Работа для гробовщика - Страница 1

— Вот тут, под аркой, я обнаружил однажды труп, — заметил Стэн Оутс, задержавшись у витрины магазина. — И не забуду этого, пока жив. Когда я нагнулся, бедняга вдруг вытянул руки и стиснул холодеющие пальцы на моей шее. На мое счастье, сил у него уже не оставалось. Это была агония. Он умер в тот момент, когда я оторвал его от себя. Должен признать, однако, что меня даже в пот бросило. Тогда я был ещё сержантом.

Отвернувшись от витрины, он зашагал через толпу по тротуару. Черный непромокаемый плащ с застарелыми пятнами развевался, как профессорская мантия.

Восемнадцать месяцев работы на должности начальника отдела в Скотлэнд-Ярде ни в малейшей степени не повлияли на его наружность. Этот сутулый, пожилой человек с неожиданно большим животом по-прежнему столь же небрежно одевался, а сероватое лицо с торчащим острым носом оставалось задумчивым и невеселым под сенью полей черной мягкой шляпы.

— Люблю здесь прогуляться, — продолжал он не без некоторого волнения. — В моей тогдашней детективной карьере это было большим событием, прекрасно помню, хотя прошло уже три десятка лет.

— И продолжаете листать пахучие страницы воспоминаний, — процитировал его спутник. — Чье это было тело? Владельца магазина?

— Нет. Какого-то глупца, пытавшегося вломиться в магазин. Он провалился сквозь фонарь на крыше и сломал себе шею. Но это было так давно, что и говорить не стоит. Правда прекрасный день, Кэмпион?

Мужчина, шедший рядом, не ответил. Он едва не столкнулся с прохожим, засмотревшимся на Оутса.

Большинство поглощенных покупками прохожих не обращали внимания на старого детектива, но были и такие, которым его прогулка напоминала торжественно плывущую большую щуку — перед которой лучше не вертеться видавшей виды мелкоте.

Альберта Кэмпиона тоже окидывали заинтересованными взглядами, но зона его воздействия была гораздо уже и куда менее эффективна. Этот высокий мужчина сорока с небольшим лет, необычно щуплый, с волосами когда-то очень светлыми, а теперь почти белыми, был достаточно хорошо одет, чтобы не обращать на себя внимания, а за очками в очень толстой роговой оправе лицо его сохраняло странную безликость, — качество, столь ценимое в его молодые годы. Всегда элегантный, он появлялся тихо, как тень, и — как когда-то с завистью убедился один известный криминалист — на первый взгляд ничему не удивлялся.

Неожиданное приглашение бывшего шефа на ланч принял он весьма сдержанно, а потом, услыхав столь же неожиданное предложение прогуляться по парку, решил в душе не дать себя ни во что втянуть.

Немногословный Оутс, обычно ходивший довольно быстро, сейчас явно тянул время. И вдруг глаза его блеснули. Кэмпион, проследив за его взглядом, заметил на витрине ювелира часы. Было пять минут четвертого. Оутс удовлетворенно вздохнул.

— Посмотрим на цветы, — сказал он и зашагал через дорогу к парку, явно направляясь к определенной цели. Ей оказались несколько зеленых стульев, расставленных в тени большого бука. Там он уселся, отбросив полы плаща, как фалды юбки.

Единственным живым существом в поле зрения была женщина, сидевшая на скамейке в аллее. Солнце пекло её понурые плечи и квадрат сложенной газеты, в изучение которой она была погружена.

Они видели её очень отчетливо. Женщина была сгорбленная, неприметная и странно одетая. Сидела она, заложив ногу на ногу, и над собравшимися гармошкой чулками виднелись края нескольких юбок разной длины. Издалека похоже было, что её туфли набиты травой. Сухие стебли торчали из дыр, включая дыру на большом пальце. Хотя солнце пригревало, на её плечи было наброшено нечто, когда-то возможно бывшее шубой. Лица видно не было, но Кэмпион сумел рассмотреть спутанные космы волос, торчащие из-под пожелтевших складок старомодной вуали, какие носили когда-то на автомобильных прогулках. Поскольку завеса эта свисала с квадратного куска картона, плоско помещенного на голове, эффект был необычным и трогательным. Подобное впечатление порою производят маленькие девочки, любящие одеваться в причудливые наряды.

Вторая женщина появилась на дорожке неожиданно, как всегда появляются фигуры на ярком солнце. Кэмпион лениво заключил, что природа часто повторяет облик выдающихся артистов — ведь перед ним была вылитая Элен Гопкинсон. Особа весьма привлекательная — маленькие ножки, эффектный бюст, оригинальная белая шляпа с цветами, но прежде всего внимание привлекала её прекрасная фигура.

Он заметил, как сидящий рядом Оутс напрягся в тот момент, когда красавица задержалась. Плащ, который мастер-модельер скроил так, чтобы придать фигуре форму греческой амфоры, словно замер в воздухе. Лишь поля белой шляпы чуть покачивались. Незнакомка мелкими шажками подошла к старушке на скамье. Быстрое движение руки в перчатке — и прелестная женщина вновь шагала по дорожке с прежним рассеянным видом.

— Гм, — тихо буркнул Оутс, когда она миновала их с лицом розовым и невинным. — Видели, Кэмпион?

— Да. Что она ей дала?

— Шесть пенсов, может девять, а может и шиллинг.

Кэмпион взглянул на приятеля, который по натуре не любил шутить.

— Просто так, из жалости?

— Исключительно.

— Понимаю, — протянул Кэмпион, вопросительно глядя на него, и вежливо добавил: — Насколько я знаю, нечасто такое встречается.

— Она делает так почти ежедневно, примерно в это же время, — хмуро пояснил Оутс. — Хотелось увидеть собственными глазами. А, и вы здесь, инспектор…

Тяжелые шаги приблизились и инспектор Джей, воплощение всех полицейских достоинств, вышел из-за дерева, чтобы присоединиться к ним.

Кэмпиона вид его обрадовал. Они были старыми друзьями и симпатизировали друг другу, как это часто случается с людьми диаметрально противоположных темпераментов.

Светлые глаза Кэмпиона затянуло дымкой раздумий. В одном он теперь был уверен. Если даже Оутс вбил в седую голову какую-то неудачную шутку, Джей был не из тех, кто станет тратить на это время.

— Итак, — удовлетворенно заметил Джей, — вы сами видели.

— Да, — Оутс явно задумался. — Любопытство — забавная вещь. Если газета свежая, там должно быть про эксгумацию. Но она её не читает, разве что учит на память. С тех пор, как мы здесь, не перевернула страницы.

Кэмпион на миг поднял голову, но тут же её опустил, поглощенный ковырянием тросточкой на песке.

— Дело Палинодов?

Джей быстрым взором карих глаз окинул своего начальника.

— Как я вижу, вы пытались его заинтересовать, — укоризненно сказал он. — Да, мистер Кэмпион, вот сидит мисс Джессика Палинод собственной персоной, младшая из трех сестер. Ежедневно после обеда, независимо от погоды, сидит она именно на этом месте. Достаточно взглянуть на нее, чтобы убедиться, что это за штучка.

— А кто та, другая женщина? — Кэмпион все ещё был поглощен рисованием иероглифов на песке.

— Это Доун Бонингтон из Карчестер Терейс, — вмешался Оутс. — Она прекрасно знает, что нельзя подавать милостыню, но когда «видит бедную женщину в таком запустении, не может удержаться, чтобы чего-нибудь для неё не сделать». Явный предрассудок, некоторых так и тянет постучать по дереву.

— Ох, лучше я вам объясню, — буркнул Джей. — Миссис Бонингтон в хорошую погоду всегда приходит сюда со своим псом. Видя посиживающую на скамейке Джессику, она пришла к выводу, кстати, не лишенному оснований, что старуха — нищенка. И взяла за привычку давать ей каждый раз какую-то мелочь, причем ни разу не встретила отказа. Один из наших людей заметил, что это происходит регулярно, и решил предостеречь старушку, что нищенствовать не дозволяется. Но приблизившись увидел, чем она занята, и это — как он откровенно потом признал — его сбило с толку.

— И что же она делала?

— Разгадывала латинский кроссворд. — Инспектор произнес это совершенно хладнокровно. — В одном снобистском еженедельнике, вместе с прочими на английском языке, публикуются два латинских: один для взрослых, другой для детей. Полицейский, который сам слывет интеллектуалом, чтоб его, как-то пытался решить те, что для детей, и потому издалека узнал журнал. Когда же заметил, с какой скоростью она вписывает ответы, был так поражен, что не решился подойти.