Радищев - Страница 39

Впервые мы сталкиваемся с народом, не только утесняемым, не только размышляющим, но и действующим, в главе «Зайцево». Молодого парня, заступившегося за честь своей невесты, велено было «сечь кошками немилосердно». «Побои вытерпел он мужественно, неробким духом смотрел, как начали над отцом его то же произ-№

водить истязание. Но не мог выдержать, когда он увидел, что невесту господские дети хотели вести в дом». Он вырвал невесту из господских рук и побежал. Началась погоня. Тогда пробил час мести. Парень, «выхватив заборину, стал защищаться». На шум прибежали другие крестьяне. «Соболезнуя о участи молодого крестьянина и имея сердце озлобленное против своих господ, его заступили. Видя сие, асессор, подбежав сам, начал их бранить и первого, кто встретился, ударил своею тростью столь сильно, что упал бесчувствен на землю. Сие было сигналом общему наступлению. Они порешили всех четверых господ и, коротко сказать, убили их до смерти на том же месте».

Возникли обстоятельства, и долго терпевшие рабы смело и мужественно поднялись на мучителя, проявляя товарищество, «соболезнуя» об участи не своей, но своего односельчанина, несправедливо гонимого и оскорбленного.

В главе «Хотилов» прямо говорится о пугачевском восстании, поднявшем десятки тысяч крестьян на революционное дело, сделавшем из них мужественных воинов, одушевленных желанием «освободиться от своих властителей».

В оде «Вольность» Радищев рисует картину революции, которая преобразила крепостных, сделав их «великими мужами», мстителями, бойцами за вольность. Свергнув самодержавие и творя суд над «злодеем» монархом, народ произносит речь, полную сознания своего величия, своего достоинства. И главное, что вменяет себе в заслугу народ, —сознание своего права на свободу, сознание своего труда, как творчества. Отсюда он сам характеризует себя как создателя, зиждителя, творца. «Покрыл я море кораблями... дал способ к приобретению богатств и блага человечества. Желал я, чтобы земледелец не был пленник на своей ниве». Он, народ, «гремящую воздвигнул рать», «земные недра раздирает», «металл блестящий извлекает», обеспечивает охрану отечества от внешних врагов,—«медны изваял громады, злодеев внешних чтоб карать». Труд народа—основа жизни на земле. Вот почему даже повергнутый в рабство, лишенный всех результатов своей деятельности, нищий, голодный и бесправный, он благодаря созидательному труду своему сохранил в себе нравственное достоинство, человеческое, творческое отношение к жизни.

Но есть и особое творчество народа, так «любезное» Радищеву, —его способность подчиняться «природному закону», завоевывать себе и своему отечеству свободу. Революция—вот наивысшее выражение творческих возможностей народа. Именно поэтому в Городне путешественник, открывший для себя и этот закон, обращается с прямым призывом к крепостным поднять восстание. Этот призыв к мятежу полон великой радостной веры в победу народа, в создание им своими собственными руками новой государственности, новой культуры, народным правлениям приличных». Вот эти вдохновенные слова путешественника:

«О, если бы рабы, тяжкими узами отягченные, яряся в отчаянии своем, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши, главы бесчеловечных своих господ и кровию нашею обагрили нивы свои! Что бы тем потеряло государство? Скоро бы из среды их исторгну-лися великие мужи, для заступления избитого племени, но были бы других о себе мыслей и права угнетения лишен-ны».

Созданные Радищевым образы крестьян укрепляли эту веру путешественника, подтверждали убеждение, что именно из среды крепостных вырастут великие мужи, что именно народ есть истинный и единственный творец жизни во всех ее областях—экономической и культурной, политической и государственной.

Но, призывая к «избиению племени мучителей», путешественник вместе с «новомодным стихотворцем», то есть Радищевым, тем самым окончательно разрывал с дворянской средой. Наступала новая, суровая и мужественная жизнь «мстителя» и «прорицателя вольности». Чувствуя одиночество в среде дворянского общества, и путешественник и Радищев ищут общения не только с себе подобными, не только с теми, кого они вместе теперь научат «смотреть прямо» на окружающую их жизнь, но и с народом.

Глубокая пропасть отделила дворян от крепостных. Вековое мучительство, порабощение, неслыханная жестокость и деспотизм вызвали в народе неугасимую справедливую ненависть к своим господам. Это понимал Радищев и путешественник. Они по рождению, по своему положению принадлежали к дворянам, к мучителям, и потому должны были расплачиваться за все злодеяния, сделанные их собратиями. Но революционные воззрения, но разрыв со своим классом, но мужественное решение отдать свою жизнь делу освобождения народа, но вера и знание, что эту свободу завоюет только сам народ,— толкали к нему, к этому самому народу, И Радищев и путешественник предпринимают первые в истории русского общественного движения попытки приблизиться к русскому хлебопашцу, опереться на его поддержку, так необходимую им, —отважно дерзнувшим бросить вызов всему самодержавно-крепостническому государству, посмевшим дворянам и русскому царю «грозить плахою».

Вот почему, начиная с Едрова, путешественник ищет путей сближения с крестьянством. Первые же предпринятые им шаги повели к неудаче. Воспитанный в дворянском обществе, он оказывается не способным в общении с Анютой и ее матерью убедить их в искренности своего намерения. Когда, движимый хорошим чувством, он предлагает деньги, то, не желая того, оскорбляет достоинство женщины, И путешественник огорчен, хотя и понимает, что в этом виноват он сам, влачащий на себе отвратительные лохмотья корыстной, меркантильной дворянской морали, где деньги всегда принимались с жадностью и никогда никого не оскорбляли.

В Городне путешественник настойчиво продолжает искать общения с народом, —отсюда его разговоры с рекрутами. И здесь—первая удача—разговор с крепостным интеллигентом на началах взаимного понимания. Там же, в Городне, он оказывается способным оказать услугу другой группе рекрутов, незаконно отправляемых в армию. И безмерна радость путешественника, когда эту услугу от барина рекруты принимают, сердечно и просто благодарят его.

«Путешествие» начинается с размышления героя о покинутых им в Петербурге «друзьях души». К Москве он подъезжает идейно и морально обновленным. Он уже не только вырвался из мира нелепых и преступных иллюзий, но и расстался со всем своим прошлым. Теперь он воистину русский путешественник, человек, уязвленный страданиями крепостного крестьянства, воодушевленный «природным законом», «грозный мститель» и «прорицатель вольности», живущий огромной, всеобщей жизнью, нашедший новых, нужных и любезных ему людей— Анюту и крепостного интеллигента. Теперь Анюта, кре-

постной интеллигент, «новомодный стихотворец», рекруты—становятся «друзьями его души». Вот почему, подойдя к рекрутам, путешественник заговаривает новым и для себя и для них языком.

«Друзья мои, —сказал я пленникам в отечестве своем, —ведаете ли вы, что если вы сами не желаете вступить в воинское звание, никто к тому вас теперь принудить не может». Нет, это не сентиментальная речь «друга»,—это точная и деловая речь мстителя, защитника народного, пренебрегающего угрозами «рекрутских отдатчиков» и вооружающего крепостных мужиков советом, практическим советом, который прямо приносит им пользу, ибр помогает освободиться от солдатчины. Выслушав со вниманием полезный и нужный им совет барина, крестьяне принимают его услугу и благодарят его: «О, если так, барин, то спасибо тебе, когда нас поставят в меру, то все скажем, что мы в солдаты не хотим и что мы вольные люди».

И путешественник замечает при этом перемену, происходящую в рекрутах. Опять перед нами возникает коллективный образ народа, одушевленного единой мыслью—добиться своей свободы: «Легко себе вообразить можно радость, распростершуюся на лицах сих несчастных. Вспрянув от своего места, бодро потрясая свои оковы, казалися, что испытывают свою силу, как бы их свергнуть». Так рождается у путешественника мысль, что возможность общения с народом лежит лишь в плоскости самоотверженной, нужной и полезной ему, — направленной на его освобождение от пут рабства деятельности.