Рассказ о шпионе - Страница 43

— А как они… — я запнулся.

— Что? Ну? — спросил Ферди.

— Хорошо. Почему ты так уверен, что Толивер не работает на русских? Или на американцев? Откуда ты знаешь? Ну-ка, подумай хорошенько.

Ферди мертвенно побледнел. Он несколько раз механически пригладил рукой волосы.

— Ты в это сам не веришь, — сказал он.

— Я спрашиваю тебя, — настаивал я.

— Тебе никогда не нравился Толивер. Я знаю — никогда.

— И поэтому он удостоился получения от тебя ежемесячного анализа?

Ферди вскипел от ярости. Он нервно раздернул занавески, чтобы в комнате было больше света, схватил мою книжку Агаты Кристи и прочитал пару строк.

— Ты что, это читаешь? — спросил он. Я кивнул. Он поставил книжку обратно на каминную полку, за разбитым кувшином, в котором Макгрегор хранил неоплаченные счета.

— Жаль, что я с тобой не говорил об этом раньше, Патрик, — сказал Ферди. — Я хотел. Сколько раз я собирался поговорить с тобой. — Голубой кувшин благополучно стоял на каминной полке, но Ферди отодвинул его вплотную к зеркалу, словно кувшин сам мог спрыгнуть в огонь и разбиться на тысячи кусочков, только чтобы досадить и напугать Ферди. Он улыбнулся мне: — Ты же знаешь, Патрик. Мне всегда очень трудно и неудобно, когда приходится оправдываться и объясняться перед публикой.

— Ну что же, спасибо, Ферди, — ответил я, не особенно стараясь скрыть свое раздражение.

— Не обижайся.

— Да я и не обижаюсь. Но если ты считаешь, что это всего лишь объяснения перед публикой…

— Да я не имел в виду именно публичные объяснения.

— Ну хорошо.

— Как ты думаешь, старый Макгрегор даст нам чаю?

— Не надо уходить от темы. Сейчас сюда приедет Шлегель.

— Да уж он-то гонит сюда, как только может. Он в лепешку расшибется, лишь бы мы вместе не стали работать против него.

— Да, или каждый из нас по отдельности.

— Не будь одиозным, Патрик! Я не могу тебе помочь. Я думаю, эти люди постараются добраться и до нас, ты же знаешь.

— На что ты намекаешь?

— Ну, например, это правда, что ты этого человека видел раньше? — Он достал из своего «дипломата» с документами большой конверт, оттуда вытащил фотографию. Затем он передал ее мне.

— Ты его раньше видел?

Я взял фотографию. Это был снимок, перепечатанный и увеличенный с другой фотографии, с нечетким изображением и плохого качества. Действительно я его видел раньше, но не собирался в этом признаваться.

— Нет.

— Ты очень удивишься, если я тебе скажу, что это контр-адмирал Ремозива?

— Нет.

— Ты догадываешься, к чему я веду?

— Ни в малейшей степени.

— Ремозива — начальник штаба Северного флота.

— Настоящий, живой красный адмирал.

— Да, настоящий, живой красный адмирал, — повторил Ферди. Он взглянул на меня, пытаясь узнать, как я отреагирую на его информацию. — Мурманск, — добавил он.

— Да, я знаю, Ферди, где русские держат свой Северный флот.

— Один из самых лучших специалистов-подводников, которые у них есть. Контр-адмирал Ремозива — лучшая кандидатура на пост одного из первых заместителей министра обороны в следующем году. Ты и это тоже знаешь?

Я подошел к тому месту, где стоял Ферди. Он притворялся, будто наблюдает из окна, как собака Макгрегора принюхивается к невидимым следам вокруг угольного сарая. Морозный ветер крепчал, и на ветру собака смахивала на рычащий лохматый клубок. Ферди подышал на обледенелое стекло и, прочистив небольшое окошечко, смотрел через него на улицу. Над морем хмурые облака были похожи на связку грязных канатов, но некоторые из них солнце окрасило красным и золотым цветом. Завтра, наверное, будет хороший день.

— Ты это знал? — снова спросил Ферди.

Я положил руку ему на плечо.

— Нет, Ферди, — ответил я и, повернув его лицом к себе, схватил за грудки так, что он чуть не задохнулся в своем пальто. Он был покрупнее меня. Или по крайней мере таким казался.

— Я не знал этого, Ферди, — сказал я подчеркнуто спокойно. — Но если я узнаю, что ты… — я слегка встряхнул его.

— Что?

— Что ты каким-то образом замешан в этом…

— Замешан в чем? — его голос срывался — то ли от возмущения, то ли от страха, то ли от смущения.

— В чем? — спросил он снова. — В чем? В чем? В чем? — Он уже кричал, да так громко, что я едва услышал, как хлопнула дверь и Макгрегор вошел в дом.

— Неважно! — Я в сердцах оттолкнул Ферди и отошел от него в тот момент, когда Макгрегор вошел в комнату. Ферди поправлял галстук и воротник.

— Вы что-нибудь хотите? — спросил Макгрегор.

— Ферди хотел спросить, нельзя ли организовать чай, — ответил я. Макгрегор перевел взгляд с меня на Ферди.

— Да, это можно. Я заварю чай, как только чайник вскипит. Он уже на огне. — Макгрегор все еще пристально смотрел на нас. Мы тоже взглянули друг на друга, и в глазах Ферди я заметил страх и обиду.

— Скоро новый поход, — сказал Ферди. — Хотя мы заслужили гораздо больше времени на отдых.

— Да, это верно, — ответил я. Макгрегор развернулся и снова пошел заниматься своей бензопилой.

— Итак, почему Шлегель хочет пойти в поход?

— Он хочет узнать, как действуют подводные лодки. Для него это совсем новое дело.

— Хм! Да ему наплевать на подводные лодки. Он из ЦРУ.

— Откуда ты знаешь?

— Отвяжись.

— Ты думаешь, его специально прислали мешать тебе?

— Патрик, ты — последняя скотина. — Он поправил галстук. — Ты знаешь об этом? Что ты — последняя скотина?

— Ну, не такая уж и последняя, — ответил я.

— Патрик, я скажу тебе еще кое-что. Это дело с русским — любимое детище Шлегеля. У меня ушки на макушке, и поэтому я скажу тебе: это все Шлегель придумал. — Он примирительно заулыбался, словно это была ссора между школьницами: поругались и быстро помирились.

Макгрегор крикнул из столовой:

— Машина едет! — Мы оба повернулись к окну. На дворе уже становилось темно, хотя на часах было всего лишь начало пятого.

— Шлегель, — сказал Ферди.

— На ракете? — Огромная желтая фантастическая машина заставила меня улыбнуться. Ну и модель.

— Это его новый спортивный автомобиль. Покупаешь комплект и собираешь машину. При этом экономишь кучу денег.

— В этом есть свой резон, — откликнулся я.

Шлегель поставил машину на стоянку, газанул пару раз, прежде чем выключить двигатель, как это часто делают автогонщики. Стало тихо, но всего на несколько секунд. Не успел Шлегель открыть дверь машины, как бензопила Макгрегора затарахтела и наконец заработала. Ничто здесь не хотело работать, пока не приехал Шлегель.

— Да, парень! Если уж влипнуть — так по самые уши, — сказал Шлегель.

— Что?

— Дай дух перевести.

— О чем вы говорите?

— Почему ты мне не доверился, что работаешь на этих чертовых англичан?

Я не ответил.

Шлегель вздохнул:

— Я был вынужден навести справки. Из-за тебя мне пришлось пресмыкаться. Ты слышишь, Патрик?

— Мне очень жаль.

— Конечно. Тебе очень жаль. На черта мне твои извинения! Ты годами работаешь на эту проклятую службу разведки, а мне приходится туда посылать запрос на тебя, словно на какую-нибудь мелкую пешку! А теперь тебе очень жаль.

— Вы мне не говорили, что проверяете меня.

— Не надо со мной ловчить, Патрик.

Я прикрыл ладонью глаза. Да, я виноват, и в этом нет никаких сомнений. Он еще пару месяцев будет краснеть при мысли, что связался из-за меня с нашими кадровиками. Уж они-то дали волю своей мании величия.

— Мне очень жаль, — повторил я. — Ну что мне теперь сделать? Харакири тупой отверткой?

— Не мешало бы, — ответил Шлегель. Он действительно был взбешен.

Ферди пришел в комнату. Я знал, что полковник не будет кипеть при нем. Он действительно уже успокоился, но ему все равно понадобилось еще время, чтобы снова превратиться в нашего довольного и улыбающегося начальника.

— Всего две сумки? — спросил Ферди.

— О господи, не стоит суетиться, — сказал Шлегель, а Ферди сжался, как побитая собака, и бросил мне взгляд, говорящий, что от Шлегеля ничего другого и ожидать нечего.