Рабы Microsoft - Страница 2

Эйб, наш мультимиллионер, поначалу заклеил свои окна фольгой, чтобы не пропускать даже тот скудный свет, что проходит сквозь деревья. Выглядело так, словно с нами поселился бомж. Мы пилили Эйба до тех пор, пока он не купил взамен фольги черный строительный картон.

Единственный вклад Тодда во внешний вид нашего жилища – огромная коллекция средств для мытья автомобиля, которая периодически возникает перед гаражом.

О моем присутствии можно догадаться по хэтчбеку American Motors семьдесят седьмого года выпуска (я ставлю его прямо перед домом). Это Hornet Sportabout, ярко-оранжевый, проржавевший и страшный как табуретка.

Сегодня опять цейтнот. Пашем, пашем, пашем… Все равно не успеем (или я это уже говорил?). Почему мы так легкомысленно относимся к рабочему плану? В голове не укладывается…

В полдесятого на работу. В полдвенадцатого с работы. На ужин пицца. И три банки диетической колы.

Когда мне становится совсем тоскливо за компом, я заглядываю в окошко WinQuote (такая утилита, которая сообщает цену акций на NASDAQ[5]). В субботу там ничего не меняется, но я вечно об этом забываю. Привычка. А вдруг биржи Токио и Гонконга вызовут какое-нибудь колебание?

Почти все сотрудники проверяют WinQuote по нескольку раз в день. Если у тебя десять тысяч акций (а у многих куда больше) и каждая поднялась на доллар, считай, что ты заработал десять штук! Правда, потом акции падают на два доллара, и ты теряешь двадцать тысяч. Психологические качели. В прошлом году на первое апреля кто-то сначала поднял цену на полсотни баксов, а потом опустил. У сотрудников случился коллективный сердечный приступ.

Я начал с нижнего конца пищевой цепочки, поэтому не купаюсь в акциях, как программисты и системные дизайнеры. Ту горстку акций, что мне дали, я смогу продать, если захочу, только через два с половиной года (то есть их срок «созревания» – четыре с половиной года).

Акции Сьюзен «созреют» в конце этой недели. Сьюзен хочет устроить вечеринку, а потом уволиться. Вот так социальные факторы ставят под угрозу целостность нашего общего дома.

В пятницу к концу торгов акции Microsoft поднялись на один доллар семьдесят пять центов. У Билла семьдесят восемь миллионов акций. Значит, он стал на сто тридцать шесть с половиной миллионов богаче. У меня акций – кот наплакал. Значит, я неудачник.

Последние новости: Майкл больше не прячется у себя в офисе. Приступа нердовости как не бывало. Весь день он проспал на работе (здесь это обычное дело), подложив под голову надувного тираннозавра из «Парка Юрского периода». Вечером проснулся и поблагодарил меня за еду. Теперь, мол, он будет питаться только двухмерными продуктами.

– Ich bin ein Flatlander![6] – весело пропел Майкл, листая распечатку своего кода после баг-тестинга.

Слова Майкла также содержат аллюзию на знаменитую фразу президента США Джона Ф. Кеннеди («Ich bin ein Berliner»), прозвучавшую в обращении к жителям Западного Берлина в 1963 г.

Карла за дверью неодобрительно цокнула языком. Может, влюбилась в Майкла?

Еще кое-что о нашем групповом доме – Доме Беспорядочной Мобильности.

До нас доходит так мало солнца, что весь двор и дом покрыт мхами, лишайниками, а местами – даже ряской. Среди них возвышается одинокая, пораженная грибком вишня. Задняя веранда из непропитанного бруса тихо прогнила, и мы перегородили дверь из кухни хоккейной клюшкой, чтобы неосторожный путник не свалился в нашу домашнюю пропасть.

Перед домом стоят шесть машин: вишневая супра Тодда (смысл всей его незамысловатой жизни вне работы), мой тыквенно-оранжевый хорнет и четыре серых и безликих «майкрософтомобиля»: лексус, акура и два тауруса (хотя по-нердовски правильнее не «таурусы», а «таури», окончание множественного числа как в латыни). Готов поспорить, если бы Билл пересел в электрокар, все ездили бы на работу, как шрайнеры[7] на парады.

У всех нас по своей комнате. Текучка в групповых домах не хуже макдональдсовской, поэтому обстановка общих помещений – гостиной, кухни, столовой и подвала – мягко говоря, невыразительная. Общажный дух исключает любое радикальное изменение интерьера. В гостиной стоят два вельветиновых дивана, такие громоздкие и страшные, что предыдущие жильцы не стали их забирать. По зеленому и лохматому псевдополинезийскому ковру разбросаны:

• Две надувных подушки с логотипом Microsoft Works PC Один 27-дюймовый цветной телевизор Mitsubishi

• Разнообразные коробки витаминов

• Несколько упаковок специального питания для увеличения веса (мои)

• 86 номеров журнала «MacWEEK», сложенные в хронологическом порядке Багом Барбекю (если засунуть хоть один номер не туда, Баг превратится в берсерка)

• 6 мешочков для жонглирования, набитых пластмассовой крошкой, с логотипом Microsoft Project 2.0

• Игрушечные кости для собаки (на случай, если в гости придет Мишка)

• Два пауэрбука

• Три икеевские кружки с засохшей коркой коктейля – сенсации прошлого месяца

• Две 12,5-фунтовые гантели (Сьюзен)

• Коробка из-под Windows NT

• Три бейсболки (две с эмблемой «Маринеров», одна – с «Окленд Атлетикс»)

• Альбом для коллекционных карточек по «Звездному крейсеру «Галактика»»[8] (Эйба)

• Стопка книг о том, «как изменить свою жизнь, чтобы добиться успеха» («Семь навыков высокоэффективных людей» и т. п. – это все Тодда)

Все кухонные приборы – цвета авокадо, как в семидесятых, и такие же старые. Каждый раз, когда я открываю холодильник (с примагниченными фотками прошлогодних вечеринок), мне кажется, что Эмили Хартли[9] вот-вот хрипло скажет: «Привет, Боб!».

У двери копится почта: счета, реклама стартрековских[10] сувениров, каталоги, которые сразу перекочевывают к телефону. Если б мы могли, мы бы и жизнь заказали себе по каталогу.

Звонила мама из Пало-Альто. Осенью она звонит часто, хочет поговорить о Джеде. А я не могу. И никто из родных не может. Мы его как бы стерли из памяти.

Джед – это мой младший брат. Он утонул, когда переплывал на лодке пролив Хуан-де-Фуко. Мне было четырнадцать, ему – двенадцать. Типичный несчастный случай в День Труда.

С тех пор мне муторно от всего, что напоминает об этом празднике: от запаха барбекю из лосося, от спасательных жилетов, от дорожных сводок по местному радио, от выходных в понедельник. Раскрою секрет: мой пароль электронной почты – «приветджед». То есть я вспоминаю о Джеде каждый день. Он разбирался в компьютерах гораздо лучше меня. Он был еще больший нерд, чем я.

Оказалось, что у мамы хорошая новость. В понедельник в IBM большое собрание. Отца, наверное, повысят, потому что в последнее время его отдел отличился (по айбиэмовским стандартам деньги транжирят умеренно). Родители будут держать меня в курсе.

Сьюзен расклеила по дому напоминание о том, что в четверг вечеринка «ИнвестФест-93» в честь «созревания» ее акций: тонкий намек, что нужно навести порядок. Мы почти все работаем в седьмом корпусе, и общий цейтнот вызвал серьезный сбой в режиме уборки.

Сьюзен двадцать шесть лет. Она работает в отделе приложений для Macintosh. В «Своей игре» ее любимыми категориями были бы:

• Ассемблер для процессоров 680 X0

• Кошки

• Поп-рок группы начала восьмидесятых

• «Мой тайный роман с Робом из группы Excel»

• Девизы штатов на номерных знаках Сюжетные ходы сериала «Манкиз»[11]