Пятнадцатый этаж (СИ) - Страница 11

Сосредоточиться на бумагах не получалось. А Юля всё задавала и задавала вопросы по статистике, по движению коек, по расходу лекарств и материалов.

Затем зазвонил сотовый в кармане, и старшая сообщила о смерти Нины Дмитриевны. Антон вознамерился вернуться в отделение, Юля увязалась с ним.

— Почему онкологическая больная лежала две недели в отделении экстренной хирургии?

Вопрос законный, но…

— Потому что она нуждалась в помощи.

— Хирургической? Антон, не смеши меня.

— Человеческой.

— И ради этого ты повесил смерть на собственное отделение? Надо было выписать, пусть бы дома…

Он не дал ей договорить и вошёл в палату. Долго смотрел на спокойное безмятежное лицо своей пациентки. Затем накрыл его простынёю, попросил отправить тело в морг и забрал историю болезни для оформления.

Юля раздражала. Очень хотелось избавиться от её назойливости и поговорить с Мариной. Но проверяющая взялась за истории болезней.

Антон смотрел в окно. Куда угодно, только бы не видеть бывшую сокурсницу.

Марина появилась внезапно. Расстроенная, жутко бледная. Но он был рад ей. Она отпросилась, ничего не объяснив. Ну что ж, он отпустил. Вечером они встретятся и поговорят, и решат уже всё, наконец.

Время продолжало тянуться, хотя Юля вдруг ослабила хватку.

Около пяти она попросила сопроводить её на ужин, он отказал, сославшись на кучу нерешённых проблем и множество дел. В результате, в ресторан её повёл главный.

Антон же, пообещав персоналу вернуться, бегом направился в гинекологию. Заведующую застал практически в дверях.

— Антон Сергеевич, ну как вы с дамой из столицы справились? Говорят, она ваша приятельница.

— Сокурсница бывшая. Я к вам по поводу Марины Викторовны. Она была у вас?

— Переживаете за сотрудницу?

— Переживаю. Так что она решила?

— Не знаю. Будет думать. Почему вас так волнует её беременность? Или вы?..

— Вы правы.

— Ей очень страшно, Антон Сергеевич.

— Я знаю, потому что мне тоже страшно.

Она посмотрела с улыбкой и удивлением одновременно.

— Говорите с ней, и я рада, что она не одна.

В следующий момент Антону позвонили из приёмного, извинились и попросили вернуться на работу. Сложный случай, огнестрельное ранение.

Перед началом операции он позвонил домой, объяснил ситуацию тёте Вале.

Когда Антон покинул здание больницы, общественный транспорт уже не ходил. Сил тоже практически не было, мечталось о тёплой постели и сне.

То, что произошло дальше, больше напоминало не очень хорошее кино.

Около подъезда он наступил на осколки разбитой бутылки. Удивился, пригляделся и наткнулся взглядом на куски того, что раньше называлось сматрфоном. Кому телефон принадлежал, сомнений не возникло. Слишком знакомый чехол. Достал свой — четыре пропущенных от Марины. Глаза невольно прошлись по всей близлежащей территории.

В горле возник комок, а в душе тревога, по мере того, как поднимался лифт, переходящая в панику. То, что творилось у него в душе, трудно описать словами. Выйдя из лифта, Антон заметил открытую решётку на чердак и валяющийся рядом замок. Дверь в квартиру не заперта. Оставалась какая-то надежда, что Марина дома и спит, но Марины не было, окно на балконе раскрыто настежь.

Антон разбудил тётю Валю, получил невнятные объяснения. А ещё та была уверена, что он никогда не вернётся. Так Марина сказала.

Взял фонарь, попросил тётю Валю позвонить Виктору Петровичу.

Пока поднимался на крышу, молился Богу, в которого ни разу не верил. В голове стучало. Неужели Марина решила всё оборвать вот так?! Неужели она способна прыгнуть с крыши? И всё потому, что он допустил ошибку, что поверил, что счастье возможно, что где-то что-то сделал не так… Вопросы, одни вопросы и страх, который вместо крови бежит по всем кровеносным сосудам. Страх за неё…

На крыше Антон услышал стоны, причитания, которые не разобрать, и плач. «Ещё бы ориентироваться как-то на этой крыше», — пронеслась мысль.

— Марина! Марина, отзовись. Я на всё согласен, ты вольна поступать так, как велит тебе твоё сердце и разум. Только живи. Марина! Ты здесь? — он умолял её откликнуться и продолжал молиться.

— Антон? Тоша, помоги! Мне самой не справиться. Только иди осторожно.

Свет фонаря выхватил две фигуры: Марину, сидящую на корточках, и девочку, всю в крови. Марина какой-то тряпкой зажимала ей рану на животе.

— Что тут? — вопрос был задан врачу скорее, чем любимой женщине.

— Она споткнулась о трос и упала животом на край швеллера, ещё перелом руки и травма лица. Алкогольное опьянение. Потому она и в сознании. Я не могу её спустить вниз и вызвать «скорую» я тоже не могу, я телефон разбила.

В машине «скорой» Антон обыскал пострадавшую и нашёл её смартфон. Разряженный, но всё же.

С Мариной он практически не разговаривал. Задал пару совершенно глупых вопросов, наложил повязку на порезанную всё об тот же швеллер ногу и велел мыться на операцию.

В операционной тоже молчал, вернее, о личном молчал.

По выходу из оперблока Антон с Мариной увидели троих людей в слезах. Двое — явно родители той девочки, отец обнимал плачущую мать, и поодаль от них стоял Виктор Петрович, ссутулившийся и очень несчастный.

Он прижал к себе Марину и разрыдался.

— Папа, ну ты что? Что случилось, папа? — Марина с одной стороны недоумевала, а с другой отец был таким близким и родным в этот момент. Она даже впервые назвала его отцом…

— Девочка моя, я так испугался, я думал, это ты хотела прыгнуть. Я не могу допустить этого. Валя позвонила, я туда, потом сразу сюда, твой телефон не отвечает… Марина, дочка, что случилось?

— Папа, со мной всё в порядке, я разбила телефон, это гормоны, распсиховалась просто. Но зато я услышала её, ту девочку. За ней я и полезла на крышу. А ты будешь дедушкой, папа. Ты рад?

Виктор Петрович продолжал обнимать Марину, а его плечи всё так же содрогались от рыданий, только теперь от счастья.

Они даже не заметили подошедшего Антона.

— Мариша, если бы ты знала… — он обнял их обоих.

— Господи, какие же вы идиоты оба, — Марина высвободилась из их объятий. А двое мужчин стояли рядом и улыбались ей сквозь слёзы. — Вы могли подумать, что я покончу с собой? Да не дождётесь! Ну психанула, ну швырнула телефон из окна. Ну и что? Беременным простительно. Кстати, Тоша, если твоё вчерашнее утреннее предложение остаётся в силе, и всякие там проверяющие на него не повлияли, то я готова сменить фамилию.

========== Эпилог ==========

Прошло шесть лет с тех пор, как Юля последний раз проверяла центральную городскую больницу. Этим летним днём она снова волею судеб оказалась в данном городе. И снова с проверкой. Много воды утекло, многое изменилось. Но она не унывала, жизнь полна сюрпризов. Два дня ей придётся провести в обществе заместителя главного врача по хирургии, доктора Полякова. «Давненько не виделись. За эти годы, небось, успел живот отрастить», — думала женщина, поднимаясь по лестнице административного корпуса. Перед тем как зайти в приёмную, Юля достала маленькое круглое зеркальце и подкрасила губы. Вот так. Вот теперь всё на месте.

Секретарши на рабочем месте не наблюдалось, и она прямиком вошла в кабинет. За столом сидела девочка лет пяти. Светленькая такая, с двумя косичками. Одну она теребила, а потому волосы растрепались. Перед ней на столе лежал альбом, и она что-то старательно рисовала карандашами.

— Здравствуй! — произнесла Юля и улыбнулась ребёнку.

Та ответила искренней улыбкой.

— Здравствуйте! А папы нету, я за него.

— И как тебя зовут, заместитель заместителя?

— Ирочка Полякова. Вы подождите его вот тут, на стуле, или на диване. Я бы налила вам чай, но когда я делала это в прошлый раз, я перевернула на себя чашку и обожглась. Папа строго-настрого запретил мне приближаться к кипятку в его отсутствие.

Девочка наклонила голову набок и, всё так же улыбаясь, разглядывала Юлю.

— А ты что там рисуешь? Покажешь? — спросила Юля, подойдя к ребёнку и заглянув в альбом.