Р. Говард. Собрание сочинений в 8 томах - 6 - Страница 65

— Во дворце короля, моего отца, — ответил Джайлс, — за одну ночь я перепил пятьдесят баронов, самый слабый из которых умел выпить в пять раз больше, чем Ширкух, — и все они валялись без чувств под столом.

— Хочешь получить свободу без выкупа?

— Конечно, клянусь святым Витольдом!

— Ты вряд ли хорошо разбираешься в восточной политике, будучи впервые в этих краях. Однако Египет — краеугольный камень империи. Его домогаются Амальрик, король Иерусалима, и Нур-эд-дин, султан Дамаска. Ибн-Руззик, а после него Дирхам, а после него я вели игру друг против друга. С помощью Ширкуха я победил Дирхама, с помощью Амальрика я прогнал Ширкуха. Это рискованная игра, ибо я никому не могу доверять.

Нур-эд-дин осторожен. Ширкух — человек, которого следует опасаться. Думаю, он явился ко мне с предложением дружбы, чтобы усыпить мою бдительность. Возможно, уже сейчас его армия движется на Египет.

Если он похвалялся перед тобой своим могуществом, это верный знак того, что он уверен в успехе своих планов. Мне необходимо сделать его беспомощным на несколько часов, однако я не посмею причинить ему вред, не зная наверняка, движутся ли уже сюда его войска. Поэтому это будет твоей задачей.

Джайлс все понял, и широкая улыбка озарила его румяное лицо, он многозначительно облизнул губы.

Шавар хлопнул в ладоши и отдал соответствующие распоряжения. Вскоре вошел Ширкух, неся перед собой опоясанное шелковым кушаком брюхо, словно индийский император.

— Наш высокочтимый гость, — промурлыкал Шавар, — рассказал мне о своей доблести за кубком вина. Можем ли мы позволить кяфиру вернуться домой и похваляться потом перед своим народом, что он превзошел правоверного? Кто лучше сумеет усмирить его гордыню, нежели Горный Лев?

— Состязание в пьянстве? — Ширкух шумно расхохотался. — Клянусь бородой Магомета, мне это нравится! Давай, Джайлс ибн малик, наливай!

В зал вошла процессия рабов, держащих золотые сосуды с пенящимся нектаром.

За время своего плена на галере эль-Гази Джайлс привык к крепкому восточному вину. И все же кровь кипела у него в жилах, в голове шумело, а зал, казалось, качался и вращался, когда наконец Ширкух, голос которого затих на середине бессвязной песни, завалился набок на подушки, выронив золотой кубок.

Шавар тут же вскочил на ноги и хлопнул в ладоши. Вошли рабы-суданцы — обнаженные гиганты в шелковых набедренных повязках и с золотыми серьгами в ушах.

— Отнесите его в нишу и положите на диван, — приказал он. — Лорд Джайлс, ты в состоянии ехать верхом?

Джайлс поднялся, покачиваясь, словно корабль в бурном море.

— Буду держаться за гриву, — икнул он. — Но зачем мне ехать верхом?

— Чтобы передать мое сообщение Амальрику, — бросил Шавар. — Вот оно, запечатанное в шелковый пакет, в нем говорится, что Ширкух намеревается завоевать Египет, и предлагается плата в обмен на помощь. Мне Амальрик не доверяет, но он выслушает человека королевской крови, принадлежащего к его собственному народу. Ты расскажешь ему о хвастовстве Ширкуха.

— Ага, — пьяно пробормотал Джайлс, — королевской крови, мой дедушка служил конюхом на королевской конюшне.

— Что ты сказал? — переспросил Шавар, не поняв, затем продолжил, прежде чем Джайлс успел ответить: — Ширкух проваляется без чувств несколько часов. Пока он здесь, ты уже будешь на пути в Палестину. Он не поедет завтра в Дамаск, ибо ему будет плохо с перепоя. Я не посмел бы заключить его под стражу или даже отравить его вино. Я ничего не могу предпринять, пока не достигну соглашения с Амальриком. Пока что Ширкух безопасен, и ты доберешься до Амальрика раньше, чем он доберется до Нур-эд-дина. Поторопись!

Со двора за стеной доносился звон упряжи и нетерпеливое топтание лошадей. Послышался неясный шепот, затем удаляющиеся шаги. Оставшись один, Ширкух неожиданно сел. Он изо всех сил потряс головой, несколько раз проведя по ней рукой, словно пытался счистить налипшую паутину. Шатаясь, он поднялся, хватаясь за портьеру. На его бородатом лице сияла ликующая улыбка. Спотыкаясь, Ширкух добрался до забранного золотой решеткой окна. Тонкие золотые стержни согнулись под его могучими руками. Он кувырком вывалился наружу, приземлившись головой вниз посреди большого розового куста. Не обращая внимания на царапины и ссадины, эмир поднялся, раскачиваясь словно корабль на волнах, и огляделся по сторонам. Он находился в большом саду; вокруг него покачивались огромные белые цветы, и ветерок шевелил листья пальм. На небе всходила луна.

Никто не остановил его, когда он перебрался через стену, когда, шатаясь, побрел по пустынным улицам, хотя притаившиеся в тени воры жадно смотрели на его богатую одежду. Окольными путями он дошел до собственного жилища и пинками разбудил рабов.

— Коней, да проклянет вас Аллах! — Голос его срывался от с трудом скрываемого торжества. Из тени появился Али, его главный конюх.

— Куда теперь, хозяин?

— В пустыню и дальше в Сирию! — прорычал Ширкух, с силой ударяя его по спине. — Шавар проглотил наживку! Аллах, как же я пьян! Весь мир кружится — но он принадлежит мне!

Этот ублюдок, Джайлс, скачет сейчас к Амальрику — я слышал, как Шавар давал ему распоряжения, когда я лежал, притворившись спящим. Мы направили визиря по ложному пути! Теперь Нур-эд-дин не станет колебаться, когда его шпионы принесут ему новость из Иерусалима о наступающей армии! Я превратил двор калифа в растревоженный улей, разрушил все его планы! Да, когда я отправился немного проветриться с корсарами на галере, Аллах ниспослал мне прямо в руки этого рыжего тупицу! Я наговорил ему с три короба, якобы спьяну. Я надеялся, что он перескажет все это Шавару, что Шавар испугается и пошлет к Амальрику — и вынудит чересчур осторожного султана действовать. Теперь начнется война ради удовлетворения чьего-то тщеславия. Но поедем же, дьявол вас побери!

Несколько минут спустя эмир и его небольшая свита ехали по тенистым улицам, мимо спящих садов и шестиэтажных дворцов из розового мрамора, лазурита и золота.

Стражник, стоявший возле маленьких уединенных ворот, громко крикнул и поднял пику.

— Собака! — Ширкух поднял лошадь на дыбы и навис над стражником, словно облаченное в шелк смертоносное облако. — Я Ширкух, гость твоего хозяина!

— Но мне приказано никого не пропускать без письменного распоряжения, с подписью и печатью визиря, — возразил солдат. — Что я скажу Шавару?

— Ты ничего не скажешь, — пророчески произнес Ширкух. — Мертвые не разговаривают.

Его сабля сверкнула и опустилась, и солдат осел на землю, с разрубленными шлемом и головой.

— Открывай ворота, Али, — рассмеялся Ширкух. — Сегодня ночью правят Судьба и Предназначение!

В облаке освещенной лунным светом пыли они вырвались за ворота и помчались по равнине. На каменистом отроге Мукаттама Ширкух придержал лошадь, оглядываясь на город, который лежал в лунных лучах словно призрак мечты; здесь смешивались кирпич, камень и мрамор, роскошь и нищета, великолепие и убожество. На юге сверкал под луной купол Имама Эш-Шафи, на севере возвышался гигантский замок Эль-Кахира, черные стены коего отчетливо вырисовывались в белом сиянии луны. Между ними лежали остатки и руины трех столиц Египта, дворцы, на которых еще не высохла известь, стояли рядом с обрушившимися стенами, населенными лишь летучими мышами.

Ширкух рассмеялся и издал торжествующий радостный крик. Его лошадь встала на дыбы, а сабля сверкнула в воздухе.

— О, невеста в золотом одеянии! Жди моего возвращения, Египет, ибо, когда я вернусь, я вернусь вместе с воинами и всадниками, чтобы заключить тебя в свои объятия!

Аллаху было угодно, чтобы Амальрик, король Иерусалима, находился в Даруме, лично наблюдая за укреплением этой маленькой заставы в пустыне, когда в ворота въехали посланники из Египта. Амальрик был осторожным и подозрительным королем, рожденным для войн и интриг.

В зале замка египетские эмиссары приветствовали его, сгибаясь до полу. Джайлс Хобсон, выглядевший довольно смешно в пыльном шелковом халате и белом тюрбане, неуклюже протянул ему запечатанный пакет от Шавара. Амальрик вскрыл его и прочитал, рассеянно меряя шагами зал, словно золотогривый лев, величественный и вместе с тем опасный.