Radical (СИ) - Страница 22

Он засуетился, подзывая медсестер, на нас накинули белые халаты, от респиратора Ангел с презрением отказался, равно как и от сменной обуви, и переложил меня поудобнее, «невестой» лежать у него на руках. Не могу сдержаться от глупой и стеснительной улыбки. Эндрю, то и дело стрелявший глазами на его двусмысленную одежду и поражавшие своим адским великолепием готик-шузы, не выдержал и спросил:

- А вам не тяжело? Господина Ксавьера носить.

- Господин Ксавьер очень устал и попросил поддержки, – отрезал Энджи и недобро оскалился. – Поддерживаю, пока ему не надоест.

- А вы кто будете, извините, нас не представили?

- Телохранитель мой, – внезапно выдал я и поглядел в иронично сузившиеся сапфировые глаза. – Анджелюс.

α^Как мягко и влюбленно ты произнес мое имя. Затрепетавшие ресницы выдали твое возбуждение. Я сжал тебя крепче, подавляя в памяти все, что скрывалось под твоими джинсами и тонкой рубашкой, и вошел в огромный морозильник, именуемый окружным моргом. Но уже через мгновение, немного шокированный, оглянулся и всмотрелся в лицо «мясника». Он еле заметно кивнул мне и пошел между рядами оцинкованных столов.

Малыш... похоже, я уже здесь был. И лучше бы мне поскорее вспомнить, по какому поводу.

- Сюда, сюда... – нараспев бормочет Эндрю, быстро семеня за огромным врачом, а потом чуть не врезается в его широкую спину. Патологоанатом застывает у N-ого стола в середине зала, вычитывая бирку, висящую на ступне, а затем аккуратно отворачивает покрывало-пленку.

Я, готовившийся закричать, с недоумением смотрю на длинное худощавое тело мужчины, без видимых признаков насильственной смерти, стыдливо прикрытого куском какой-то грязной ткани в области промежности. Его плоский скульптурный живот перерезают швы свежего вскрытия, но, в целом, отвращения он не вызывает. Рядом с ним мирно соседствует полупрозрачная пластиковая папка, в которой, как я понимаю, та самая пресловутая фотокарточка. Тем больше меня сбивает с толку реакция Энджи.

α^Боюсь, я страшно побелел, как могут белеть только вампиры. Голубовато-черные вены проступили на моем лице, одна самая крупная вздулась на лбу, и еще одна – над ключицей. Я не сдержал эмоций. Я узнал его.

- Ангел, тебе нехорошо? – хитро прищурившись, спросил патологоанатом.

- Вы видели это? – упырь не хочет выпускать меня из рук, а потому просто смотрит куда-то сквозь труп, а я стараюсь проследить куда. Пепельные волосы умершего достигают плеч, его упрямый подбородок поднят к потолку, и на шее я наконец-то замечаю две мелкие царапины. Проколы клыками? Его убили кровопийцы?!

Но открытие не кажется мне страшным, да и дипломированных врачей разве что рассмешит. Оно совсем тускнеет и забывается, когда Энджи задает еще вопрос:

- Давно он умер? Вы смогли определить точную дату смерти?

И ответ.

- Не нервничай, парень, нам не пришлось особо трудиться. Он прибыл в больницу еще живой, но без сознания. Не приходя в сознание, и скончался. Из него выкачали всю кровь, его и черт не смог бы спасти. Он умер сегодня в реанимации, около одиннадцати часов утра.

После которого…

- Ксюня, прости, – Ангел высвобождает одну руку и проводит пальцем по белесой плоти трупа. Касается своих губ длинным черным ногтем так, словно он тут в морге совершенно один. Затем облизывает кончиком языка. Чувствую, что у всех присутствующих слабеют коленки, а он… пробует, пробует покойного на вкус. И ровным голосом произносит, исподлобья глядя куда-то в подпространство: – Это твой отец.

Отец?

Но он же давно умер.

*

Я высвободился из объятий Ангела и сел на пустой стол рядом, надавив пальцами на глаза. У меня страшно болит голова. Сквозь тиски, сжимающие ее, я слушаю, как Энджи тихо рассказывает, а Эндрю быстро заносит в какой-то журнал:

- Его зовут Максимилиан, в сознательном возрасте Ксавьер его никогда не видел, я опознал его по привкусу серебра на коже, у Кси он точно такой же. Я мог бы сказать вам, что нашел еще двести пятьдесят признаков, по которым это точно отец Ксавьера, но вам легче будет сделать анализ ДНК и сравнить с анализами покойного. И еще. Джонни?

Патологоанатом вскинул брови и расплылся в улыбке:

- Все-таки вспомнил. Ты долго лежал на моем столе, парень, а я слушал твое немое сердце и трогал холодную артерию на твоей шее. А когда понял, что без бутылки виски мне не разобраться, ты взял и очнулся, и попросил. Попить. Как был, ледяной-преледяной, мертвяк мертвяком. Мы распили с тобой початую бутылочку, ты немного согрелся, потом пошатываясь встал, забрал свою одежду и очень доверительно сообщил мне, что тебя здесь никогда не было. В ту смену я выпил еще четыре бутылки. И почти убедил себя в том, что ты и вправду мне приснился.

- Джентльмены, вы знакомы? – Эндрю слушал вполуха и явно не понял и половины сказанного. Зато понял Лиам – врач, о котором я почти забыл.

Он не пропустил ни единого слова, и теперь его глаза выражали ту смесь страха и недоверия, которые когда-то испытывал и я, глядя на Ангела. Но смотрел он не на вампира. Смотрел он на меня. Что я должен теперь сказать? Сегодня произошло слишком много странного, немыслимого и просто дерьмового. Внесу свою лепту:

- Энджи может быть отличным телохранителем, но я его не нанимал. Он мой любовник. А теперь потрудитесь мне объяснить, вы, все трое, какого черта тело того, кто был моим отцом и кто должен покоиться с миром в могиле уже тринадцать лет кряду, лежит, растерзанный кровососами, на этом грязном столе?!

====== XXIII. Hideous verity ======

PART

1: VIS-À-

VIS

α^

Красная смерть пристально изучает разгоряченное лицо Кси, в ее голосе отчетливо звучит насмешка:

- Ну же, Энджи, что тебя так стесняет? Скажи своему молодому человеку все, что знаешь. Его отец убивал когда-то вампиров. И ты встречался с ним. Правда, об этой встрече ты предпочел забыть.

- Я не забыл, – неуверенно бормочу я, понимая, что в действительности мало что помню. – Это как-то связано с общим прошлым? Кем мы были с Кси до того, как разорвались?

- Врагом человеческим, – смерть зловеще хохотнула. Мне стало не по себе.

- Значит, Максимилиан хранил меч, которым нас убили... разорвали, прокляли... Так?

- Да. Ты нашел это древнее оружие.

- Так кем же мы были?

- Настоящим чудовищем, Ангел. И это Макс убил вас.

- Тысячи лет назад?

- Седьмое солнце ада, в какую бездну рухнула твоя память? Да! Ты первый своим нутром Нежити учуял, что Ксавьер – сын женщины и древнего змия. Ты не нашел на его лице жирных отметин человечьей смерти! Ты влюбился в него... ты! Избранный мной для последней схватки на Весах Правосудия.

- Подожди, мой мозг перегружен.

- Максимилиана настиг его рок – воплощение страха, который он убил в начале эры, вернулось в облике Ксавьера. Собственный сын, родная кровь, и в нем – возрожденный Зверь. Представишь ли ты его отчаяние?

- Милая, я знаю, что такое отчаяние.

- Макс покинул малыша, устрашенный, в скорби и унынии. Он понимал, что иначе однажды ночью просто не сдержится и окончательно погубит свою душу детоубийством. Переполненный горечью и злобой, он отправился искать вторую половину чудовища, которое когда-то пленил, и не допустить воссоединения. Он нашел тебя. Но твое сердце к тому времени уже не билось, ты превратился в вампира.

- И со мной была ты.

- Он вогнал в тебя яд, отбирающий разум и волю. Истыкал клинком, перерезал горло, застрелил много раз, но целился в грудь, а не в голову… глупец. И думал, что победил. А ты бездыханным попал сюда, к Джонни.

Дальше мне напоминать не надо было. Я протестующе поднял руку.

- Прошу, с меня вполне достаточно. Уйди. Я не могу пока рассказать Ксавьеру ничего.

- Тогда ты не узнаешь самого главного, – красная смерть повиновалась всегда, хоть и с большим недовольством: мощь римского меча росла, он поглотил ее в этот раз без остатка, вместе с крыльями. Звенящий металлом голос раздался уже в моей голове: – Кто его убийца.