Рабство и данничество у восточных славян - Страница 40

Идеи А. И. Неусыхина получили развитие в трудах А. Я. Гуревича, по словам которого периодизацию истории народов, переходивших в раннее средневековье от доклассового строя к феодальному, «нельзя строить таким образом, что вслед за общинно-родовым строем непосредственно идет феодальный или раннефеодальный (как первая форма феодализма), ибо тогда мы не избежим крайностей схематизации, натяжек и насилия над конкретным материалом, которые неминуемо приведут нас к искаженному представлению об исторической действительности».⁴³⁸

А.Я.Гуревич пошел еще дальше. Полностью разделяя мысль А. И. Неусыхина об особой общественной форме, отделяющей первобытные образования от раннефеодальных, он усомнился в целесообразности считать эту форму лишь переходной по характеру. «Не следует ли ее рассматривать как самостоятельную, самодавлеющую форму, не развивающуюся во что-то принципиально иное, а если и развивающуюся, то вовсе не обязательно в феодализм?» — спрашивал исследователь. И отвечал: «Перед нами — самобытное варварское общество, обладающее рядом устойчивых конститутивных признаков... Этому обществу — мы называем его "варварским" совершенно условно — в гораздо большей мере присущи стабильность и даже застойность, нежели изменчивость и развитие. Внутренние возможности трансформации этой социальной системы крайне ограничены. Когда же она вступает в тесное взаимодействие с другой более развитой общественной системой, она рушится уступая место новому общественному строю... До тех пор пока подобного интенсивного взаимодействия с иной социальной системой не происходит, варварское общество, по-видимому, мало развивается. Во всяком случае, это развитие происходит крайне медленно и вряд ли ведет к коренной перестройке системы и к вызреванию в ее недрах новой системы. Скорее можно предполагать постоянное воспроизведение прежних элементов этой системы, проявляющей большую сервативность и сопротивляемость структурным сдвигам. Варварское общество характеризуется не столько способностью к эволюции, сколько настроенностью гомеостасис-саморегулировку, приводящую к сохранению прежней структуры целого».⁴³⁹

Эти идеи А. Я. Гуревича нам представляются весьма плодотворными и перспективными. Недаром они привлекли внимание и получили положительную оценку в рецензии Ю. Г. Алексеева на его книгу. «Представляет интерес, — писал рецензент, — отмечаемая автором стабильность "варварского" общества, вовсе не спешащего перерасти в феодальное, а потому не могущего рассматриваться только как "преддверие" феодализма... Рассмотрение "варварского общества" ("дофеодального") как относительно самостоятельного этапа социального развития значительно расширяет возможности исследования ранних стадий истории».⁴⁴⁰

А. Я. Гуревич подчеркивал устойчивость варварского общества и в другой своей книге, посвященной вопросам генезиса феодализма в Западной Европе. По словам исследователя, «варварское общество само по себе не порождало феодализма. Возможности этого общества изменяться, по-видимому, нередко переоцениваются. Ни в их производстве, ни в социальной структуре, ни в политической организации варварские племена Европы, в первую очередь германцы, не переживали коренных сдвигов на протяжении периода, предшествующего Великим переселениям народов. Их социальная структура была такова, что способность ее эволюционировать была чрезвычайно ограничена. То, что общественный строй варваров был очень консервативным, лучше всего Доказывается анализом общественных отношений тех народов и племен, которые не переселялись на территорию Империи. Сопоставление данных скандинавских Источников ХII-ХIV вв. с сообщениями античных авторов древних германцах обнаруживает сходство поистине поразительное, если учесть, что между рассказом Тацита и записями права Норвегии и Швеции пролегло более тысячелетия!».⁴⁴¹

К сожалению, соображения А. Я. Гуревича не получили должного понимания и признания в творчестве историков-русистов. Возможно, это было вызвано громким и позорным для "блюстителей" чистоты марксистской историографии скандала, организованного вокруг только что цитированной книги «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе», выпущенной в качестве учебного пособия для студентов исторических факультетов. По поручению Министерства высшего и среднего специального образования СССР 22 мая 1970 г. на совместном заседании кафедр русского и западноевропейского феодализма исторического факультета Московского университета состоялось «обсуждение» этого учебного пособия, причем в отсутствие автора. Штампованные обвинения посыпались, как град: было высказано сомнение в правильности применения А. Я. Гуревичем «основных положений исторического материализма» (С. Д. Сказкин); указано на то, что он «не хочет считаться с марксистско-ленинским учением об общественно-экономических формациях» (Г.А.Новицкий), выступая «фактически против учения о социально-экономических формациях и феодализме как одной из формаций» (М. Т. Белявский); А. Я. Гуревич пришел, по словам критиков, «к отрицанию феодализма как общественно-экономической формации», его книга не способствует «развитию марксистской теории познания исторического про шлого», а, напротив, уводит «от нее в дебри структурализма и прочих "новомодных", хотя уже давным-давно доказавших всю свою несостоятельность теорий» (А.М.Сахаров); А. Я. Гуревич «в своей книге полемизирует не столько с буржуазной медиевистикой, сколько с советской, с ее методологическими положениями и научными выводами», его главная ошибка в том, что он применил структурный метод исследования «в отрыве от марксистско-ленинской методологии исторической науки, от категорий и законов материалистического понимания истории» (Ю.М.Сапрыкин).⁴⁴² «Появление такой книги понять трудно; еще трудней понять : как над ней работали редактор и издательство, и совсем невозможно понять, как книга А. Я. Гуревича могбыть издана в качестве учебного пособия для студентов.Она может их только запутать, посеять у них сомнение о применимости марксистско-ленинской методологии к изучению данной проблемы. Создание и издание такого учебного пособия - это грубейшая ошибка, которая долюжна быть исправлена. (М.Т. Белявский)⁴⁴³ С «созданием и изданием» неугодной книги ничего, увы, нельзя было поделать. Оставалось лишь «просить Научно-методический совет по учебно-методической литературе Министерства высшего и среднего специального образования СССР ходатайствовать перед Министерством о снятии грифа учебного пособия с названной книги А. Я. Гуревича». Министерство удовлетворило просьбу ученых мужей.⁴⁴⁴ Много времени прошло с тех пор, но идеи о внутренней устойчивости "варварского общества", его самодавлеющем характере и тенденции к неизменяемости основ социальной организации так и лежат втуне, не привлекаемые к изучению истории восточных славян.

Мы считаем, что древнерусское общество XI-начала XIII вв как раз и есть то, условно говоря, "варварское общество", настроенное на саморегулировку и стабильность, о чем писал А.Я.Гуревич. Оно воплощало собой общинную цивилизацию Древней Руси со своеобразным общественным, политическим и государственным строем, самобытной и яркой культурой. Эта цивилизация погибла под ударами татаро-монгольского нашествия, и на ее обломках возникла монархическая Московская Русь, положившая начало новой сословно-классовой эпохе в истории России.⁴⁴⁵ Сама же она вышла из разлагающегося родо-племенного строя. Когда это произошло?

Большинство современных исследователей, как уже отмечалось, связывает падение родового общества с IX столетием, ставшим начальной хронологической гранью раннефеодального периода в исторической жизни восточных славян. Но вот однажды Б. А. Рыбаков, вглядываясь в события последней четверти X в., примет «много новых явлений, связанных с глубокими внутренними процессами». Он увидел, как «неудержимо распадались родовые связи, шло расслоение деревни, выделялись устойчивые индивидуальные хозяйства», как совершался переход от «верви-рода к верви-общине» от «коллективного родового земледелия к более прогрессивному тогда индивидуальному».⁴⁴⁶ Его взору открылся «процесс деструкции замкнутых родовых ячеек высвобождавший то изгоев, потерпевших поражение в борьбе с сородичами, то крестьянские семьи, вырвавшиеся из принудительного родового сообщества и ищущие опоры вне своих старых связей».⁴⁴⁷ Но то был эпизод в идейном поиске Б. А. Рыбакова, несколько с его стороны экстравагантный и неожиданный для научной общественности, а быть может, и для самого исследователя, поскольку совсем незадолго до того в одном солидном академическом издании он утверждал: «Период между VI и IX столетиями — это время наиболее интенсивного перехода от первобытнообщинного строя к феодальному, время создания экономических и социальных предпосылок феодализма и возникновения классовых отношений, завершившееся созданием феодального государства Руси в IХ-Х вв.».⁴⁴⁸