Рай для спасенных - Страница 4

Все они, и мужчины, и женщины, привыкли к опасности. Но имея с ней дело если не ежедневно, то большую часть жизни, они точно так же привыкли детально продумывать свои решения и выверять поступки, чтобы оставаться в живых. Каждый из них прошел свои семь кругов и, разучившись трусить, приобрел необходимую меру осторожности. Вот почему, страстно желая добраться до аримаспов, они сейчас молчали, тщательно перебирая все "за" и "против".

Я понял, что должен вмешаться. Но меня опередил Гастон.

- Послушай, Мастер, - сказал он. - Я ходил под твоей командой в восемьдесят четвертом, и ты знаешь, что я отношусь к тебе с уважением. Но сейчас ты не прав. Ты не должен ставить людей перед таким выбором. Капитан обязан беречь экипаж. Пункт первый Устава: главная ценность - люди. Стыдно даже напоминать об этом. И тем не менее, ты, зная, что люди могут погибнуть, хладнокровно ведешь их к смерти. Ведь ты же знаешь, что никто не откажется. Кому хочется прослыть трусом?

- Я надеюсь, - сказал Мастер, - что тяжелые скафандры выдержат. В них можно окунуться в лаву. Попасть под ядерный взрыв. Спуститься в Марианскую впадину. Это же аксионное поле! Разве это необоснованный риск?

- Да, - сказал Гастон, - я считаю... - и замер на полуслове.

Я обернулся. В дверях стоял Ли. Разом осунувшийся, с легким сиянием у лица. Никто не шелохнулся, только Рей и Ева, сидевшие у входа, бессознательно откинулись назад, вжимаясь в спинки кресел. Ли перешагнул через порог, сделал шаг и снова остановился.

- Здравствуйте, - сказал он наконец. - Я проверял системы... - Он повертел головой. - У вас что, общий сбор?

- Да, - сказал Мастер. - Садись, Ли. Побудь с нами.

- Ч-черт, - Ли поморщился. - Совсем забыл. Там у четвертого блока, обратился он к Мастеру, - индикация барахлит. Я собирался сменить светодиоды, да завозился с клайдером и забыл. Вы уж тут без меня, ладно?

- Погоди, Ли, - сказал Мастер, и я заметил, что руки у него слегка дрожат. - Ответь нам, а потом иди. Мы сумели определить две плоскости движения луча. Чтобы найти источник, нам нужна третья. Я предлагаю остаться и переждать очередной удар в скафандрах высокой защиты. А Гастон считает, что надо вернуться. Но ведь за это время аримаспы могут исчезнуть. Что ты думаешь по этому поводу, Ли?

- А скафандры выдержат? - спросил Ли.

- Вот это как раз неизвестно! - воскликнул Мастер. - Надеюсь, выдержат. Но какая альтернатива? Потерять редчайшую возможность контакта?! Мы же пятьдесят лет искали аримаспов!

- Обидно будет, - согласился Ли. - А мне так вдвойне. Легче, конечно, когда знаешь, за что. Но вы меня не слушайте. Вы остаетесь, вам и решать. - Он повернулся, пошел к выходу. Но у дверей остановился. - Если не найдете меня в постели, - сказал он, - значит, я свалился у четвертого блока. Так вы выбросьте меня здесь. На базу не тащите, не надо.

Махнув рукой, он закрыл дверь, а мы остались сидеть в тех же самых позах, в каких он нас застал. Это было не показное, а настоящее мужество. Ли никогда ничего не делал напоказ. Теперь, после его слов, вряд ли кто-то смог бы заговорить о возвращении, и Мастер понял это.

- Значит, голосуем, - объявил он.

Итог голосования был очевиден. Мастер победил. Даже я, противясь в душе, поднял руку "за". Только Гастон воздержался, но это уже не имело никакого значения. Решение было принято. Теперь оставалось только ждать.

В течение следующих двух часов мы были заняты сдачей биопроб, настройкой скафандров и подготовкой аппаратуры к работе в автоматическом режиме. Мы не знали, сколько времени отпущено нам судьбой, поэтому торопились и работали изо всех сил. Так что когда я задернул забрало и услышал контрольный звонок герметизации, то был мокрым, как коврик в душе, и минут десять просто висел на подвесках, приходя в себя.

По существу, эти скафандры были вовсе не предназначены для передвижения по кораблю. Даже растащить их из шлюза по каютам стоило большого труда. Тем не менее, немного остыв, я сумел добраться до стола и зафиксироваться рядом в сидячей позе. Мне казалось, что в мучительный период ожидания я смогу забыться в работе. Я даже наметил десяток единиц, с которыми хотел ознакомиться в течение ближайших суток. Но ничего не вышло, строчки плыли перед глазами, растворялись в зеленой мути дисплея, а когда я решил написать на всякий случай программу расстановки погран-радаров, то тщетность попыток сосредоточиться стала абсолютно очевидной.

Если бы я мог как-то действовать, стараясь отвести от себя угрозу, было бы гораздо легче. Судьба часто пыталась загнать меня в угол, но у меня всегда оставалась возможность бороться за свою жизнь и, главное, я знал, каким оружием и в какой момент я должен воспользоваться, чтобы уцелеть. Здесь же я был совершенно безоружен. Смерть надвигалась неотвратимо, скалилась, закладывая над моей головой виражи, а мне оставалось только сидеть и ждать, не в праве ни спрятаться, ни убежать.

Сосущая тоска давила на сердце, и все душевные силы уходили единственно на то, чтобы сохранить лицо и, если придется, достойно встретить неизбежное. Будучи не в состоянии работать, я стал искать какое-нибудь несложное занятие, способное отвлечь меня от тупого ожидания конца, и, в итоге, к тому времени, когда по внутренней связи было передано сообщение о смерти Ли, я уже полчаса лежал, ничего не делая, на полу каюты и рисовал графитером на потолке бессмысленные разноцветные узоры.

Ли все-таки успел добраться до своей постели. Когда я набрал его каюту, там, кроме него, никого еще не было. Он лежал в полной форме, свесив одну руку с кровати, а рядом, на коврике, валялась книжка. Видимо, ему нечем было занять себя в оставшееся ему время, и он решил, пока сохранялись силы, отвлечься чтением. Я подумал было, что ему теперь лучше, чем нам, поскольку для него все закончилось, но тут же одернул себя. Думать так было нечестно по отношению к Ли. У нас все-таки пока имелся шанс. Ли же ушел навсегда.

Теперь оставалось самое неприятное: предать его космосу. Я всегда ненавидел эту процедуру. Мертвые уже не принадлежали моему миру, и, касаясь их, я как бы сам переступал грань, за которой начиналось ужасное ничто. В принципе, с похоронами можно было не спешить. За те немногие часы, что нам предстояло промучиться ожиданием, вряд ли что-нибудь могло существенно измениться. Но долг оставался долгом, и я искренне обрадовался, увидев, как в каюту Ли протискивается Гастон, а за ним в проеме серебрится чей-то скафандр.

Переключая каналы, я проследил, как Гастон с Реем - я наконец узнал второго, это был Рей - протащили заклеенное в прозрачный кокон тело до шлюз-тамбура, как, не торопясь, исполнили обряд прощания, а потом, подняв внешнюю дверь, выбросили Ли в зияющую бездну. Теперь ему предстояло долго скитаться в пустоте. Говорят, на освоенных трассах в ближнем Внеземелье такие подарки встречаются довольно часто. Единственное, что может прекратить их чудовищный полет, это случайная планета, в поле притяжения которой иногда попадает мертвец. С моей точки зрения, в связи с появлением анабиозных камер старая морская традиция себя изжила. С ней надо было давно покончить. Во всяком случае, для себя я таких похорон не хотел.

Просмотрев до конца церемонию прощания с Ли, я сообразил, что до сих пор не оставил завещания. Особыми ценностями я, правда, никогда не владел. Остров на Кирке да сотня энергокредитов на Земле были всей моей собственностью. Но и этим следовало распорядиться.

Я вдруг вспомнил, с каким упоением составлял первое завещание, уходя на практику в поиск к Альдебарану. Я распределил все свои личные вещи вплоть до парки из шкуры летающего хондо. Меня очень грело сознание того, что я вырос и могу теперь погибнуть, как настоящий мужчина. Тогда я еще не знал, что настоящие мужчины предпочитают жить, а не умирать. Поумнев, я перестал заниматься этой ерундой. Но сейчас, когда на Кирке у меня появился остров, а в Ледовом Городе Алена, я захотел сделать приятное любимой.