Пыль Египта. Рассказы о мумиях. Том III - Страница 33

Может показаться, что приведенное выше заклятие, взятое из текстов пирамид, было призвано оживить труп; на самом деле, задачей его было оживление мертвых не в этой, а в загробной жизни. Тем не менее, мертвые не покидали навсегда землю, уносясь в далекие небеса. Египтяне верили, что умершие остаются привязаны к обоим мирам и путешествуют между ними. Мумии служили сосудом, местом обитания душ в гробницах (Ikram and Dodson 1998). Здесь они могли получать приношения и выслушивать просьбы живых. Около 3,000 лет назад писец Бутехамун оставил трогательное послание у мумии своей жены. «Хорошо ли тебе? Как ты?..» — спрашивал он. — «Увы, о прекрасная, равной которой нет… тебя отобрали у меня… О Ахтаи, грациознейшая из женщин» (Romer 1984:187).

Более того, в гробницах, храмах и домах археологи обнаружили папирусы, амулеты и приношения мертвым по обету, отражавшие веру в то, что умершие могут как положительным, так и негативным образом вмешиваться в дела живущих. Они могли помогать людям, защищая их от демонов, но также насылать болезни и несчастья (Pinch 1994). В одном из эпизодов сказания о Сатни, который наверняка понравился бы Голливуду, дух Нанефер-Ка-Пта терзает героя снами, наполненными эротическими ужасами, чтобы побудить его вернуть Книгу Тота (Simpson 2003:453–469). Духи могли также физически напасть на живущих, особенно на тех, что оскверняли их гробницы. В надписи, помещенной на видном месте в гробнице, Анхмагор угрожает: «Что же до каждого, кто войдет в эту гробницу, будучи нечистым. Я схвачу его, как гуся (сверну ему шею), я вселю в него страх, и он узрит призраков на земле, дабы все страшились превосходного духа» (Silverman 1997:146)[49]. В некоторых гробницах встречаются проклятия. Самое известное из них, однако — фальшивка. Романистка Мария Корелли просто позаимствовала старый арабский рассказ о древнем проклятии, согласно которому «крылья смерти быстро настигнут любого, кто ступит в эту священную гробницу» (Silverman 1997:146).

Самих древних египтян больше занимало путешествие души по загробному миру, воспринимавшееся как серия испытаний с преодолением препятствий и божественным судом в конце. Тексты пирамид (ок. 2300 д.н. э.), развившиеся далее в тексты саркофагов (ок. 2000 д.н. э.), которые в свою очередь превратились в «Книгу мертвых» (ок. 1500 д.н. э.), представляли собой постоянно уточнявшиеся и пополнявшиеся путеводители по загробному миру с наставлениями для умерших (Hornung 1999). Египетские жрецы вкладывали в них громадные усилия и творческую энергию. Ранние поколения ученых были весьма разочарованы тем, что египтяне тратили столько сил именно на это, а не на философские и научные исследования. Впрочем, всесторонняя забота о мертвых может восприниматься как отражение трогательной любви к жизни и семье.

Растущее число амулетов защищало душу и тело умершего (Andrews 1994). Особенно часто встречаются скарабеи, нередко надетые на средний палец левой руки. Они символизируют Хепри, ипостась солнечного бога Ра, представленного в виде обновленного восходящего солнца. Таким образом, скарабей был ярким символом воскресения умершего в загробном мире. На это и намекает в «Мумии» 1932 года Ардет-Бей, говоря, что Элен «взойдет вновь на Востоке, когда первые лучи Амона-Ра рассеют тьму» (Riley 1989^-57). Египтяне верили, что душа обитает в сердце; в отличие от показанного в современной «Мумии», сердце при мумификации оставляли внутри тела[50]. В загробном мире сердце, как воплощение моральных качеств, взвешивалось на весах; на другой чаше находилось перо Маат (правды и добродетели). Если чаши весов уравновешивались, «голос души» определялся как «истинный» и она становилась бессмертной. Если же перевешивало перо, ужасное чудовище с крокодильей головой по имени Амат (Амт), буквально «пожи-рательница», проглатывало душу. Специально для тех, кто испытывал угрызения совести, на сердце клали скарабея с написанным на нем заклятием из «Книги мертвых» (Faulkner i990:no. 30b); сердцу предписывалось не свидетельствовать против умершего на божественном суде или склонить вниз чашу весов. Чтобы подстраховаться, египетские жрецы — вот истинные авторы идеи резервных программ! — разработали «отрицательное признание», список преступлений и святотатств, которых усопший не совершал (включая поедание жертвенной пищи, что было, видимо, довольно распространенным грехом!).

 Мумия, найденная в фиванском некрополе. Исключительная сохранность типична для эпохи высшего развития искусства мумификации, начиная с Позднего периода (ок. 600 д.н. э. и далее). Фот. автора.

Заручившись благословением, умерший попадал на «Поля тростников и даров», где мертвые жили в своего рода буколическом раю. Но посмертное существование не сводилось к одним только забавам и наслаждениям. Боги регулярно вызывали мертвых на работы в полях и садах этих божественных земель. Однако древнеегипетские жрецы достойно ответили на вызов, придумав ушебти (буквально — «ответчик»). Эти фигурки в форме мумий оживлялись еще одним заклятием из «Книги мертвых» (Faulkner 1996:no. 6) и отвечали «Вот он я!», когда боги призывали умерших к работе. В период Нового царства (около 1500 д.н. э.) число их начало увеличиваться и постепенно дошло до стандартных 365, по фигурке на каждый день года. На этом мысль жрецов не остановилась и они рассудили, что для каждого десятка рядовых ушебти требуется надзиратель в маленькой накрахмаленной юбке писца; так число ушебти дошло до 401. В Поздний период (около 600 д.н. э.) появились «бюджетные» наборы ушебти в виде отливок.

Систематическое исследование неповрежденных гробниц 17–18 династий (ок. 1650–1300 д.н. э.) в фиванском некрополе дало неожиданный и интересный результат: оказалось, что некоторые практики и артефакты, которые египтологи считали повсеместными, были прерогативой элиты (Smith 1991, 1992). К примеру, в «Мумии» 1932 г. доктор Мюллер с удивлением восклицает: «Внутренности не были удалены — отсутствует обычный шрам от ножа бальзамировщика!» Но Мюллер удивлялся совершенно напрасно. Вопреки распространенным представлениям, такой процедуре подвергали только тела высокопоставленных египтян — и даже в применении к этому привилегированному меньшинству, так поступали далеко не всегда. Рентгеновский анализ мумий архитектора 18-й династии Кха и его жены Мерит не показал никаких следов изъятия внутренностей, хотя их усыпальница была богатейшей из когда-либо найденных (Curlo and Mancini 1968). То же относится к скарабеям на сердце, ушебти и «Книге мертвых». Кинематограф и египтология разделяют любовь к эффектам и культуре элиты, но в то же время обращают мало внимания на жизнь рядовых египтян. Люди попроще удовлетворялись самым существенным: ускоренной мумификацией (высушивание с помощью поглощающего влагу натрона и обматывание тела бинтами), магической и физической защитой, которую обеспечивал гроб, одним-двумя скарабеями, несколькими предметами повседневной жизни и кое-какой едой для души, путешествующей в загробном мире.

Захоронения взрослого и трех детей (один из которых похоронен лицом вниз) вокруг пирамиды египетского колониального администратора Сиамуна и его жены Верен (Верну) в суданской Нубии, ок. 1400 г. д.н. э. Хотя покровы истлели, все они изначально были мумифицированы.

Рядом с элитарной пирамидальной гробницей на колониальном кладбище Нового царства в Томбосе (суданская Нубия) было найдено необычное погребение, которое рисует более прозаическую картину погребальных обычаев (см. иллюстрацию). На шее похороненного ребенка была найдена нитка с маленькими амулетами, в том числе фигурками популярного божественного карлика-защитника Беса и богини-гиппопотама Таурт, покровительницы женщин и детей. И хотя это были простые предметы, сделанные из стекла, нетрудно было представить осиротевших родителей, отправляющих любимое дитя в загробный мир с лучшими средствами защиты, какие они могли себе позволить — мумией, гробом, ожерельем из амулетов.