Пылающая комната - Страница 57

— Ну, и черт с ней, сейчас туда надо ехать, не хочешь я один поеду, — сказал он угрожающе.

— Нет, один не поедешь, — возразил я.

— Тогда вставай, пошли.

Я покорно встал, надел плащ и потащился за ним. Мы спустились вниз. Айрона сменил другой парень светлоглазый и светловолосый, еще один телохранитель. Крис подозвал его и что-то сказал о Бобби. Позднее я понял, что он велел ему связаться с Бобби в том случае, если мы не вернемся к утру.

— Подожди, — сказал мне Харди, — я выкачу мотоцикл и подъеду.

Перспектива ехать ночью на мотоцикле в этот заколдованный замок меня не радовала, но по решительному настрою Криса было ясно, что спорить с ним бесполезно.

Через двадцать минут все было готово, я сел позади моего друга и обхватил его за талию, так крепко, что можно было подумать, что мы оба собираемся войти живыми в ад. Ночь была холодная, вечером шел дождь. Крис гнал с такой скоростью, что я волей неволей прижимался к нему на каждом повороте.

«Он идиот, — думал я не без удовольствия, — псих и придурок, я, наверное, никогда не пойму его до конца, интересно, для него существует что-нибудь, кроме его собственных прихотей?»

Мы проехали центральные кварталы, выехали на дорогу, ведущую прямо к северным районам города, и понеслись по ней, пронизываемые до костей ледяным ветром.

И наконец впереди показался Замок гигантский причудливый и темный, порождение больной фантазии чудака-миллионера. Мы оставили мотоцикл, и пошли дальше пешком. Крис шел быстро, засунув руки в карманы, я нехотя плелся за ним, усталый и замерзший.

— Что там делать, — не выдержал я и задал ему вопрос.

— Посмотрим, — ответил Харди сквозь зубы. И я задал вопрос уже самому себе: «Не сошел ли он с ума, просто и незаметно?»

Мы подошли к огромной лестнице и поднялись по ней, все это было похоже на обычную сцену в фильме ужасов, двое, ночь, странное место, рваные облака несущиеся вверху. Мы вошли в зал и приблизились к бассейну. Стояла мертвая тишина. Непогода утихла. Вода была черна и неподвижна, все как всегда. Ничего не изменилось здесь с того времени, как Крис впервые показал мне все это. Мы проследовали дальше по извилистым коридорам, свернули налево и попали в короткий тупик с приоткрытой дверью в конце. Перед дверью мой друг остановился и спросил не то чтобы не уверенно, а каким-то деловым тоном:

— Заходить будем?

— Давай, — согласился я.

Он открыл дверь, довольно тяжелую и придержал ее, чтобы я успел проскользнуть внутрь, он последовал за мной и дверь с жалобным скрипом приняла прежнюю позицию. Внутри оказалась средних размеров комната, ничего кроме неотделанных стен потолка и пола, в темноте, однако, можно было разглядеть и еще кое- что — в стене напротив двери было углубление, большое, квадратное. Мы подошли, чтобы выяснить, что это такое. И увидели, что это был камин, самый обычный камин, набитый дровами и углем. Крис опустился на колени и достал из кармана зажигалку:

— Похоже, здесь кто-то был? — сказал он.

— Да, — подтвердил я, вспомнив о том, что Барнс говорил об интересе молодежи к Замку, и тоже опустился на колени рядом с ним.

— Хочешь разжечь? — спросил я, наблюдая за его размеренными движениями, такими, словно ему всю жизнь приходилось заниматься тем, что разводить огонь в камине.

— Неплохо бы, — отозвался он. Отсыревшее слегка дерево не загоралось.

— Дай сигареты, — потребовал он.

Я подал ему пачку, он высыпал на пол сигареты и разорвал оболочку. Загоревшаяся бумага дала больше возможности зажечь тонкое полено, дело пошло. Огонь постепенно занимался и, видимо, благодаря отличной тяге никакого задымления не происходило. Мы сели друг напротив друга, с интересом следя за тем, как пламя становилось все более и боле ярким. Оно отбрасывало на голые стены вокруг причудливые тени. И тут я понял, что было странно в этой комнате, — в ней не было окон, ни одного.

— Какова вероятность, — спросил я, — что мы здесь задохнемся?

Крис пожал плечами.

— Черт его знает, — равнодушно ответил он, и у меня снова возникла мысль о его тихом помешательстве. — У нас такая игра была в детстве, мы залезали в цистерну, огромную, из-под нефти, в ней темно было, мы брали с собой факел и сидели там, а вылезти было нельзя, такое правило. Однажды кто-то факел уронил и нефть, она на стенках, видно, еще осталась вспыхнула. Я до сих пор не пойму, как мы успели выскочить, и не зажарились там.

— Хорошая игра, — мрачно отозвался я, глядя на его безмятежное умиротворенное лицо в легких отсветах пламени. Становилось все теплее и теплее, я сбросил плащ, Крис куртку.

— Ты раньше об этой комнате знал? — спросил я.

— По-моему нет, я сюда никогда не сворачивал, — ответил Харди. — Помнишь, мы тогда сразу наверх полезли, я тебя втащил и думал «Сейчас он поймет, все, что надо».

— А я понял, Крис, — подтвердил я, — все прекрасно понял.

— Ни черта ты не понял, — возразил он без всякой обиды, — ты же сам себя боялся или ты меня боялся?

— Я боюсь только Господа, — перефразировал я слова одного из героев фильма.

— А он есть? — спросил Крис с искренним любопытством ребенка.

— Думаю, да, если ты об этом спрашиваешь.

— Почему эта девчонка меня демоном называла, а? — в его голосе были недоумение и обида.

— Она просто была нездорова, возможно, у нее были галлюцинации, — пояснил я.

— Нет, не верю, — настаивал Крис, — что-то здесь не так.

— Ну, мы же все равно не можем это узнать, — урезонил я его.

— А вдруг можем?

— Как?

— Надо подумать.

— Ну, думай, — согласился я, и решил, что больше не скажу ни слова.

Он сидел, обняв руками колени, и казался в этот момент не самим собой, а всего лишь тенью. Сейчас он не имел ничего общего с тем безумным, завораживающим толпу Крисом Харди, которого я ревновал и перед которым преклонялся. Не знаю, чего больше.

— А если бы я и вправду был демоном, — спросил после долго молчания мой друг, — что тогда, Тэн, ты бы испугался, захотел бы избавиться от меня, да?

Он взял меня за руку и потянул на себя, откинувшись назад и растянувшись на полу, я навалился на него всем телом, мы смотрели друг другу в глаза, и я чувствовал, что он так же, как и я, с трудом подавляет нараставшее возбуждение.

— Ты и есть демон, — ответил я на его вопрос, — самый обычный, каких сотни ходит по земле, неприкаянный и самолюбивый.

— Правда? — он переспросил меня совершенно серьезно.

— Да, Крис, но вопреки всему этому я тебя люблю, и если моя жизнь нужна тебе, бери ее, не задумываясь.

— А ты возьмешь меня с собой, в Пылающую комнату?

— Если бы я знал, как войти в нее, то мы бы уже давно были там, но, кажется, нам вечно суждено искать эту дверь.

Я поцеловал его в губы. Он продолжал смотреть на меня серьезно и внимательно.

— Становись на колени, — прошептал он мне, с такой императивностью страсти, что я подчинился ему, не задумываясь. Я смотрел в самое сердце пламени, пока Крис бесшумно раздевался за моей спиной. Его руки легли мне на плечи. Я чувствовал невыносимый жар огня, жар его тела и жар собственного желания, и мне казалось, что сам я нахожусь в центре костра, призванного уничтожить меня всего без остатка.

— Ну, же — взмолился я, сжимая в руке собственный член, горячее дыхание Криса обдавало мне спину.

Он помедлил еще полсекунды, и затем я почувствовал, как он входит в меня.

— Дай мне, — потребовал он, освобождаясь от моей руки.

Я дал ему возможность делать все, что он хочет, перед глазами у меня все плыло и сливалось, я следил за ускорявшимися движениями его руки.

— Ты мой, мой, — услышал я его голос, полный сводящей с ума одержимости и подействовавший на меня как нажим на курок.

— Я твой, любовь моя, - в изнеможении внезапно наступающего оргазма, закричал я, — только твой.

Крис был демоном, и я знал это, так же, как и то, что мы были связаны с ним намертво, до последнего вздоха. Тени плясали вокруг нас, сливаясь в бешенном танце, огонь в камине полыхал с такой силой, что вся комната казалось превратилась в раскаленную печь крематория. Он обнимал меня в полной прострации, созерцая буйство пламени, и я понял только одно, — я не заметил как он потерял рассудок, не обратил на это внимание, а теперь уже явно было поздно исправлять случившееся. То, что он продолжал вести привычный образ жизни, разговаривать, спать, есть, пить, не являлось гарантией его нормальности. Но несмотря на все это я не испытывал никакого страха, доверясь ему, возможно потому, что и сам я уже давно и бесповоротно был безумен.