Ради безопасности страны - Страница 26

— Кому?

— Храмцову и его людям... По приказу Гривакова их зверски утопили здесь, а командира заживо сожгли.

— И я такую мразь вытащил? — горестно воскликнул Ершов и стиснул баранку. У него даже костяшки пальцев побелели.

— Не переживай, — улыбнулся Павел Петрович. — Его будут публично судить. Раз кинулся в озеро, значит, народный суд для него страшнее смерти.

— Зачем ты сосну повалил? — спросил Василий. — Эти на «газике» все равно задержали бы его.

— И он с ходу бы таранил нашу машину? А там полно людей...

— А ты чего не стрелял? Ну, когда он пер на тебя?

— Женщина кричала, хваталась за руль...

— Веселая у тебя, Паша, работенка... — задумчиво произнес Ершов. — Я думал, такое только в кино бывает!

А Павел Петрович думал, что без добровольных помощников — простых советских людей — разве бы он нашел Лепкова и Севастьянова-Гривакова? Клавдия Михайловна, райвоенком, Василий Ершов, его глазастый брат Витька...

— Передай, пожалуйста, братишке от меня. — Он положил в углубление рядом с рычагом переключения скоростей свой любимый перочинный ножик с перламутровой ручкой и множеством приспособлений. — И скажи, что фирменные коробки из-под сигарет вручу ему, когда выйду из больницы, черт бы ее побрал!

— И этот... вшивый граф приехал из Канады, чтобы достать со дна озера какие-то беленькие камушки в термосе? — покачал кудлатой головой Ершов.

— Бриллианты это, Вася, — дрогнули в слабой улыбке синеватые губы капитана. — Там целое состояние, может быть, больше, чем на несколько миллионов долларов.

— То-то он прижимал эту посудину к брюху...

— Спасибо тебе за все, — сказал Шорохов.

— У тебя такая интересная работа, понятно, и опасная, дай бог! А ты пишешь про каких-то трубочистов! Напиши лучше про все это.

— И напишу, — улыбнулся Павел Петрович.

— Как будет называться?

— «Тайна Мертвого озера», — очень серьезно ответил капитан Шорохов.

ЮЛИАН СЕМЕНОВ

«ТАСС УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ...»

Заключительные главы романа

В Нагонии, одном из молодых государств, сбросившем иго колониализма, ЦРУ США готовит контрреволюционный переворот. Штаб-квартира ЦРУ в Лэнгли торопит своего агента в Москве Дубова, требуя все новой и новой информации, касающейся отношений Советского Союза с Нагонией, вопросов экономической помощи СССР этой стране.

Завербованный американской разведкой во время пребывания в заграничной командировке, Дубов, имея доступ к интересующим ЦРУ материалам, стремится выполнить задание своих хозяев. При этом, опасаясь разоблачения, он не останавливается даже перед убийством своей близкой знакомой Ольги Винтер, которая начинает догадываться о его втором, истинном лице.

Путем сложнейших поисков и проверки ряда лиц, располагавших интересующими американскую разведку сведениями, органы КГБ сосредоточили внимание на Дубове. Проверкой версии о связи Дубова с ЦРУ занята большая группа чекистов во главе с генерал-майором Константиновым.

Проанализировав результаты наблюдения за Дубовым, а также все имеющиеся материалы по делу, чекисты принимают решение об аресте шпиона. Однако при обыске Дубов сумел воспользоваться ядом, которым заранее снабдили его хозяева, и покончил с собой.

Казалось бы, тщательно продуманной, в деталях разработанной операции чекистов грозит неизбежный провал: для захвата с поличным американского разведчика-дипломата во время закладки им тайника нужен живой Дубов, ибо, как приходят к выводу советские контрразведчики, сложная система его связи с ЦРУ предусматривала строго определенные действия, поездки на собственной машине в определенное время, по определенным маршрутам и т. п. Чтобы безошибочно разгадать всю систему связи, не допустить малейшей оплошности и с успехом завершить операцию, времени — в обрез. О том, как завершилась эта операция, и рассказывается в публикуемых заключительных главах романа «ТАСС уполномочен заявить...».

Сергей Дмитриевич Дубов зашел в кабинет начальника отдела в двенадцать.

— Здравствуйте, Федор Андреевич, я к вам с просьбой.

— Пожалуйста.

— Вы меня сегодня с двух до трех не отпустите?

— Вы уже закончили обработку материалов по Нагонии?

— К часу закончу. Посижу без обеда, но закончу. Хочу съездить в загс...

— Ах вот так, да?! Поздравляю, от всей души поздравляю. Кто пассия?

— Милый, славный человечек из рабочей семьи — Оля Вронская, так что с оформлением, думаю, никаких сложностей не будет. Визу на меня уже запросили?

— Ждем.

— Время есть, конечно. Так, значит, вы позволите, да?

— Конечно, конечно, Сергей Дмитриевич.

Дубов вернулся на свое место, заглянув предварительно в секретный отдел, разложил на столе папки с материалами по Нагонии и, достав ручку, начал вчитываться в строки; ручку теперь он держал строго вертикально — замечание ЦРУ учел; кадры получались со срезанным верхом, а в Лэнгли ценили не то что строку — запятую.

В два часа он спустился на стоянку, сел в «Волгу» и поехал к Ольге.

— Здравствуй, лапа, — сказал он. — Паспорт с собой?

— Да. А что?

— Ничего, Я хочу сделать тебе сюрприз.

Около загса он остановил машину, поднялся с девушкой на второй этаж; Ольга повисла у него на руке, прижалась, поцеловала в ухо.

— Не надо привлекать внимание, — шепнул Дубов. — Сдерживай эмоции, пожалуйста.

— А если они не сдерживаются?

— Так не бывает. Выдержка — прежде всего. Очень хочешь быть женой?

— Очень.

— Почему вы все так замуж стремитесь, а?

— Потому что любим, наверное.

Дубов усмехнулся:

— А что такое любовь? Можешь определить? Ладно, это философия, заполняй бланк, лапа. Через пару месяцев поедешь со мною на Запад, там мы с тобою выясним эту философскую проблему. Хочешь со мною уехать, а? На работу, на работу, бить буржуев в их берлоге, хочешь?

— Какой же ты сильный и умный, Сережа! Как мне радостно быть с тобой!

Дубов заполнил бланк быстро, помог Ольге, выслушал рассеянно слова загсовского работника:

— От всего сердца поздравляем с вашим решением. Ждем вас через три месяца, машину можно заказать на первом этаже, по поводу обручальных колец обратитесь в комнату номер восемь — там все объяснят.

— Про кольца и машину — спасибо, — сказал Дубов, — а вот три месяца нас никак не устроят. Мы вот-вот уезжаем за границу, по делам, может, посодействуете ускорить оформление брака? Необходимые ходатайства я подготовлю, ладно?

...Потом Дубов отвез Ольгу на работу, дал ей поцеловать себя:

— Только в ухо не надо — мне щекотно.

В пять часов он сдал все папки в отдел, проверил, как точно секретчица отметила время, и пошел на профсоюзное собрание.

Трухин и Проскурин, наблюдавшие за ним с двух разных точек, обратили внимание на то, что Дубов, в отличие от других, был подчеркнуто внимателен; когда кто-то из выступавших поднимал острый вопрос, он переглядывался с теми, кто сидел в президиуме, в зависимости от реакции там соответствующим образом вел себя: лицо его менялось, словно человек примерял маски античных актеров — недоумение, радость, возмущение, снисходительность, интерес...

После собрания Дубов поехал домой. Он поднялся в лифте на четвертый этаж, открыл дверь и почувствовал на плечах руки: рядом с ним стояли Проскурин и Гмыря; около двери — три чекиста; понятые — две женщины и мужчина со странной бородой, она показалась Дубову отчетливо клетчатой: седина — внизу, потом клочья черных волос и рыжий отлив возле ушей.

— В чем дело, товарищи? — спросил Дубов, чувствуя, как лицо его сделалось багровым, горло перехватило — тяжелый комок мешал дыханию.

— Мы пойдем к вам и там все объясним, — сказал Гмыря. — Открывайте дверь своим ключом.

Дубов не мог сдержать дрожь в руке, ключ никак не попадал в скважину.