Radical (СИ) - Страница 93

Серафим курил со своим традиционным, подчеркнуто отсутствующим видом, красиво и непристойно развалясь на диване для гостей. Плохо гнущиеся пальцы Конрада впились ему в твердые плечи, вслепую нашли ключицы и попытались сжать.

- Разыщи их.

- За каким хреном?

- Дэз, не нервируй. Если ты в сговоре с ними... – ногти впивались в кожу глубже, но тщетно, под ней были каменные мышцы. И в них отсутствовали нервные окончания. – Хочешь, чтоб я выстрелил тебе между глаз еще раз?

- А первый выстрел тебя ничему не научил, – Дезерэтт мрачно улыбнулся, выплевывая сигарету и хватая его за талию. Пресловутые пальцы, насиловавшие ключицы падшего ангела, беспомощно разжались. – Ксавьер слишком зависим от твоего тела. От твоего члена, если говорить начистоту. Когда ему приспичит заняться сексом, он живенько вернется и еще прощения попросит, прежде чем растечься под тобой. Ну и Эрика с собой привезет, естественно. А пока... зачем тебе любовник и сын? У тебя есть первоклассный инженер и неподготовленные расчеты для очередного большого бума. Вот ими и займись. Генерал, – Дэз козырнул с насмешкой, наклонился к его лицу и поцеловал, больно вонзаясь в рот.

- А ты? – Фрэнсис со стоном отпрянул, зажимая кровоточащую губу. – Ты полетишь к нему, я знаю. Едва я отвернусь.

- Мне нравится этот большой белый диван, я посижу на нем. Но через пять минут вернется Блэкхарт, притарабанит машину с грузом Хэлла, и ты перестанешь обращать на меня внимание.

- Ты точно не...

- Я побалуюсь героином из твоих золотых запасов, милый. Если быстро управишься с пиротехническими игрушками, возвращайся, я сам тебя трахну. А то на твоего майора надежды мало, – и он расхохотался, глядя, как побелевший Мастер Метаморфоз уводит Конрада в кабинет.

*

- Ничего не было.

- Что? – Эрик не понял меня. Я терпеливо повторил и добавил, чтоб он отпустил мою руку. Но он все равно не понимал.

- Я инструктирую, бллин! Как правильно вести себя. Твой отец увидит нас и моментально раскусит, что я подгребал к тебе с нескромными предложениями, а ты очень охотно их принял.

- А что в этом такого? Он должен быть доволен, что человек, которым он безумно дорожит, выбрал не кого-нибудь, а... ну, меня.

Я уставился в его кристально чистые глаза, размышляя о том, какой же я испорченный ублюдок. Твой папа спит со мной, малыш. Эти слова готовы сорваться с губ, и я сам не знаю, что их держит. Я не прочь причинить ему боль. Цинично и с любопытством. Чтобы посмотреть, как его скрутит, чтобы узнать, как вообще это происходит... с теми, кто тебя любит и кого ты сам не любишь и мучаешь. Черт... неужели Фрэнсис прав и я лишился сердца? Нежить... Нежить... сердце пожрала Нежить. И только Энджи мне вернет его. Если сможет. Если еще не поздно. И если мне самому захочется вернуть его на место, бьющимся между легкими. А вдруг мне понравится быть бездушным? Бллин, чей, чей это голос во мне?! Спокойно шепчущий мерзкие, богопротивные вещи...

- Видишь ли, Эрик, – я замолчал, осознавая, что перестал балансировать на краю пропасти, что уже лечу вниз, что циничное признание бьется в горле, требуя выхода, что я скажу, Господи, скажу это! – Твой отец, он... – я тщетно вдохнул воздуха, вокруг была щемящая пустота и его узкие длинные зрачки, такие красивые и такие нечеловеческие, – он будет немножко в шоке. Люди обычно, когда знакомятся, не сразу переходят от устного общения к постели. Этого в твоих книгах не писали?

- Писали, но я после ряда логических умозаключений и десятка молодежных комедий понял, что мои учебные материалы порядком устарели и большинство описанных там отношений несколько... хм, идеализированы. Даже гротескны. Короче, что в жизни все не так. Но после твоего замечания... почему же ты сразу перешел к постели?

- Я боялся, что тебя отнимут. И я просто не успею...

- Кто отнимет?

- Фрэнсис.

- Почему? Как это? Я вполне самостоятелен, могу принимать за себя решения.

Это ты так думаешь, малыш. Твой папочка распоряжается тут всем. И мной... до тех пор, пока мне это нравится, разумеется.

- Потому что он твой отец. Разве не очевидно, как сам считаешь?

- Я вышел из-под его опеки в восемнадцать лет.

- По законодательству, которое он подминает под себя как хочет, с такой же легкостью, как и... – как и меня, о да. Но я сдержался, прикусил язык.

- Так что же делать? Мы приедем, он заберет меня на опыты? Поместит в еще одну клетку-лабораторию?

Вполне вероятно. Эрик действительно неглупый малыш. Сколько там рассчитали ему коэффициент интеллекта? Забыл. Не важно. Я должен ответить.

- У нас есть мой серафим. Он не даст тебя в обиду. Малейшее поползновение на твою свободу...

- И ты защитишь меня? Почему сейчас я снова чувствую фальшь... как в Сандре Льюне, перед отлетом. Ты лжешь. Почему ты лжешь? Я на самом деле не нужен тебе?

Ох, черт, черт! Нужно все переиграть как-то. Эрик, вот черт...

- Ты просто хочешь меня трахнуть, – в его тоне грусть, спокойная, отчетливая... а вокруг голубых глаз проступило две серебряные ветви его третьей капиллярной системы. – Что ж, я согласен и на это.

- Почему?! – я шокирован, всем естеством, островки цинизма в душе тают, не успев хорошенько зарасти травой равнодушия.

Эрик отвернулся, а когда я подошел – оттолкнул меня.

/mirror of mind – Erick/

Все оказывается совсем не просто. И мало любить человека, чтобы чувствовать себя счастливым. И мало одной любви, чтобы всегда быть рядом с ним. Я перечитал тысячи книг, сидя в лунном городе, как в тюрьме, но так и не понял, что побуждает к ответному чувству. Как ему понравиться, как увлечь и пленить – это все мне было понятно. Но как влюбить? Если нельзя заставить. Если это такое странное, саднящее и колющее ощущение в груди, ощущение, будто Ксавьер высасывает из меня жизнь, терзая взглядами, словами, даже жесты... его руки... Он терзает всем. Сам при этом оставаясь безучастным. Много ли на свете пар, могущих похвастать обоюдным огнем в глазах, этой страстью и настоящим влечением друг к другу? Не на уровне инстинкта. Не на уровне души. Не сознанием, не сердцем. Чем-то еще или всем вместе. Ответные мурашки под кожей, холодок по спине, отчаяние и покинутость, когда с тебя уходят его глаза. Как будто я ребенок. И он, а не Фрэнсис – мой отец. Но только больше, чем отец, много-много больше. Как будто он меня создал. Вылепил и назвал. Как Бог. Как...

- Да, ты прав, – его сухой и каркающий, совсем безжизненный голос за спиной... он прервал мои размышления. – Зачем мне обманывать, я не люблю тебя. И вряд ли полюблю. Мое желание – чисто животное, не более. Выходи во двор, садись в машину, я отвезу тебя к фельдмаршалу.

- Почему не на крыльях?

Я осекся, потому что Ксавьер бегом бросился из комнаты. Мне остается гадать, где правда и какая она. Или же попробовать снова призвать невидимого демона льда.

*

Невозможно дать ответ на вопрос, которого нет. Такая банальность, а сколько головной боли. Что есть любовь кроме как желание секса, приправленное тягой к совместному страданию фигней между постелью и принятием пищи? Зачем выдумывать высокие чувства, если их не существует по определению? Я уже убедился в том, что страдательные порывы души ничего не стоят, чудеса не случаются, а Ангелы не возвращаются. У меня даже крепнет подозрение, что он мне все-таки приснился. Я принял в ту ненастную ночь слишком много кокса, упырь померещился мне, померещился слишком ясно, я ввел себя в слишком приятное заблуждение, оно долго не рассеивалось, но теперь – все.

- Тогда я тоже – плод твоего воображения? – принц даэдра усмехнулся, отступая от дверного проема на шаг. Его болезненно красивые пальцы гладили по волосам... нет, не Анджело. Эрика, что блаженно растекался в его руках, прижимался с довольной улыбкой, отчетливо похожий на дикую кошку, которую наконец-то приласкали. Но миг, один неверный миг, когда ему показалось, что демон принес Ангела... в груди заныло и затрещало, взрываясь безумной болью, нагреваясь и расплавляясь, с шипением, почти рычанием! Грудная клетка, будто пластмассовый каркас, разломалась, расходясь неровными, очень острыми кусками. Обнажившееся под ней совершенно беззащитное сердце забилось, часто-часто, сильными неровными толчками, подстреленное сердце, слабое, раненое... и оттого – вдвойне живое.