Пять песен о нас. История о настоящей любви - Страница 1

Chris Fabry, Gary Chapman

A MARRIAGE CAROL

Copyright © 2011 by Chris Fabry, Gary Chapman

В оформлении обложки использована иллюстрация:

Marta Cobos / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Кирик Е., перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Знаю, что вы скажете. «Ты женился не на том человеке».

Знаю, потому что сам так сказал. Но это было еще до того, как наступила зима и принесла нам чувство взаимной неприязни, до того, как мы в тот рождественский вечер строили планы. Еще до того, как на улице высыпал снег.

Снег научил меня чему-то. Он всегда учит, если ему позволить. Я усвоил, что открывать глаза – опасная штука. Опасно видеть. Опасно любить.

Все было бы проще, если бы мы давным-давно просто нравились друг другу, если бы мы просто искали «счастья». Если все ваши мысли только о том, как сделать так, чтобы чувствовать себя лучше, вам под силу жить дальше, схватить чемодан, уехать куда-то на поезде и продолжать поиски. Но из-за любви вы начинаете мерзнуть от холода. Влюбившись, вы словно оказываетесь в снегопад на дрожащей земле, где ничто ничего не сдерживает, где вы стоите без одежды под ледяным ветром и ищете, чем бы укрыться.

Невозможно запланировать любовь. Нельзя выбирать, поддаться ей или нет, уж если она пришла. Истинная любовь не закончится, если другой отойдет в сторону. Можно выбросить из сердца человека, семью, какое-то место, но от шрамов и воспоминаний вы не сможете избавиться, как от старой одежды. Любовь, если она настоящая, нельзя забыть. Потому что она идет не изнутри вас, но из незримого источника. Этот источник дает пищу и влагу для души.

Конечно, вы скажете, что к вам никогда не приходила настоящая любовь. Та, которую испытали вы, была ошибкой с самого начала. Или что ваша любовь через какое-то время превратилась в льдинку. Даже если любовь тверда как камень, ее нельзя будет расколоть. Воды не повернут вспять. Любовь всегда утечет, даже если ее капли замерзнут.

Вот что я знаю. В жизни мы связаны своими решениями, а наши решения подобны холодным снежинкам, которые сугробами наваливаются вокруг и замораживают, покуда тепло внутри нас не станет гаснуть и не умрет. После этого мы оказываемся предоставленными сами себе и последствиям. Сердце стремится к теплому источнику, к солнцу и жизни. Полюбив, мы интуитивно начинаем двигаться целенаправленно. Без любви мы спотыкаемся, наугад пытаясь выбраться на нужную тропинку.

Я расскажу, что случилось. Покажу вам правду, даже чувствуя боль. Пожалуйста, послушайте! Откройте хоть малую частицу себя, хоть немного пустите в ваше доброе сердце, осветите хоть искрой вашего взгляда, чтобы хоть что-то внутри вас говорило, что вы на правильном пути, на котором вы не забуксуете и не увязнете. Должна быть хоть частица вас, которая верит в чудо, что смерть – еще не конец, хотя иногда нам кажется именно так. И что-то погребенное в могиле должно однажды ожить.

Я обычно думаю о любви, как о воспоминаниях, и протираю запотевшее, затуманенное зеркало, чтобы видеть свое отражение. Я хотел бы ясно понимать свои перспективы – вот чему меня научили. А сейчас я вижу внутри себя только огромную сухую пустыню.

Но нет такого бесплодного места на земле, где любовь не смогла бы вырастить цветущий сад – даже в вашем сердце.

– Когда мы расскажем все детям?

Он произнес это без чувств, без эмоций, слова были невесомы. Как будто он обращался к системе Microsoft или Google, интересуясь курсом акций. До этого почти за 20 минут он не проронил ни слова, хотя мы ехали в машине вместе. Сегодня была наша годовщина.

– После Рождества, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал так же равнодушно. – Не сегодня и не завтра.

– А ты не думаешь, что они уже все знают? По крайней мере, понимают, что что-то не так?

– Только не Дэвид, он еще слишком мал. Джастин спрашивает, смотрит на меня своими оленьими глазами, но держится. Хотя я беспокоюсь за Бекку.

– Дети стойкие. Даже если они не знают, могут о чем-то догадываться. Это к лучшему. Для всех нас.

Надеюсь, он прав.

– Теперь у них будет два Рождества, – добавил он.

Дождем падал мокрый снег, и дворники стеклоочистителя отстукивали свой ритм.

Все вокруг укрывалось белым снежным одеялом, которое еще не полностью растаяло с последнего снегопада и теперь становилось только толще. Впереди чернела дорога, если ее можно было разглядеть, предательски поблескивая от сырости и холода. Машины медленно проплывали перед нами на уклоне дороги, когда Джейкоб прибавил газ, догнал машину впереди и думал, как ее объехать.

– Ты уверен, что он будет в офисе? – спросила я, смотря в окно и стараясь сидеть ровно, в то время как машину трясло и качало. – В такую погоду. В канун Рождества.

– Он еще там. Я звонил перед тем, как ехать. Бумаги готовы.

– У него есть семья? – спросила я.

– Что? – спросил он меня немного снисходительно и посмотрел тем взглядом, который я терпеть не могла и который не хочу видеть больше никогда.

– Есть у него семья? Жена, дети?

– Понятия не имею. – В его тоне стало больше снисходительности. – Не знал, что это необходимое условие для тебя.

– Я просто спросила. Работать в канун Рождества. Неудивительно, что он юрист по бракоразводным процессам.

Многовато для приятной беседы. Ему надоело, и он включил радио. Странно, что он не сделал этого раньше. Часы показывали 15:18, и в передаче радиоведущего Раша Лимбо начинался перерыв. Реклама регулируемой кровати. Потом – о пробках на дорогах и прогноз погоды. Опасный перекресток и репортаж о наступлении холодов. Ожидается обычное снежное Рождество. Сантиметров десять снега. Или немного больше. Приходит холодный фронт, и на возвышенностях ожидаются осадки.

Я спросила:

– А мы можем послушать что-нибудь другое?

Он подавил усмешку и нажал кнопку FM на приборной панели. Мы ехали в его машине, и в памяти автомагнитолы не было сохраненных радиостанций. Он нажал кнопку поиска.

– Нажмешь ее, когда услышишь что-то, что тебе нравится, – сказал он.

Я пропустила Джина Отри с его песней про Рудольфа. Эта песня заставила меня с грустью подумать о детях. Особенно о Дэвиде, который еще верил в Санту на оленьей упряжке.

На следующей радиостанции Хосе Фелисиано исполнял свою новую песню Feliz Navidad[1]. Я продолжила искать. На местной христианской радиостанции крутили одну из версий песни Silent Night[2]. Я была не в силах слушать ее из-за чувства вины за то, что мы делали.

Пол Маккартни говорил, что настроение было хорошим, дух крепким, и он просто наслаждался чудесными рождественскими праздниками. Хотелось бы, чтобы и я могла сказать то же самое! Группа Journey пела свою знаменитую Don’t Stop Believin’[3], но я уже давно не верю, по крайней мере, тому, что касается нашего брака. Когда мы строили планы 20 лет назад, то мечтали, что наша жизнь будет не такой, хотя снегопад оказался таким же. Через 20 рождественских вечеров после того, как я вошла в храм в белом платье, которое мы выбирали с мамой, я была одета в джинсы, старую футболку и пальто, а на ногах у меня были сникерсы, и я двигалась по скользкой дорожке к разводу, в котором никто не был виноват.