Пять минут до любви (СИ) - Страница 8
Тем не менее это заявление было первым настораживающим сигналом. Внутренне я вся собралась и сжалась – стараясь, чтобы он это не разглядел. Я не смогла скрыть злость в глазах, хоть и постаралась ответить ровным, спокойным голосом:
– Спасибо за приятный вечер. Разумеется, я никогда не поеду к вам домой. Прощайте. Спасибо, что подвезли.
– Ты меня не так поняла! Я не имел в виду ничего плохого! Просто я хочу, чтобы у меня не было от тебя секретов, чтобы ты знала обо мне побольше – вот и все! Если я обидел тебя, извини. Я действительно не предлагаю тебе ничего плохого. Просто по – дружески посидеть…
Он широко распахнул свои глаза (такому выражению наивности могли позавидовать самые крутые голливудские актеры).
– Если я и зайду к тебе в дом, то очень нескоро.
– Почему? Разве ты не хочешь встречаться со мной?
– Хочу.
– Тогда почему не хочешь увидеть, где я живу?
– Разумеется, не сегодня. В другой раз.
– Я не хочу расставаться с тобой. Никогда не хочу расставаться.
– Женись на мне – и не будешь.
– Я никогда не совершаю опрометчивых поступков.
– Я тоже.
Именно в тот момент я поняла, что предложение на бульваре было обычной шуткой.
– Завтра я тебе позвоню. Оставь мне свой телефон, – и даже достал листочек с ручкой.
– Именно завтра?
– Ну, может и нет… но я обязательно позвоню!
Воспрянув духом, продиктовала номер телефона. Прежде, чем я вышла из машины (он поцеловал меня еще раз) он повторил:
– Я обязательно тебе позвоню завтра! Именно завтра! Я обещаю!
Как на крыльях я летела к своему дому! Разумеется, завтра он мне не позвонил. Нет ничего подлее, чем не выполнять свои обещания. Особенно перед тем, кто этого ждет. Так впервые я столкнулась с его замечательной жизненной тактикой, которая состояла в том, что он никогда не выполнял своих обещаний. Он думал одно, говорил другое, а делал третье. При чем все это никак не было связано между собой.
Позже, много позже, пройдя унижения, разочарование, горечь и боль я научилась расшифровывать все в истинном свете. Слова «я обязательно тебе позвоню» означали, что он никогда мне не позвонит. Слова «созвонимся и встретимся» означали, что в ближайшее время никакой встречи не будет. Слова «я очень занят, у меня важные дела, я так завален делами, встречами, что некогда пообедать» означали, что у него масса свободного времени и все дела можно отодвинуть на второй план. Слова «у меня жуткие неприятности с налоговой, настроение просто страшное» означали, что у него свободный вечер, и собирается он провести его не со мной. А с той новенькой, которую встретил недавно, а потому должен освободиться как можно скорее от всех остальных. Если бы я была обычной серенькой девочкой, мечтающей выйти замуж, я, возможно, смирилась бы с его изменами, уговаривая себя, что он действительно очень занят. Но я знала о его изменах. Знала, что он ни во что меня не ставит. И ни за что не могла понять и простить эту ложь. Вообщем, я так натренировалась, что могла бы составить полный набор стандартных «джентльменских предлогов». Я копила горьким путем свое знание. Никому не дай Бог – так его копить…
Он не позвоним мне ни на следующий день, ни в пятницу, ни в воскресенье, ни через неделю. Его звонок раздался в тот же самый день недели (в среду, день нашей встречи) четыре недели (месяц!) спустя. Я не знала, что в первую очередь меня должно было насторожить именно это совпадение. Если мужчина звонит только в один и тот же день недели, это означает одно из двух. Либо он женат и все врет. Либо (что еще хуже) для тебя существует запись именно на этот день. А в другой день недели у него в списке другие девочки.
Я потеряла надежду увидеть его вновь к концу третьего дня. Я была твердо уверенна, что не увижу его больше никогда в жизни. В том, что он не захотел мне звонить, я винила только себя. Видно, сказала что-то лишнее, не так себя повела… Не нужно было говорить, чтобы он на мне женился. Сейчас я понимаю, что я ни в чем не была виновата. Но тогда я почти до крови расцарапала свою душу. В безграничной пустоте, посреди замолкнувших стен, онемев от отчаяния и ослепнув от слез горя, не было такой казни, которой я не грозилась бы его убить, и не было той минуты, в которую я бы не мечтала упасть (только бы он пришел!) прямо в его объятия. Если бы он только вошел… если б открыл мою дверь… если б только он открыл мою дверь – я протянула бы ему свою душу как замерзшая и отупевшая собачонка, позабыв о гордости, обо всех извечных словах и об уважении к женщине потому, что единственным счастьем и уважением было просто целовать его ноги…. До такого предела я сумела дойти. Медленно, равнодушно и расчетливо он убивал во мне способность любить. Иногда я действительно ловила себя на мысли, что человек, которого я люблю, просто не может быть таким! Но в следующую секунду я ловила себя на другой мысли – о том, что я готова бежать за ним до конца, на край света…
Я существовала в собственном замке, прочные бронированные стены которого были специально построены им для меня. Яне знаю, как объяснить то чувство, которым я сумела срастись с ним в первое же мгновение. Физически я еще не принадлежала ему, но от обыденного прикосновения его рук в душе моей словно открылся второй клапан. Это было в тот самый момент, когда я заглянула в бездонную, черную впадину его удивительно фальшивых и до бесконечности искренних в своей фальши глаз. Глаз, похожих на застывшие, холодные озера. Я не знаю, как объяснить, но ощущение полного родства наших душ было в точности как фантастический сон. И долго, очень долго я не могла оторвать от себя эту боль (отрывая, я фактически теряла сознание от болевого шока), намеренно калеча себя тем, что не увижу его – больше никогда.
В тот вечер я приняла горячий душ и легла на диван с какой-то интересной книжкой. Было уже довольно поздно. В квартире раздался телефонный звонок. Я взяла трубку.
– Привет, узнаешь?
– Кто это?
– Я. Я звоню по мобильному, поэтому не могу говорить долго. В 11 подъезжаю к твоему дому. Пока.
Я успела крикнуть:
– Куда мы поедем?
Он вскипел:
– Какая тебе разница! – и швырнул трубку. Вся его сущность отражалась в этом звонке. Во – первых, он был настолько скуп, что жалел копейки за разговор по мобильному. Во – вторых, он абсолютно не интересовался моим мнением. Он привык делать все так, как сказал. А я? Обычная мебель! Спросить меня – значить, унизить себя.
Я хорошо помню один наш телефонный разговор (после очередного расставания, разговор был примирительный). Мы помирились, я была счастлива и от полноты чувств сказала в конце «я тебя целую». Что ответил бы нормальный мужчина? Наверное, сказал бы – «я тебя целую тоже». Что же ответил на эту реплику мой кошмар? Он сказал очень резко, рассерженным тоном:” нет, это я тебя целую!» и швырнул трубку.
Но в тот вечер я спешила на первое наше настоящее свидание. На сборы оставалось мало времени, и я перерыла сверху донизу весь свой шкаф. Я вываливала одежду кипами на диван, не зная, что мне одеть. Наконец я остановилась на облегающей короткой черной юбке и нарядной зеленой блузке. В тот момент, когда я закончилась наряжаться, с точностью до секунды подъехал к моему дому он. Окно выходило на улицу, поэтому я увидела его сразу. От пяток до макушки я сразу преисполнилась насыщенным чувством гордости. За мной приезжает такая машина! От зависти все соседи умрут! И все будут смотреть, когда я выйду из дома и усядусь в эту роскошь! А потом такое важное событие будет обсуждать целый двор! Я раздулась от гордости, как индюк. Бросив перед выходом взгляд в зеркало, я нашла себя обворожительной. Еще бы: туфли на шпильке, облегающая юбка, открывающая мои ноги, прическа, хороший макияж. Под взглядами бабок – сплетниц нашего двора я вышла из дома и села в его машину. Бросив ему свою самую ослепительную улыбку. Он, не сказав даже «привет», еще до того, как мы отъехали, быстрым, тренированным движением (так, что я не успела даже предотвратить) схватил меня за плечи и впился губами Потом отъехал от дома. Мы устремились в каком-то совершенно неизвестном направлении, и я спросила: