Р. Говард. Собрание сочинений в 8 томах - 8 - Страница 67

— Великие ветры! — прошептал он. — Мальстрим ветров!

— Джеймс! — резко позвал я.

Он отодвинулся от окна. Выражение лица его было странным. Губы чуть разошлись, словно в экстазе. Глаза сверкали.

— Я что-то слышал, — сказал он.

— Вы не могли слышать ничего, кроме шороха крысы, — ответил мэр. — Они часто селятся в таких местах…

— Великие ветры, — снова повторил Конрад, покачав головой.

— Пойдем, — предложил Сквилер, словно забыв о том, зачем мы сюда пришли.

Никто из нас не стал задерживаться. Дом производил на нас такое впечатление, что все поиски были забыты.

Но Конрад не забыл о доме. Когда мы вернулись назад, завезли Сквилера в его студию, Конрад сказал мне:

— Кирован… Когда-нибудь я вернусь в тот дом. — Я не возражал, но и одобрения не высказывал, просто на несколько дней выбросил все это из головы. А Конрад больше не говорил со мной ни о Джастине Геоффрее, ни о его странной жизни поэта.

Прошла неделя, прежде чем я снова увидел Конрада. К тому времени я забыл о доме среди дубов, так же как о Джастине Геоффрее. Но вид искаженного, изможденного лица Конрада и выражение его глаз заставили быстро вспомнить и о Геоффрее, и о доме, потому что я интуитивно понял, что Конрад возвращался туда.

— Да, — согласился он, когда я высказал свое предположение. — Я хотел повторить опыт Геоффрея… провести ночь возле дома в кругу деревьев. Я так и сделал. И с тех пор… мне снятся сны! Ни одной спокойной ночи. Я мало сплю. И я собираюсь еще раз посетить дом.

— Если исследование жизни Джастина Геоффрея привело вас к этому, Джеймс… Забудьте об этом.

Он наградил меня взглядом, исполненным жалости, так что мне стало ясно: он считал, что я ничего не понимаю.

— Слишком поздно, — резко сказал он. — Я пришел попросить вас присмотреть за моими делами… если со мной что-нибудь случится.

— Не говорите так, — воскликнул я, встревожившись.

— Кирован, не надо читать мне лекцию, — сказал он. — В общем-то мои дела в порядке.

— Вы заходили к доктору? — спросил я.

Мой друг покачал головой:

— Доктор тут ничего не сделает, поверьте мне. Так вы присмотрите за моими делами?

— О, конечно… Но надеюсь, мне этого делать не придется.

Он вынул конверт из внутреннего кармана пальто:

— Я принес это вам, Кирован. Прочитайте, когда будет время.

Я взял конверт.

— Вы хотите, чтобы я потом это вернул?

— Нет. Оставьте у себя. Сожгите, когда прочтете. Или сделайте с записками, что захотите. Это неважно.

Так же неожиданно, как и появился, он покинул мои апартаменты. Он явно изменился и был глубоко обеспокоен. Казалось, он не был больше тем Джеймсом Конрадом, которого я знал так много лет. С дурными предчувствиями смотрел я ему вслед, но знал, что его не остановить. Этот необычный заброшенный дом удивительным образом изменил его личность… если действительно дело тут было в доме. Глубокая депрессия в сочетании с черным отчаянием овладела им.

Я разорвал конверт. Внутри оказалась рукопись, судя по всему написанная в страшной спешке.

«Я хочу, чтобы вы, Кирован, узнали о событиях последней недели. Я уверен в том, что должен рассказать старому другу, столько лет знакомому со мной, что я не потратил зря времени, вернувшись к дому среди дубов. (Приходило ли вам в голову, что дубы и друиды часто упоминаются вместе в народных сказаниях?) Я вернулся с молотом, кувалдой и всем необходимым инструментом, для того чтобы выломать дверь или ставни на окне и войти в дом. Я хотел увидеть, что там внутри… Я понял это, когда в первый раз почувствовал холодный воздух, которым потянуло из дома. День-то был теплым, вы же помните… Воздух внутри закрытого дома мог и в самом деле быть холодным, но не могло же от него веять арктическим холодом!

Не стоит пересказывать все детали моих тщетных попыток вломиться в дом. Скажу только, что здание словно сражалось со мной каждым гвоздем и лучинкой! Но я преуспел. Я открыл окно. Как раз то, которое не смог открыть Сквилер. (Он ведь что-то знал… что-то чувствовал… раз отступил так легко.)

Интерьер дома совершенно не соответствовал его атмосфере. Дом был обставлен, и я решил, что эта мебель по крайней мере начала девятнадцатого века. А скорее всего восемнадцатого. Во всем остальном внутри дома не было ничего примечательного… никаких украшений. Но воздух оказался холодным, очень холодным. Я был готов к этому. Вступив в дом, я словно попал на другую широту. Пыль, конечно, паутина по углам и на потолке.

Но даже если оставить в стороне холод и некую таинственность, там было еще кое-что — скелет, сидящий в кресле в комнате, которая, очевидно, использовалась как кабинет, потому что на полках стояло множество книг. Одежды мертвеца истлели, но по их остаткам можно было определить, что скелет принадлежал мужчине. Не могу сказать, как он умер, но, видимо, перед смертью хорошенько запер дом, забаррикадировался в нем. Я считаю, что он сам покончил с жизнью и все приготовил прежде, чем смерть забрала его.

Но это не важно. Присутствие скелета не удивило меня… не так, как атмосфера дома. Я имею в виду сверхъестественный холод. Дом внутри был таким же таинственным, как снаружи. Один раз мне даже почудилось, что я попал в другой мир, другое измерение, отделенное от нашего времени и пространства, однако находящееся совсем рядом. Как двусмысленно, должно быть, это звучит для вас!

Должен сказать, что сначала меня ничто не волновало, кроме холода и чувства отчуждения. Но когда спустилась ночь, это чувство усилилось. Я стал готовиться ко сну. Я принес с собой ручной электрический фонарь, спальный мешок — все, что нужно. Даже захватил поесть и выпить. Я не чувствовал усталости, поэтому первое, что сделал, — осмотрел весь дом. Так привычно было подниматься и спускаться по лестницам… словно вы в каком-то старинном доме где-нибудь в Новой Англии. Однако… однако было одно незначительное отличие… Оно скрывалось не в мебели, не в архитектуре. Нельзя было выявить его и прикоснуться к нему.

И у меня возникло ощущение, что это отличие становится все сильней…

Я чувствовал, как оно усилилось, когда я остановился взглянуть на книги на полках в кабинете. Старые книги. Некоторые на датском… И имя, от руки написанное на титульном листе (ван Гугстратен), говорило о том, что хозяином их был датчанин. Некоторые книги были на латыни… и на английском. Все книги были старыми, некоторые датированы четырнадцатым веком. Книги по алхимии, металлургии, волшебству… Книги по оккультизму, различным религиям, сверхъестественным явлениям, колдовству… Книги о странных случаях, об иных мирах… Книги с названиями: „Некрономикон“, „De Vermis Mysteriis“, „Liber Ivonie“, „Королевство теней“, „Миры внутри миров“, „Непостижимые культы“, „De Lapide Philosophico“, „Monas Hieroglyphca“, „Кто обитает в потустороннем мире?“… и другие в том же роде. Но мое внимание отвлекло от них сильное неприятное ощущение, чувство, что за мной наблюдают, словно в доме я не один.

Я стоял и прислушивался. Ничего не было слышно, только ветер дул снаружи… Я сначала считал, что это звук ветра. Но конечно, это был тот же самый звук, что мы слышали, когда все вместе побывали возле дома. Я понял это, выглянув наружу. Я взглянул на дубы, хорошо различимые в ярком свете полной луны, и обнаружил, что ни одна веточка на них не шевельнулась. Снаружи воздух был совершенно неподвижен. Итак, этот звук рождался где-то в доме. Вы можете понять, каково это: стоять в совершенно безлюдном месте и прислушиваться к тишине. Такое случалось со мной и раньше, как и с другими людьми. В доме то и дело раздавались различные звуки, и, бесспорно, это был шорох ветра, или ветров, похожих на первые порывы далекой бури, постепенно приближающейся и рокочущей все громче и громче. А других звуков не было… ни треска и поскрипывания досок, столь часто раздающихся в домах при смене температуры… ни попискивания мыши или щелканья сверчка… Ничего.