Ради безопасности страны - Страница 76

Идет пресс-конференция. Блицы сверкают все реже, потому что продолжается она уже сорок минут. Многие устали, особенно седовласые ветераны эмигрантского движения, пришедшие поглазеть на одного из руководителей энтээсовцев. Те откровенно дремлют, только вздрагивают иногда от выкриков Ярыгина. По обе стороны от интервьюируемого, шагах в четырех-пяти сидят в непринужденных позах в креслах-качалках два его телохранителя — профессиональные борцы каратэ. Ради безопасности шефа они готовы переломать кости любому.

— А правда, что лично перед вами сейчас остро встали финансовые проблемы?

Этот вопрос задал вертлявый корреспонденток с хватким взглядом. «Наверно, из какой-нибудь красной газетенки», — подумал Агап Егорович и спутался, смешался на мгновение. Он бы с удовольствием отдал этого лысого человечка своим скучающим телохранителям. Они бы сделали из него отбивную котлету. Но тут, к сожалению, пресс-конференция, рамки, этикеты... Ярыгин собрался.

— Все эти слухи — козни моих врагов, — сказал он бодро и с усилием усмехнулся.

Раздался чей-то откровенный смешок. Пресс-конференция продолжалась.

Во втором ряду круглого зала сидел Довлат Горелов и внимательно следил за ее ходом. Перед ним кривлялся жалкий и злой человек. Горелова передернуло от мысли, что этот фигляр смог бы когда-нибудь прийти к власти. Как бы тогда он, возомнивший себя божьим пророком, топтал косточки своих врагов, какие жуткие диктатуры установил бы! Не зря же сейчас его политическая серость, умопомрачительная ненависть к Советскому Союзу и агрессивность отпугивают многих даже рьяных реакционеров.

Начинал он, с точки зрения Довлата, путанно, но совсем неплохо. Будучи советским специалистом на стройке целлюлозно-бумажного комбината в одной из южноамериканских стран, влез в финансовые махинации, спекулятивные сделки и, окончательно погрязнув, понял, что в СССР придется за это отвечать. Тогда он попросил политического убежища в посольстве США, которое и получил.

Другой бы потерялся, — мало ли заблудших преступников, матерых и худосочных, зачахло в эмигрантском болоте. Этот — нет. Выкарабкался вот. Зацепился за НТС, походил там в низших чинах, попресмыкался, потом умудрился написать одну за другой две книжки о бывшей родине, да настолько злобных, что заслужил милости от лидеров НТС, получил в редакторство эмигрантскую газету, обрел какую-никакую известность, а теперь вот и сам, как говорится, при сане — возглавляет НТС всей Южной Америки.

Довлат ушел бы отсюда, из этого душного, прокуренного зала, чтобы не слышать истеричных выкриков новоявленного лидера НТС, не лицезреть этого бездарно оформленного фарса. Но уйти Горелов не может. Ярыгин нужен ему, нужен для дела, которое задумал он сам и которое осуществит во что бы то ни стало. На Агапа Егоровича ему тысячу раз наплевать. Для Довлата он всего лишь проходная пешка, ступенька, которая приподнимет Горелова над всем этим затхлым и прогнившим миром, который именуется эмиграцией. Ему наплевать на Ярыгина, как и на всех остальных...

Ну наконец-то угасли блицы, щелкнули выключатели телекамер, пресс-конференция закончилась. Ярыгин глотнул минеральной воды, и в сопровождении телохранителей пошел к выходу.

«Вдруг откажет? Как не хочется к нему подходить. Да и опасно, черт...»

Покатые плечи каратистов напряженно зашевелились под легкими пиджаками, когда какой-то парень окликнул их хозяина, и стал приближаться, — чего ему надо?

— Я вас слушаю. — Ярыгин приподнял голову.

— У меня к вам конфиденциальный разговор, Агап Егорович. — Горелов подошел как-то боком, крадущейся походкой. Он опасался этих истуканистых ребят с непроницаемыми лицами: «Треснут, и боли не успеешь почувствовать...»

— Для начала представься, — пробасил один из телохранителей и стал между Гореловым и Ярыгиным.

— Подожди, Смит, — небрежно отодвинул его Агап Егорович и, обращаясь к Довлату, важно изрек: — У меня нет секретов от помощников.

Они сели вчетвером в уютной комнатке отдыха, расположенной рядом с круглым залом, где было прохладно и нежно урчали кондиционеры.

Дабы рассеять подозрение Ярыгина, Горелов сразу вытащил свою замурованную в целлофан идентификационную карту сотрудника радиостанции «Свобода». Агап Егорович и «помощники» проштудировали ее от первой буквы до последней.

— Речь пойдет о вашем фонде. «Фонде освобождения России» — он ведь так именуется?

Русским незнакомец владел в совершенстве. «Наверно, из новеньких. Но настырный... Да и держится неплохо. Трусит, но держится... Такие ребята иногда выкидывают неожиданные фортели. Иногда и неглупые. Ну посмотрим, посмотрим. Так чего тебе, мальчик?»

— Интересно, какая же связь между вашей уважаемой радиостанцией и моим фондом? — натянуто заулыбался Агап Егорович.

Упоминание о ФОРе, его мертворожденном детище, ударило прямо в поддых самолюбия Ярыгина. Когда он создавался, все было так красиво обставлено и так умело преподнесено прессой, что факт его появления был расценен общественным мнением как важное политическое событие. Кое-кто понимал, конечно, что главной целью Агапа Егоровича было спастись от преследования налоговых ведомств — этих ненасытных троглодитов западного мира. От них не было никакого спасения. Идея создания фонда была поначалу манной небесной. Деньги Ярыгина сразу превратились как бы в общественные, а они, как известно, налогами не облагаются. Ну и потом — существуют же, как их там, фонды Льва Толстого, Герцена и прочие всякие. А разве он, Агап Ярыгин, не имеет права быть столь же известным? Решение было, принято. Некоторое время ушло на придумывание названия. «Фонд Ярыгина» звучал бы не очень призывно — это Агап Егорович признал с сожалением и сам. Кроме того, надо было размахиваться так размахиваться, и после некоторого раздумья фонд приобрел подходящее название — «Фонд освобождения России». Агап Егорович сформулировал и устав своего детища:

«...для материальной поддержки всех угнетенных и обиженных Советской властью...»

Поначалу все шло как полагается: Ярыгин выслал в несколько старых адресов кое-какие деньги. Но потом с ужасом понял, что так долго продолжаться не может. Это были его личные деньги! И посылать их за здорово живешь малоприятным людям, пусть даже для святой цели, было выше всяких сил Агапа Егоровича. Да и где гарантии, что пойдут заработанные его потом и нервами доллары именно на борьбу с большевиками, а, например, не на пьянку? Тем более что с падением популярности среди западных читателей катастрофически падали и гонорары. Налоговые же клерки теперь начали требовать постоянных отчислений от сумм, лежащих в фонде, причем именно на цели, оговоренные в уставе. Все это было хлопотно и в конечном итоге грозило разорением. Получался замкнутый круг.

— Прямой связи между ними действительно нет, — улыбнулся в ответ Горелов, — но у нашей конторы есть добрый и богатый шеф, которого ваш фонд весьма заинтересовал.

— ЦРУ? — догадался Агап Егорович.

— Точно, — сказал Довлат, не снимая с лица улыбки.

Парень начал Ярыгину нравиться. «Хват! Далеко пойдешь!» Выступать от имени столь солидной и богатой организации доверено не каждому.

— Но я и здесь не усматриваю, чем бы мог помочь вашему доброму шефу, — деланно сконфузился Ярыгин и втянул голову в плечи. «Ну, валяй же конкретику, мальчик. Запах денег появляется, но только запах...»

— Все же я настаиваю на конфиденциальном разговоре, простите уж...

— Покиньте нас на минутку, ребята, — тихо попросил Агап Егорович. Телохранители разом встали, почтительно поклонились Ярыгину и быстро вышли.

— Мы знаем состояние ваших дел, я имею в виду ФОР... Мы могли бы помочь вам утрясти неприятности...

— Каким же образом? — Агап Егорович даже вспотел. «Теплее, теплее...»

— Пользуясь официальным статусом вашего фонда, ЦРУ хотело бы время от времени переправлять некоторые денежные суммы в Россию.

— Понимаю, но специфика этой организации... не хотелось бы международных скандалов. И потом мое честное имя...