Ради тебя, Ленинград!
(Из летописи «Дороги жизни») - Страница 27

Я отыскал на полу разбитую статую фюрера. У нее черный скрюченный палец. «Есть чем писать, но где?»

Только на галереях остались неисписанные стены.

— Давайте, ребята, — торопил Андреев, — пока есть место, напишем!

Вдоль галереи стояли железные рыцари-крестоносцы. Гитлер их обожал. Огнем и мечом хотели они, как и сам фюрер, обратить другие народы в свою веру, отнять у них земли и поработить. Вспомнились мне слова Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет!» Перефразируя их, я написал на стене: «Мы пришли в Берлин с мечом для того, чтобы отучить немцев от меча!»

Нам не хотелось уходить из рейхстага, не осмотрев всех его этажей. Здание было построено 50 лет назад на средства от контрибуций с Франции, но казалось более древним. За последние 12 лет рейхстаг дважды побывал в огне. В 1933 году фашисты перед приходом к власти устроили в нем пожар. В поджоге они обвиняли коммунистов. И вот теперь, в 1945 году, фашисты вновь подожгли рейхстаг. Они надеялись дымом выкурить наших солдат. Не вышло! Наши солдаты взяли рейхстаг и спасли его от огня.

Осматривая третий этаж, мы с Михайлиным наткнулись на неразорвавшуюся головку снаряда. Точно такие же «гостинцы» изготавливались на Урале, и Михайлин не упустил случая подтрунить надо мной:

— Ты, Охрименко, напиши своим землякам, что конфуз у них вышел с тяжелой артиллерией. И эту болванку, не поленись, вышли бандеролью!.

— Нет, Петушок, ошибаешься! — отбивался я. — Уральская сталь что надо! Смотри, какой пролом сделала в стене. А снаряд не разорвался потому, что капсюль не сработал!

Заспорили мы с Петром, чья вина в браке — ленинградцев, поставивших негодный капсюль к взрывателю, или уральцев, плохо сделавших головку снаряда. Михайлин и в мыслях не мог допустить, что ленинградцы способны на такую оплошность. Но и я не сомневался в земляках.

Наш спор разрешил майор Андреев: — Остыньте, ребята! Я тут не разберу, что написано. У тебя, Гриша, бухгалтерский глаз, любую приписку видит. А ну-ка взгляни!

Андреев осветил фонарем головку снаряда. Она деформировалась при ударе, но я прочел на снаряде: «Гостинцы Гитлеру». А чуть ниже — «За Ленинград!».

Теперь стало ясно, что снаряд не взорвался потому, что артиллеристы выкрутили взрыватель. Это был первый ленинградский автограф в рейхстаге.

Мы посмотрели на улицу через пролом в стене. Из подвала одного из жилых домов выходили жители Берлина. Женщины с детьми с тревогой посматривали на советских солдат. Не будем ли мы мстить за наши разрушенные города?

Нет, не будем! Не должны! Во имя тех немцев, которых фашисты убили в своих концлагерях.

И я предложил сделать еще одну надпись на стене рейхстага. Михайлин поднял меня на свои крепкие плечи. Высоко и крупно, чтобы сразу бросалось в глаза, я вывел на штукатурке:

«Здесь были из Ленинграда майор Андреев, Охрименко, Михайлин. Мы пришли сюда за тем, чтобы Германия к нам не ходила!»

— С войной чтобы не ходила! — добавил Михайлин.

Но я уже спрыгнул с его плеч на засыпанный штукатуркой пол рейхстага.