосом: "Ужасное постигло бедствие Римлян, естьли они, победители всех неприятелей, должны теперь платить дань, как невольники, бедному и гнусному народу Скифскому… Ужели я, самодержавный государь Римский, платя дань, буду подвластен бедному и презренному народу?" И так приказал бить послов по ланитам, говоря: "Подите и скажите вашему начальнику, одетому в кожух и грызущему сырые шкуры, что сильный и великий государь Римлян скоро сам придет в твою страну отдать полную дань для того, чтобы ты, рожденный рабом, научился называть повелителей Римских своими господами…"[80]

Как видим, византийский историк даже не называет Петра царем, но… он же далее пишет, что Никифор, по сути, испугался похода в Болгарию. Тогда-то и решено было послать патрикия Калокира к киевскому князю Светославу, чтобы сговорить его напасть на Болгарию.[81] В повести калокир находит русское войско на берегу Днепра готовое к походу — что соответствует современным научным изысканиям.

По Вельтману (и современным ему историкам), только хитрый грек уговорил Святослава двинуться на Балканы. Но если автор и не видел государственных замыслов киевского князя, его романтическая концепция постепенного примирения «души» Святослава с болгарами выглядит правомернее, нежели рассуждения о "греческом наемнике", ставшем "кровожадным и вероломным завоевателем". К тому же версия Вельтмана художественно оправданна: она раскрывает процесс рождения и укрепления русско-болгарской дружбы.

В центре повествования находится романтический образ Райны, объединяющий. исторические и выдуманные Вельтманом события: деятельность Обреня, Вояна, отношения "королевны Болгарской" и русского князя. Но и сведения, почерпнутые автором, из источников, достаточно свидетельствуют о верности основной направленности «Райны». Для Святослава было важно овладеть территорией нынешней Добруджи, Дунайскими гирлами с центром в городе Переяславце. Взяв Переяславец и другие восемьдесят укреплений в этом районе, он остановил военные действия, хотя болгарская армия была разбита, а правительство деморализовано.