Рассвет (сборник) - Страница 6
— Фу, жарко! — отдувался он: — А ты чего не раздеваешься?
— Учительница не разрешает, — ответил Витя, «разыгрывая» Коркина. Но Вася не заметил иронии.
— Ничего, давай! Мы быстро! — он потащил с себя рубашку.
— Купайся сам, если хочешь, а я не буду, — Витя замахнулся и низко над водой бросил плоский камень.
Пересчитав всплески, он закончил:
— Я совсем и не собирался купаться.
— А зачем тогда меня звал?
— Так, для моциона. Думаю, пусть проветрится парень, может, похудеет немного, — все тем же пренебрежительным тоном проговорил Сбитнев.
— Нехорошо обманывать, — обиделся Коркин, — нечестно; в седьмой класс перешел и в комсомол собираешься вступать.
— Ладно тебе, уже надулся, — примиряюще ответил Витя. — Пошли, сейчас строиться будут.
Ребята встретили мальчиков осуждающими взглядами.
— Зря вы, ребята, Вера Алексеевна ругаться будет, — сказала Галя.
— А тебе что? — встретился с ее глазами Сбитнев.
Девочка почему-то смутилась и опустила голову.
— Мы и не купались совсем, — заверил ребят Коркин. — Витя просто так…
— Рассказывай! — перебила его Оля. — Вон, у него даже волосы мокрые.
Шумейкин в сторонке под кустом уже сидел перед раскрытым рюкзаком и смачно жевал колбасу.
— Я, как звеньевой, за самовольный уход делаю тебе, Коркин, персональное замечание! — начальственно сказал он, делая вид, что не заметил Сбитнева.
— Ну и пускай, — спокойно ответил Коркин и пристроился на траве возле ребят. К нему подбежал весь мокрый Тузик, но, учуяв запах колбасы, кинулся к Шумейкину, заискивающе завилял хвостом и вдруг, встряхнув мокрой шерстью, обдал мальчика дождем брызг.
— Пошел вон, «друг человека»! — взвизгнул Олег.
Ребята рассмеялись.
— Ты на него не кричи, — серьезно проговорил Коркин, — у него от этого память пропадает.
— Подумаешь, память! У него и мозгов-то нет.
— Это ученый пес, он может всякие фокусы показывать, — невозмутимо продолжал Коркин.
— Нашел академика — фокусника!
— А что! Ну-ка, Тузик, покажи, как себя Шумейкин ведет. Кажи! Оп!
Тузик встал на задние лапы, задрал кверху влажный черный носик и важно повел из стороны в сторону головой. Ребята закатились смехом.
— Точно, Шумейкин-задавака! — сквозь смех выдавила Оля Пахомова.
Ободренный Коркин снова приказал Тузику:
— Теперь покажи, как Олег отвечает урок. Ну!
— О-о-у-у, — жалобно затянул Тузик.
Вместе со всеми хохотал и Сбитнев. Это особенно обидело Шумейкина.
— Я не позволю над собой насмехаться! — запальчиво крикнул он, потрясая рукой с куском колбасы.
Тузик примерился, подпрыгнул, ловко выхватил колбасу и скрылся за камнем. Багровый от злости, Шумейкин вскочил на ноги.
— Я тебе, Ягодка, это припомню! А пса твоего поганого все равно камнем пришибу!
— Тише, Вера Алексеевна идет! — прошипел Ваня Горелов.
Шум сразу прекратился.
Вера Алексеевна пробежала несколько шагов рядом с отъезжавшим автобусом, что-то крикнула шоферу и подошла к ребятам. Она строго посмотрела на Коркина, потом на Сбитнева.
«Видела», — насупился Сбитнев.
— Ну вот, ребята, отсюда мы начинаем поход. Разбирайте вещи, сейчас искупаемся — и в путь.
Зинка
Шли по шоссе. Возле родника, который бил из высокой глыбистой горы, остановились напиться и запастись водой.
Коркин набрал воды в термос и только поднес ко рту, как Шумейкин вырвал термос из его рук:
— Дай-ка сюда!
Олег побежал через дорогу, туда, где в тени дерева с группой ребят остановилась Вера Алексеевна.
— Водички хотите, Вера Алексеевна? — подал он ей термос Коркина. — Родниковая, для вас набрал!
И пока учительница пила, Шумейкин стоял рядом с видом скромного ученика.
— Спасибо, Олег…
Шумейкин угодливо улыбнулся, выплеснул остатки воды и вернулся к роднику.
— Эй, Ягодка, лови — швырнул он пустой термос Васе и, фальшиво насвистывая, отошел к Сбитневу.
Скрипя тормозами, на шоссе остановился большой желто-красный автобус, какие ходят по трассе на Южный берег Крыма. Несколько пассажиров с кружками в руках бросились к источнику. Последней из автобуса выскочила щупленькая девочка лет тринадцати в красном белым горошком платьице и с бутылкой в руках. На гладко причесанной головке две жиденькие льняные косички с голубыми бантиками торчали в разные стороны.
Опередив взрослых, девочка первая подбежала к источнику, но воды не набрала: увидев пионеров, она подпрыгнула, выронила из рук бутылку, бросилась к Сбитневу и с криком «Витя!» ткнулась носом и губами ему в щеку. Потом отскочила на два шага, замерла и радостно и удивленно заморгала круглыми голубыми глазами.
— Зинка! Чижик! Откуда ты взялась? — удивился в свою очередь Сбитнев.
Зинка тряхнула головой, рассмеялась так звонко, что присела, и скороговоркой затараторила:
— Вот так встреча! Я за семенами для школьного питомника ездила. А ты здорово подрос! Я уже перешла в шестой класс. Ты куда едешь? Может быть, к нам в Заветное? Вот бы хорошо! Я тоже домой.
Она положительно не могла стоять на месте: все подпрыгивала, будто ей пятки жгло. То хлопала в ладоши, то теребила косички, то поправляла короткое платьице. Руки ее не знали покоя, лицо беспрерывно меняло выражение.
Изумленные ребята молча смотрели на нее. А пассажиры автобуса, набиравшие воду, добродушно улыбались. Они, видимо, уже успели познакомиться со своей бойкой попутчицей.
— Мы в туристский поход идем по горам. И в Заветном у вас тоже побываем, послезавтра придем. Я бабушке несу кое-что, мама передала, — ответил Сбитнев.
— Придешь? Вот красота! Я тебе питомник покажу, с Мишкой Тимирязевым познакомлю. Знаешь, у бабушки ноги прибаливают, поэтому мне торопиться надо. Мы такой раннеспелый персик вывели — ахнешь! — снова застрекотала Зинка.
— Цокотуха, набирай быстрее, а то автобус уйдет, — с усмешкой проговорил высокий усатый пассажир, завинчивая свой термос.
— Как это уйдет? Вот еще! — Зина подхватила с земли бутылку и стала ополаскивать ее, а сама, повернув лицо к Сбитневу, продолжала:
— Мы вчера на море ходили купаться. Далеко очень, но зато наплавались, нанырялись — всю ночь голова болела. Хотите, мы вас с музыкой встретим? У нас свой школьный оркестр. Митька на трубе играет — ахнешь! — Она набрала в бутылку воды, тряхнула мокрой рукой: — Ой, и холодна! Как у нас в ущельной речке, куда коза дяди Егора свалилась.
— Слушай, Зинка, — перебил ее Сбитнев и подошел к ней поближе, — ты знаешь, где там у вас пещера, которая стонет?
— А как же! Конечно, знаю. Только она далеко от деревни. И туда никто не ходит — страшно! Ее давно хотели камнями заложить, да все никак не замуруют.
На шоссе протяжно загудел автобус. Несколько голосов закричало: «Зина, Зинка!»
— Сейчас, сейчас, — отмахнулась она. — Поговорить не дадут, — и снова Сбитневу: — Я тебе покажу эту пещеру. Но чур в нее не ходить. Уговор? Позавчера она так стонала! Так стонала!.. А вас, вот увидишь, оркестр будет встречать, — крикнула она и понеслась к автобусу, мелькая стоптанными подошвами сандалий.
Когда автобус проезжал мимо ребят, они увидели, что Зинка стоит между рядами кресел, жестикулирует и что-то быстро-быстро рассказывает. Пассажиры весело смеялись.
— Ну и девочка, прямо пулемет, — первым очнулся Коркин. — Кто это такая?
— Сестренка моя двоюродная, из Заветного, — ответил Сбитнев.
— Наговорила десять ведер за секунду, — съязвил Шумейкин, но Сбитнев так повел на него глазами, что он сразу осекся.
Встреча в лесу
Отряд свернул с шоссе и пошел по тропинке между кустарниками.