Рассказы о Чарлзе Дарвине - Страница 23

Жалкие дикие огнеземельцы, дрожавшие от холода, съедавшие друг друга в голод, которых учёный видел когда-то во время путешествия на «Бигле», в условиях европейского общества быстро воспринимают культуру и науку. Это прекрасное доказательство равенства всех рас…

Дарвин рассматривал свою книгу и думал: «Надо скорее напечатать книгу о выражении ощущений, чтобы ещё раз сказать, что и в этом много общего между человеком и животными…»

Книга была уже почти готова. Она отлично подкрепляла учение о происхождении человека от животных.

Чарлз Дарвин прекрасно понимал, что книгой «Происхождение человека» он опять задевает религиозно настроенных людей. Даже учёные — Уоллес, Аза-Грей верят, что высшая сила наградила человека разумом, сознанием.

— Что делать, приходится быть безжалостным и к близким, если они явно заблуждаются, — вздохнул он, откладывая книгу.

Недавно Уоллес выступил со статьёй, в которой говорил о божественном происхождении духовных сил человека. Пришлось как следует отчитать его за это в «Происхождении человека», правда, не называя фамилии. А он ещё хотел передать «Человека» Уоллесу!

Волнение, вызванное получением книги, утомило Дарвина, и он пошёл в гостиную попросить жену сыграть ему что-нибудь.

«Она тоже не совсем согласна с моим „Человеком“, — думал Дарвин, глядя, как белые руки бегают по клавишам. — Но какая всегда спокойная и сдержанная. За всю жизнь я не слыхал от неё ни одного слова, которое мне было бы обидно слышать».

…Прошло почти девяносто лет со дня опубликования труда Дарвина «Происхождение человека». Наука подтвердила теорию Дарвина о происхождении человека многими новыми доказательствами. Найдены ископаемые остатки предков человека, которые ясно говорят о родстве человека с обезьянами и о развитии человека в процессе труда. Наши животные предки стали людьми с тех пор, как начали трудиться. Именно труд создал человека. Благодаря труду развились руки и мозг человека.

«„Происхождение видов“ написано мною слишком кратко. Многие материалы я не включил, а ведь это всё оправдательные документы для моей теории искусственного и естественного отбора! — Эти мысли постоянно беспокоили Чарлза Дарвина. — Особенно важно обосновать те положения, которые подвергаются наиболее резкой критике. Ну, что же? Двинем в ход армии фактов, — решает он. — Начну с искусственного отбора!»

И опять началась возня с костями уток и голубей, опыты по скрещиванию животных, выписка различных фактов о том, как, где и когда выводились новые породы и сорта.

— Ах, как я устал от всего этого, — жаловался он иногда.

Временами Дарвин, действительно, приходил в полное изнеможение от этих бесконечных вычислений, измерений и взвешиваний.

В 1863 г. он напечатал книгу «Приручённые животные и возделываемые растения» объёмом в тысячу с лишним страниц убористого текста.

Никто ещё за всю историю человечества с таким вниманием не изучил и так тщательно и подробно не описал многовековую практику сельского хозяйства. В книге приведены не только литературные данные, но и те сведения, которые сообщили автору практики сельского хозяйства: Дарвин высоко ценил опыт и наблюдения сельских хозяев.

«Искусственный отбор теперь вполне доказан, примемся ещё раз за утверждение естественного отбора» — думает Дарвин.

Некоторые противники естественного отбора говорили: — Мелкие особенности растений и животных нельзя объяснить действием естественного отбора. Есть такие, которые совершенно бесполезны.

— Нет, — отвечал Дарвин, — сейчас мы можем не понимать полезного значения того или другого признака, но наука откроет это со временем.

Ему хотелось показать на примерах пользу таких мелких приспособлений. И в 1862 году Дарвин опубликовал книгу об орхидеях.

Когда-то в лесах Бразилии Дарвин с восхищением и любопытством рассматривал орхидеи. Цветки у одних казались яркими бабочками, которые вот-вот вспорхнут и исчезнут среди зелени. У других цветки напоминали огромного паука; иных можно было принять за жуков. Одни цветки были очень тёмные с яркими полосками и пятнами, другие — светло-жёлтые или светло-розовые.

Каких только рисунков не увидел Дарвин на лепестках орхидей: яркие дорожки, ведущие в глубь венчика, полоски, чередовавшиеся с крапинками и точечками!

«Кто вывел эти прихотливые узоры на лепестках орхидей? В чём их значение?» — думал тогда молодой натуралист…

На орхидеях (ими заполнена теплица Дарвина) он решил теперь показать действие естественного отбора.

В цветке орхидей только одна тычинка. Пыльца представляет собой мельчайший зернистый порошок, большей частью слипающийся в комочки на тонких ножках — поллиниях.

Рыльце — одно. Под верхней, очень липкой частью его имеется ямка. Чашечка — из трёх ярко окрашенных чашелистиков. Венчик состоит из трёх лепестков, из которых один — губа — значительно больше других, выдаётся вперёд и всегда ярко окрашен.

— Да это же настоящая пристань для насекомых, — сказал Дарвин, заметив, как пчёлы садились на губу и потом поднимались с неё, вымазанные пыльцой. У некоторых орхидей прикосновение насекомого к цветку вызывало настоящий «обстрел» поллиниями.

— Вот что здесь происходит: поллинии вылетают из цветка, как стрелы, и обсыпают насекомое пыльцой. Резкие удары их тревожат насекомых, а может быть, они уже сыты, и потому улетают. Рано или поздно насекомые сядут на женский цветок и оставят на липком рыльце захваченную при «обстреле» пыльцу. Это ясно, — и Дарвин ставит перед собой новый вопрос.

У орхидей нет нектара в нектарниках, зачем же они растению? Он отрезал нектарники у шести цветков одной орхидеи. Только у трёх из них насекомые унесли поллинии. Зато они были почти полностью унесены у цветков с целыми нектарниками.

— Какую же пользу извлекают насекомые из нектарников, лишённых нектара?

Двадцать три дня Дарвин осматривает цветки в самое разное время: после солнечного зноя, после дождя, в полночь — нет нектара в нектарниках! Рано утром, когда весь Даун ещё спит, учёный опять ищет нектар в цветке орхидей — но нектара нет.

Даже под микроскопом не оказалось ни одной капли.

— Хороший старый господин, только вот что жаль: не может себе найти путного занятия. Посудите сами: по нескольку минут стоит, — говорил о нём старик садовник, — уставившись на какой-нибудь цветок. Ну, стал бы это делать человек, у которого есть какое-нибудь серьёзное занятие?

Но всё-таки Дарвин нашёл нектар… между двумя перепонками, из которых состоят стенки нектарника. Вот куда он был запрятан!

Все части цветка устроены так, чтобы привлечь насекомых и чтобы они могли унести пыльцу… В процессе естественного отбора выработались удивительно тонкие приспособления, обеспечивающие успешное перенесение пыльцы с цветка на цветок при помощи насекомых.

Тридцать семь лет Дарвин собирал различные сведения о приспособленности цветков к перекрёстному опылению при помощи ветра и насекомых.

— Но в чём же состоит действие перекрёстного опыления и самоопыления?

Он вырастил на двух грядках растения льнянки: на одной — из семян, полученных от искусственного самоопыления, на другой — из полученных путём перекрёстного опыления. Растения выросли более крупными на второй гряде.

На следующий год такая же картина повторилась с гвоздикой, потом с вьюнком.

Тогда Дарвин решает начать длинный ряд опытов и ведёт их в продолжение одиннадцати лет.

«Я принял все меры предосторожности: взял семена с одного и того же растения, — пишет Дарвин Аза-Грею, — дал им прорасти у себя на камине, посадил сеянцы в один цветочный горшок и при таком одинаковом способе проращивания увидел, что молодые сеянцы из семени перекрёстноопылённого цветка ровно вдвое крупнее, чем ростки из семени самоопылённого, причём оба семени проросли в один день».